– Вальдар Камдил! Прекратите ломать комедию. Конечно, если вы желаете, можно занести в протокол ваше намерение покуситься на мою особу. Не думаю, чтобы это пошло вам на пользу.
Я прикусил язык.
– Итак, вам нужен король Ричард.
– Хорошо, предположим, что так.
– Можете мне не верить, но здесь я ваш союзник.
– Почему?
– Это очень просто. Я не склонен к людоедству, и если что-то интересует меня в данной ситуации, то это – государственные интересы. Что получит империя от того, что король Ричард будет мертв, как того желают мой племянник и принц Джон? Гвельфы лишатся одного из своих лидеров? На это место всегда найдется кто-нибудь другой. Ну и что? На этом все выгоды заканчиваются.
А теперь предположим, что Ричард будет жив и, более того, вернет свой престол. Выгоден ли нам король Англии, обязанный всем: жизнью, свободой, могуществом – нашему союзу? Безусловно, выгоден.
Я кивнул головой. Логика в рассуждениях Лейтонбурга, несомненно, присутствовала.
– Продолжим. Вы, конечно, помните, что владения Ричарда не ограничиваются островами. Во Франции ему принадлежат Нормандия, Аквитания, Гасконь, Мен, Анжу, Пуату, Бретань и Тулуза. Согласитесь, немалый кусок.
Спорить с этим было глупо.
– Пользуясь отсутствием Ричарда, король Филипп II Август понемногу начинает прибирать к рукам его владения. Это неминуемо ведет к усилению Франции, что, как вы сами понимаете, вовсе не в интересах империи. Принц Джон не желает, да и не имеет возможности, заниматься судьбой французских владений, и лишь один Ричард способен отстоять их. Разве это не так?
Я согласно кивнул.
– Как видите, мне вовсе незачем желать смерти Ричарда, и здесь мы с вами несомненные союзники.
– Хорошо. И что же вам нужно от меня?
Лейтонбург замолчал, думая, кажется, о чем-то своем.
– Мне нужен от вас подвиг. Подвиг, которого жду от вас не только я, ждет большинство князей империи.
– Я тронут таким доверием, но если вам не сложно, объясните все-таки, что я должен делать?
Герцог посмотрел на меня испытующе:
– Вы должны будете поразить императора Генриха Шестого.
– Простите, что?!!
– Вы не ослышались. Вам надлежит бросить вызов его величеству и сразить его в честном бою. Полагаю, вам это под силу.
– Думаю, да. Однако неужели это единственный способ?
– Конечно, нет. Безусловно, не единственный. Всего лишь лучший. Подумайте сами. Недовольство политикой императора среди населения достигло неслыханных размеров. Пока что мне удается как-то сдерживать его, но кто знает, чего это стоит?! Возмущение поразило не только чернь и лавочников, все дворянство ропщет против тирана. Неудивительно, что в стране родился заговор. В нем участвуют большинство имперских князей, я уж не говорю обо всех других дворянах. Встать во главе заговорщиков было предложено мне.
«В этом я не сомневаюсь ни минуты. Хотя, вернее всего, происходило все в обратном направлении: не ты возглавил заговор, а заговор возник вокруг тебя и благодаря тебе», – мелькнуло у меня в голове.
– Может, вы думаете, что мне это было легко? Отнюдь. Я прекрасно помню, что Генрих – сын моего брата, чья нелепая смерть так больно поразила всех нас.
«О, в этом я не сомневаюсь. Насчет памяти в этой голове все в порядке. А вот следствие по нелепой смерти императора Фридриха Барбароссы я бы пока не считал закрытым. Зная твою манеру вести дела».
– Я долго думал, ища пути оставить его в живых, если недовольство народа вырвется наружу. Но, увы, живой – он в любом случае знамя войны. Пока он жив, мир в империи невозможен.
«Пока он жив, ты будешь считаться мятежником и узурпатором, а это не лучший титул для нового императора».
– Поэтому единственное, что я могу дать ему, – это возможность погибнуть как подобает настоящему рыцарю.
«Ах, какие нежности. Какие церемонии! Я весь изрыдался от умиления. Смерть в бою во время честного поединка разом снимает все вопросы. Как говорится, дешево и сердито».
– Вы, как ни прискорбно мне это говорить, всецело подходите для такого дела. Вы иностранец, поэтому ни одно семейство империи не пострадает от неминуемого в противном случае возмездия. Вы принадлежите к роду Лоннеров, а следовательно, имеете право бросить такой вызов, и, наконец, вы – непревзойденный боец!
«Браво! – мысленно поаплодировал я уму его высочества. – Ну конечно же. Сбор знати под предлогом турнира, непомерная гвардия из лучших рыцарей империи и столь пристальное внимание ко мне – все было подчинено единой заветной цели: заграбастать корону своего племянника. Я, что называется, оказался в нужное время в нужном месте. О лучшем исполнителе его высочество и мечтать не мог».
– И что же послужит мне наградой за это убийство?
Лейтонбург поморщился.
– Я вовсе не такой негодяй, каким вы хотите меня представить. Все мои действия продиктованы интересами империи.
«Можно подумать, что они как-то отличаются от твоих собственных», – усмехнулся я.
– Подумайте сами, – продолжил он, – скольких людей вы спасете от неминуемой гибели своим, как вы выразились, убийством? Сколько достойных и доблестных рыцарей, чья смерть предрешена в случае восстания, будут жить только благодаря вашему удару? Вы говорите о награде. Будь я тот ужасный злодей, которого вы из меня хотите сделать, я сказал бы вам: «Ваша жизнь!» Но я высоко ценю ваше мужество и не сомневаюсь, что вы скорее предпочтете смерть, чем согласитесь действовать под ее угрозой. Поэтому я говорю иначе: свобода короля Ричарда и… ваша жизнь.
Герцог говорил правду. Действовать под страхом смерти я бы не стал. Хотя, конечно, геройская гибель тоже не была венцом моих мечтаний. Что ж, предложение его высочества, пожалуй, можно было считать дельным. Во всяком случае, в моем положении. Никаких нежных чувств к императору я, честно говоря, не питал. Мерзавец он был первостатейный. Сразить его в честном рыцарском поединке, в общем-то, дело не самое сложное. По головке за это, конечно, не погладят, но, в конце концов, задача у меня сформулирована четко: «Вытащить Ричарда», а остальное – полная свобода творчества. Так что вертись как можешь. Почему же не так?
– Однако мы должны спешить. Посол принца Джона уже в Трифеле. Он требует смерти Ричарда, ссылаясь на договоренность с императором.
«Стоп-стоп-стоп, дружище Оттон. Здесь ты передергиваешь. Дело Ричарда всецело под твоим контролем. Никакой предварительной договоренности с императором быть не могло. Иначе все бы шло официально, а не так, втихаря».
– Хорошо, – медленно начал я, подводя итог нашему разговору, – если я правильно вас понял, ваше высочество, вы возвращаете мне оружие, возвращаете свободу и, если на то будет воля Божья, когда я сражу в поединке вашего любезного племянника, возвращаете свободу королю Ричарду?
На лице принца появилась досадливая гримаса. Он прошелся по зале и вернулся на свой трон. Помолчав немного, он произнес, обращаясь ко мне:
– Видите ли, господин рыцарь. По всем канонам рыцарской чести оружие, утерянное вами во время битвы…
Меня передернуло. В глазах поплыл кровавый туман, в котором вырисовалось смеющееся лицо мага в коричневом капюшоне…
– Капитан, держись, Капитан. – Лис положил меня на траву возле могучего дуба, раскинувшего свою зеленую крону над небольшой полянкой. – Эк тебя угораздило ведьму не заметить!..
– Кто ж знал, что она из шатра колдовать будет, – прошептал я.
– Ну ничего. Главное – ты жив. Потерпи. Недолго осталось. Драккар скоро придет. Ты же знаешь, Накт не тот мужик, чтобы такой шторм помешал ему подойти к берегу. А там Эйле быстро тебя на ноги поставит. У нее всяких трав знаешь сколько? Полежи тут. Я схожу на берег, зажгу костер. Не скучай, я недолго.
– Как там Шнек?
– Будь спокоен, Капитан. Я всадил в него стрелу, как в мишень. Он не жилец.
– Спасибо, Лис.
– Ерунда. Сочтемся. Ладно, я пошел, не скучай. – Мой верный напарник достал из коробочки тетиву и поставил ее на лук. – Я скоро вернусь.
Он нырнул в густые заросли, окружавшие нашу поляну, и растворился в зеленом безмолвии.
Я лежал на подстилке из сухой травы, сооруженной Лисом, и понемногу приходил в себя. Укол, сделанный им, начинал действовать. Боль уходила, тупо пульсируя в боку. Кровь еще сочилась, окрашивая в бурый цвет повязку из грубой холстины, но все же поток ее значительно ослаб. Рот обжигало сухостью. От слабости я закрыл глаза.
Неясный звон разлился по природе. «Помираю, что ли?» – подумал я.
Однако нет. Я не умирал. Звон рос и ширился, и это было не похоже ни на что.
Легкие пальчики ласково коснулись моего лба.
– Горячий, – произнес легкий нежный голос. Я застонал и открыл глаза. Она была неописуемой красоты. Вот только не совсем была. Сквозь ее прекрасное лицо мне явственно виднелась крона дуба, все эти колышимые ветром листья, темные ветки и связки желудей.
«Это не смерть, это всего лишь бред. Обычная горячечная галлюцинация, – успокаиваясь, подумал я. – Не страшно, пройдет!»
– Это ты тот, кого величают Эстольдом Беорном?
– Я.
– Ты ранен? Впрочем, что за глупый вопрос, я сама вижу это. Подожди немного. Я сейчас все исправлю.
Она приложила руку к моей ране, и я явственно почувствовал, как кровь прекратила сочиться из нее. На какое-то мгновение я стал травой, растущей на этой поляне, стал корнями дуба, что, словно одеревеневшие змеи, тянулись через нее, превратился в сырую черную землю, полную неведомой, неизъяснимой животворной силы. Через миг все было кончено.
Я очнулся. О давешней ране напоминала только окровавленная повязка, абсолютно ненужная с этой минуты. Отдохнув восемь часов, я не мог бы чувствовать себя лучше. О боли не было и воспоминаний.
– Кто вы, моя прекрасная спасительница?
– Я хозяйка этого леса. Фея Сольнар.
– Благодарю вас за чудесное излечение. Чем я могу отплатить вам за такую заботу обо мне?
– Ты уже сделал это, рыцарь. Ведь это ты убил Шнека.
– Если быть точным, его убил мой друг Ларе, однако командовал этим делом действительно я.
– Это главное. Ты сделал доброе дело, рыцарь. Мы все помним это.
– Кто все?
– Ах, мой рыцарь, ты слишком любопытен. Поверьте, знание не всегда приносит радость, но всегда сокращает жизнь. Я сама скажу тебе все, что ты должны знать.
– Вот как? А что я должен знать?
– Что тебе еще предстоит совершить множество подвигов, мой рыцарь.
– Почему-то я так и подумал.
Посняков Андрей
Березин Федор
Афанасьев Роман
Пехов Алексей
Никитин Юрий
Шилова Юлия