очередной гребень, он ожидал увидеть впереди легендарный лес хафлингов. Но
каждый раз его взору открывались все новые и новые голые горные склоны.
идущему за ним Агису.
криком повалился спиной в пропасть. Перед глазами мелькнули голубое небо,
черная вершина горного пика, навстречу помчались мрачные глубины глубокого
ущелья. Как сквозь сон, Рикус услышал крик Ниивы и Садиры, и даже, вроде
бы, сдавленный возглас Анезки. Снова перед его глазами мелькнула скала, а
на ней - сосредоточенный Агис, направивший на него руку.
смерти сжал горло. Он мечтал (единственное желание, которое могло
возникнуть в этот ужасный мир) умереть от страха. Умереть до того, как его
тело красными каплями размажется по дну ущелья.
круг. Рикус влетел в него, и холодный ветер пронизал его до костей.
Проносясь по черному беспросветному туннелю мул еще успел поразиться,
откуда он взялся. В следующее мгновение тело Рикуса рухнуло на землю.
забвения, смерти, но как ни странно, боль не прекращалась. Он
почувствовал, что катится вниз по склону. А когда движение прекратилось и
Рикус открыл глаза, то увидел зеленые папоротники и черную землю у себя
под щекой.
Мягкие, знакомые черты; широко расставленные глаза хафлинга.
усадила мула. Увидев, где он очутился, Рикус даже задохнулся от изумления.
голых желтых осыпей склоны тут были покрыты густым лесом. Громадные
темно-синие ели качались в необыкновенном, бесконечно повторяющемся танце.
Красные стволы, разделенные вращающимися сочленениями скрипели и стонали,
принимая по прихоти ветра разнообразные, порой весьма причудливые формы.
Рикус решил, что это деревья) с большими круглыми стволами, покрытыми
белой корой. Из верхушек этих шаров тянулись кверху длинные тонкие стебли
с похожими на маленькие сердечки листьями.
темно-красных нитях обильно произрастали и кучки красочных грибов - по
форме напоминавших колокола, каждый размером с кулак Рикуса. А землю
ковром покрывала желтая трава. Вдали мул разглядел больше десятка
подобный, покрытых обильной растительностью гребней.
продолжал он, не слушая благодарностей мула, - без нее мы бы никогда не
нашли Нок среди всех этих зарослей...
открывая глаз, он перевернулся на другой бок и сладко зевнул. Он протянул
руку, чтобы обнять Садиру, но вместо гладкой девичьей кожи его пальцы
коснулись чего-то пухлого, теплого, покрытого жесткой щетиной. Трели сразу
стали еще нежнее и мелодичнее.
этой ночью договорились спать поодиночке.
маленькие сапфиры глаз. А под ними - пара подвижных челюстей, деловито
жующих комок собранного рядом с Агисом мха. Терлась друг о друга пара
лоснящихся ног, издавая те самые трели, которые разбудили сенатора. Еще
четыре ноги поддерживали похожее на барабан тело, на котором и покоилась
рука Агиса. Сзади до самой земли, свисало большое ярко-желтое брюхо.
паук поспешно забрался по тонкой блестящей паутинке в раскинутую над
головой человека сеть. Там он и повис вниз головой, наигрывая нежную,
успокоительную музыку.
совершенно сухо. Подняв голову, аристократ с любопытством поглядел на
поющего паука. Гнулись под порывами ветра высокие ели. Качалась тонкая
паутина. Моросил дождь. И тем не менее, под сетью паутины было так же
сухо, как под самой надежной крышей.
каждой, на конец тонкой нити, щипал мох большой мохнатый паук. И Рикуса, и
Садиру, и Нииву прикрывали от дождя серебристые зонтики, Только Анезка,
свернувшись в клубок, мокрая и дрожащая, спала прямо под дождем.
разрешения, потянулся к земле двумя ногами. Хмыкнув, Агис спрятал меч в
ножны. К его удивлению, он спокойно принялся за еду, наигрывая задними
ногами тихую и задумчивую мелодию, изумительно подходящую раннему лесному
утру. В отличие от рассветов Тира, жестокое солнце здесь пряталось в
густом утреннем тумане, а свет был ласков и зелен.
беспокойно, беспрерывно ворочаясь с боку на бок, словно даже в объятиях
сна сжимались в ожидании удара кнута... или, что более вероятно, мечтая о
том дне, когда смогут сполна расплатиться с бывшими хозяевами.
аристократ явственно ощутил их огромную пропасть, отделявшую его от
остальных спутников. - Мои предки сочли бы меня сумасшедшим! Рисковать
именем и поместьем Астиклов ради каких-то рабов...
Сенатор прекрасно понимал, что животному хотелось бы, чтобы его еще раз
погладили, но это было выше человеческих сил. Каким бы дружелюбным ни
оказалось гигантское насекомое, его облике все равно оставался слишком
отвратительным.
мои предки поступали, как велит им честь и совесть, а не шли на поводу у
страха за свою шкуру, нам теперь, возможно, не пришлось бы беспокоиться о
зловещих планах Калака.
путешественников, бесшумно раздвинулись ветви елей, и из-за них показались
двое хафлингов. Они осторожно подкрадывались к одному из деловито жующих
мох пауков. Внешне полурослики очень напоминали Анезку - только это были
мужчины, одетые в потрепанные набедренные повязки. Грязь ручейками стекала
с их тел. В руках хафлинги держали копья с кремниевыми наконечниками, а за
поясом торчали костяные кинжалы.
бросились на их паука. Не хрустнула ни единая веточка, а шум дождя
заглушал шаги. Даже чуткий паук не замечал полуросликов.
паука, с которым успел познакомиться) удивленно запиликал и повернулся
туда, куда глядел Агис. Но ни он сам, ни другие его собраться не обращали
на полуросликов никакого внимания. Агис замер. Он не мог понять, почему
пауки остаются такими беспечными перед лицом явной опасности. Может, у них
плохое зрение? Или они - ручные животные хафлингов?
внимания полуросликом, сменилось паническим визгом. Судорожно перебирая
лапами, он полез вверх по своей паутинке. Эхом отозвавшись на его трель,
остальные пауки тоже бросились наверх.
этот миг, выйдя из под паутиной крыши под дождь, Агис окликнул их:
головы.
он указал на один из вещевых мешков.
его словах угрозу. Забыв о добыче, они мигом скрылись в зарослях, даже не
подобрав валявшиеся на мху копья.
помешало ей завизжать на весь лес.
чашу, и ни одна веточка, ни один листик не шевелился, выдавая их
продвижение. Единственными доказательствами их существования оставались
пара копий да сердито стрекочущий паук, теперь уже не рискующий спускаться
со своей паутины.
держал свой мешок, в другой - топор. - Ты что, испугался маленького
паучка?
том, что я только что спугнул хафлингов.