Чтение 42–й страницы книги ~Последний единорог~

Жители деревень приветствовали их сдержанно и чуть
приветливее, чем тогда, когда Шмендрик и Молли в первый раз
проходили этим путем. Только самые старые из них еще помнили
весну, и многие подозревали, что бушевание зелени вокруг -- это
какая-то болезнь или вторжение неизвестных сил. Король Лир
говорил всем, что Хаггард умер, а Красный Бык исчез навсегда,
приглашал посетить его в новом замке, когда тот будет построен,
и уезжал. "Потребуется некоторое время, чтобы они привыкли к
цветам", -- говорил он.

Всюду, где бы они ни останавливались, Король объявлял
амнистию, и Молли надеялась, что эта новость дойдет и до
Капитана Калли и его веселой банды. Так и произошло, но, когда
это случилось, вся веселая банда, за исключением самого Калли и
Джека Трезвона, немедленно оставила зеленый лес. Все без
исключения стали странствующими менестрелями и, как говорили,
имели достаточный успех в провинции.

Однажды ночью все трое спали в густой траве, у самой
дальней границы королевства Лира. На следующее утро Король
должен был проститься с Молли и Шмендриком и отправиться
обратно в Хагсгейт.

-- Мне будет одиноко, -- сказал он в темноте. -- Я бы
хотел уйти с вами и не быть королем.

-- О, вам придется полюбить свое дело. Самые лучшие
молодые люди из деревень будут стремиться к вашему двору, и вы
научите их быть героями и рыцарями. Мудрейшие из министров
придут, чтобы стать вашими советниками, искуснейшие музыканты,
жонгчеры и рассказчики будут искать вашего расположения. И, в
свое время, будет принцесса, или спасающаяся от своего
непередаваемо жестокого отца и братьев, или ищущая защиты для
них. А может быть, вы услышите о ней, заточенной в башне из
кремня и адаманта в обществе одной сочувствующей ей паучихи...
.

-- Меня это не волнует, -- проговорил Король Лир. Он
молчал так долго, что Шмендрик подумал, что Лир уже заснул, но
наконец Король сказал:

-- Мне бы хотелось увидеть ее еще раз, чтобы рассказать
все, что у меня на сердце. Она никогда не узнает, что я в самом
деле хотел сказать. Ты обещал мне, что я увижу ее.

Волшебник резко ответил:

-- Я лишь обещал, что мы увидим следы единорогов, и так и
случилось. А что касается вас и вашего сердца, того, что вы
сказали, и того, что не успели сказать, -- она будет помнить
все, когда про людей можно будет прочесть лишь в книгах сказок,
написанных кроликами; подумайте об этом и успокойтесь.

Король умолк, и Шмендрик пожалел о своих словах.

-- Она дважды прикоснулась к вам, -- сказал он, помолчав
две-три минуты. -- В первый раз, чтобы вернуть вас к жизни, во
второй раз -- только для вас. -- Лир не ответил, и волшебник
так и не узнал, слышал ли его Король.

Шмендрику приснилось, что, когда всходила луна, Она
вернулась и встала рядом с ним, Ночной ветерок шевелил ее
гриву, в снежной белизне головы отражалась луна. Он знал, что
это сон, но был рад, что видит ее.

-- Как ты прекрасна, -- сказал он. -- Я никогда не говорил
тебе этого. -- Он разбудил бы остальных. но ее глаза тревожно
замигали, словно две перепуганные птицы, и он знал, что если
попытается позвать Лира и Молли, то проснется сам, и Она
исчезнет. И он сказал только: -- Я думаю, они любят тебя больше
чем я, но я просто не могу любить сильнее.

-- Вот потому-то... -- сказала Она, и он понимал на какой
вопрос Она отвечает. Он лежал очень тихо надеясь, что, когда
проснется поутру, сможет вспомнить, хотя бы как прекрасны ее
уши. Она спросила: -- Теперь ты настоящий смертный волшебник.
Ты хотел этого, счастлив ты теперь?

-- Да, -- отвечал он, довольно улыбаясь. -- Я не бедняга
Хаггард и не потеряю счастья, обретя его. Но волшебники бывают
разными, есть белая магия и черная, и бездна оттенков серой
между ними, я вижу сейчас, что все это одно и то же. Решу ли я
быть тем кого люди называют мудрым и добрым волшебником --
помогать героям, расстраивать козни ведьм наказывать злых
господ и неразумных родителей, вызывать дождь, лечить сибирскую
язву и ветрянку снимать кошек с деревьев, -- или я выберу
реторты, полные эликсиров и эссенций, порошков, трав и ядов,
фолианты тайных наук в переплетах из кож, которые лучше не
называть, грязноватый туман, сгущающийся в палате, лепечущий в
нем сладкий голос -- жизнь коротка, и многим ли смогу я помочь
или навредить? Ко мне, наконец, пришла сила, но мир по-прежнему
слишком тяжел для меня, хотя мой друг Лир, возможно, думает
иначе. -- И он вновь довольно печально рассмеялся во сне. Она
сказала:

-- Это верно. Ты человек, а что может сделать человек? --
Голос ее был странно скован и тих. Она спросила: -- А какой
путь ты выберешь? Волшебник рассмеялся в третий раз: -- Ну,
конечно, это будет добрая магия, ведь вам она больше
понравится. Не думаю, чтобы мне удалось увидеть вас снова, но я
попробую делать то, о чем вам было бы приятно узнать. А вы --
где будете вы до конца моей жизни? Я думал, что вы уже
вернулись в Свой лес.

Она полуотвернулась, от внезапного звездного света ее плеч
весь этот разговор о магии встал комом в его горле. Мотыльки,
комары и другие ночные насекомые, слишком крохотные, чтобы
представлять собой что-нибудь, плясали вокруг ее светящегося
рога, и от этого Она не казалась глупей, напротив, поклопение
ей делало их мудрыми и красивыми. Котик Молли терся о передние
ноги единорога.

-- Другие ушли, -- сказала Она. -- Они поодиночке
разбрелись по своим лесам, и увидеть их людям будет так же
трудно, как если бы они все еще были в море. Я тоже вернусь в
свой лес, но теперь я не знаю, смогу ли я жить спокойно там или
где-нибудь еще. Я была смертной, и какая-то часть меня все еще
смертна. Меня переполняют слезы, желания и страх смерти, хотя я
не могу плакать, ничего не хочу и не могу умереть. Теперь я не
такая, как все, ведь не рождался еще единорог, который может
жалеть как я. Я жалею.

Как ребенок великий маг Шмендрик закрыл лицо руками.

-- Мне жаль, мне очень жаль, -- пробормотал он в кулак. --
Я причинил вам зло, как Никос тому единорогу, пусть из добрых
побуждений, и не более, чем он, я могу изменить это. Мамаша
Фортуна, Король Хаггард и Красный Бык, вместе взятые, были к
вам добрее меня. Но Она мягко ответила ему;

-- Мой народ вернулся в этот мир. Никакая печаль не будет
жить во мне дольше, чем эта радость, кроме одной, и за нее я
тоже благодарю тебя. Прощай, добрый волшебник. Я попытаюсь
вернуться домой.

Она беззвучно исчезла, Шмендрик не спал, а котик с
изуродованным ушком одиноко мяукал. Повернув голову, он увидел
трепет лунного света в открытых глазах Короля Лира и Молли
Отравы. Так молча пролежали они до утра.

На рассвете Король Лир поднялся и оседлал коня. Прежде чем
вскочить в седло, он сказал Шмендрику и Молли:

-- Я бы хотел, чтобы когда-нибудь вы навестили меня.

Они согласились, но Лир медлил, теребя пальцами уздечку.

-- Она приснилась мне сегодня! -- сказал он. Молли
вскрикнула: -- Да, и мне!

А Шмендрик открыл было рот и закрыл его. Король Лир хрипло
сказал:

-- Ради пашей дружбы, пожалуйста, скажите, о чем вы с ней
говорили. -- Холодными пальцами он крепко схватил их за руки.
Шмендрик слабо улыбнулся в ответ: -- Милорд, я так редко
запоминаю сны. Мне кажется, мы говорили только о пустяках, как
обычно -- серьезно о ерунде, пустяках и суете... -- Король
отпустил его руку и обратил свой смятенный взор на Молли.

-- Я этого никогда не скажу, -- странно покраснев, сказала
она с легким испугом. -- Я помню, но я никогда и никому не
расскажу этого, даже вам, милорд. -- Лир отпустил ее руку и
взвился в седло так яростно, что его конь, по-оленьи протрубив,
прянул на дыбы в лучах рассвета.

Но Лир твердо сидел в седле, глядя вниз на Молли и
Шмендрика столь же тяжело, безнадежно и мрачно, как если бы он,
а не Хаггард царствовал все ушедшие долгие годы.

-- Она ничего не сказала мне, -- прошептал он. -- Вы
понимаете? Совсем ничего не сказала.

Потом его лило смягчилось, словно лицо Хаггарда на башне,
когда в приливе теснились единороги. В это мгновение он был
опять тем же молодым принцем, любившим сидеть на кухне вместе с
Молли. Он сказал:

-- Она смотрела на меня. В моем сне Она смотрела на меня и
молчала.

И он уехал не попрощавшись. Они следили за ним, пока Лир
не скрылся за холмами: прямой, печальный всадник,