Чтение 42–й страницы книги ~Нездешний~

Солдат, которому крыса вскочила на лицо, с воплем сел, молотя в темноте
руками. Вторая крыса сорвалась с его плеча и шлепнулась на колени, куснув
его за ляжку. Новые вопли наполнили ночь. Одни вагрийцы в панике выдергивали
шесты, на которых держались палатки, и белый холст накрывал их с головой,
другие неслись к морю и бросались в воду. Жаровни с углями опрокидывались,
пламя лизало сухую холстину, восточный ветер, раздувая огонь, нес его от
шатра к шатру.

Карнак на крепостной стене заливался громоподобным смехом.

- Можно ли столь неприветливо встречать свою родню? - сказал Сарвай.
Йонат хмыкнул.

- Экое светопреставление, - воскликнул Геллан. - Дардалион! Поди
посмотри, что ты натворил.

Священник в серебряных доспехах покачал головой и увел Тридцать в
лазарет, где ждал их Эврис.

- Превосходно, молодой человек! - вскричал лекарь, схватив Дардалиона за
руку, - Превосходно! А как насчет тараканов?

- В другой раз, - усмехнулся Дардалион и упал, но Астила, бдительный, как
всегда, успел подхватить его.

- Неси сюда, - велел Эврис, открывая дверь в свою комнату. Астила уложил
Дардалиона на узкую койку и снял с него доспехи, а Эврис пощупал запястье. -
Пульс нормальный. Думаю, он просто обессилел. Сколько времени он уже не
спит?

- Не знаю, лекарь. Я сам за последние восемьдесят часов проспал только
три. Вокруг столько дел, столько раненых и умирающих. А ночью...

- Я знаю. Черное Братство любит ночные часы.

- Мы не сможем долго сдерживать их. Скоро мы умрем.

- Сколько их тут?

- Кто знает? - устало махнул рукой Астила. - Недавно к ним прибыло
подкрепление. Прошлой ночью мы чуть не потеряли Байну и Эпвая. Что будет в
эту?

- Отдохни немного. Ты взвалил на себя слишком тяжелую ношу.

- Такова расплата за грех, Эврис.

- Но тебе не в чем винить себя!

Астила положил руки на плечи лекарю.

- Как сказать, друг мой. Нас учили, что всякая жизнь священна. Однажды,
вставая с постели, я нечаянно раздавил жука - и почувствовал себя виноватым.
Как ты думаешь, что я чувствовал сегодня, видя, как в городе сотнями гибнут
люди? Что чувствовали мы все? Нас здесь ничто не радует - а там, где нет
радости, поселяется отчаяние.

***

Шесть человек стояли на коленях перед шаманом, шесть воинов с горящими
глазами и угрюмыми лицами. Бодой, два года назад потерявший правую руку;
Аскади, повредивший себе хребет при падении с утеса; Нента, прежде отменно
владевший мечом, а ныне скрюченный ревматизмом; слепой Беликай;
Нонтунг-прокаженный, вызванный сюда из пещер Митенги; Ленлай-одержимый - его
припадки в последнее время участились, и однажды .он в корчах откусил себе
язык.

Кеса-хан в одежде, сшитой из человеческих скальпов, дал каждому испить
лиррда, приправленного горными травами. Глядя им в глаза, он примечал, как
расширяются у них зрачки, - еще немного, и они впадут в беспамятство.

- Дети мои, - медленно произнес он, - вы избраны свыше. Вы, обделенные
жизнью, вновь обретете силу. Силу и гибкость. Мощь вольется в ваши жилы.
Натешившись этой новой силой, вы умрете, и ваши души отойдут в Пустоту,
исполненные радости. Ибо вы послужите своему племени, исполнив
предназначение всякого надира.

Шестеро смотрели на шамана, не шевелясь и не моргая - казалось даже, что
они не дышат. Удовлетворенный Кеса-хан хлопнул в ладоши, и шестеро служек
ввели в пещеру шесть серых волков в намордниках.

Кеса-хан обошел их одного за другим, снимая с каждого волка намордник и
поводок. Он прикасался костлявыми пальцами к волчьим глазам, и звери покорно
шли туда, куда он вел их. Он рассадил всех шестерых перед увечными воинами,
и служки удалились.

Кеса-хан закрыл глаза, и дух его вылетел из пещеры во тьму надирской
ночи. Он нащупал пульс земли и заставил биться в лад со своим. Стихийная
мощь гор вошла в него, стремясь разорвать хрупкую человеческую оболочку.
Шаман открыл глаза и укротил поток, бурлящий в его крови.

- Убийца ночевал в этой пещере. Его запах остался на камнях. Последнее,
что вы запомните, будет этот человек, высокий круглоглазый дренай,
дерзнувший стать на пути у нашего народа. Запечатлейте его образ в своей
памяти, пока волки вбирают в себя его ненавистный запах - запах
убийцы-Нездешнего. Похититель Душ силен, но его сила не сравнится с вашей.
Он скор и опасен - но вы превзойдете его во всем, дети мои. Плоть его будет
сладкой и кровь его - словно вино из горных виноградников. Никакая другая
плоть не насытит вас. Всякая другая еда будет для вас отравой. Ваша жизнь
только в нем одном.

Кеса-хан глубоко вздохнул и стал обходить волков, трогая каждого за
загривок. Звери ощетинились и заворчали, пристально глядя на молчаливых
людей.

Шаман издал вопль - и волки прыгнули, вонзив клыки людям в глотки. Ни
один из шести надиров не шелохнулся.

По волчьим телам пробежала дрожь, и они стали расти...

Люди съеживались, кожа на них обвисала складками. Волки вытягивались - на
лапах вырастали поросшие шерстью пальцы с длинными загнутыми когтями,
грудные клетки расширились, плечи раздались. Чудовища встали на ноги,
отбросив от себя сморщенные мешки с костями.

- Повернитесь ко мне, дети мои, - позвал Кеса-хан.

Они повиновались, и шаман ощутил на себе свирепую силу их кроваво-красных
глаз.

- Идите и убейте, - прошептал он, и шестеро чудовищ вывалились в ночь.

Немного погодя вернулись служки.

- Уберите тела, - приказал шаман.

- Можно ли назвать это телами? - спросил один юноша. Лицо его было
пепельно-серым.

- Называй их как хочешь, мальчик, но делай свое дело.

Кеса-хан проводил их взглядом, развел костер и завернулся в козью шкуру.
Обряд высосал из него все силы, он чувствовал себя старым и очень усталым. В
былые дни для таких превращений отбирали самых крепких воинов, но Кеса-хану
это было не по душе. Так гораздо лучше - так люди, согнутые несчастьем,
смогут напоследок приобщиться к жизни.

Они выследят Нездешнего и пожрут его. Потом они умрут. Вода не пойдет им
в горло, и мясо будет для них ядом. Не пройдет и месяца, как они погибнут от
голода и жажды.

Но перед этим они насладятся своей последней трапезой, вонзив зубы в
плоть Нездешнего.

***

Каэм молча выслушал своих офицеров: шестьдесят восемь погибших, сорок
семь раненых. Уничтожено четыреста палаток, два склада с мясом и зерном
сгорели дотла. На корабле, стоявшем у причала, сгорели паруса, но все
остальное уцелело. Крысы, однако, пробрались на оставшиеся склады с
провизией и теперь хозяйничают там. Каэм отпустил всех, оставив при себе
только человека в черном плаще.

- Верните мне доброе расположение духа, Немодес. Расскажите еще раз, как
Братство намерено разделаться со священниками.

Немодес пожал плечами, отводя от генерала глаза, прикрытые тяжелыми
веками. Глава Братства был мал ростом и худ, и его мясистый нос казался
неуместным на изнуренном лице. Зубы в безгубом рту торчали, словно могильные
камни.

- Прошлой ночью у них погибло трое. Скоро им всем конец.

- Трое? Я потерял сорок восемь человек.

- Эти трое стоят больше, чем весь ваш сброд, - отрезал Немодес. - Скоро у
них не останется сил сдерживать нас, и мы разделаемся с Карнаком так же, как
с Дегасом.

- Ваши обещания - точно ветры, пущенные свиньей. Громко, а пользы
никакой. Да знаете ли вы, как нужна мне эта крепость? Железный Засов разбил
нашу армию на юге и идет на Дренан. И я не могу послать против него войска,
пока Эгель гуляет на воле в Скултике, а Карнак удерживает эту последнюю
крепость. Я между двух огней - ни поражения, ни победы.

- Мы убьем этих отщепенцев, - заверил Немодес.

- Я не хочу, чтобы они умерли от старости! Вы обещали мне, что крепость
падет, - а она стоит. Вы обещали, что священники умрут, - а они живы. Вы
обещали мне Нездешнего. Что плохого скажете о нем?

- Кадорас предал нас. Он похитил убийцу из надирского становища, где его
ждала неминуемая смерть.

- Зачем? Зачем Кадорас это сделал?

- Это превышает мое понимание. Всю жизнь Кадорасом руководила одна лишь
корысть. Возможно, они с Нездешним заключили какую-то сделку. Но теперь это
уже не важно - Кадорас умер. Сейчас к Рабоасу приближаются девять моих
собратьев - это лучшие воины в Ордене, а стало быть, и на всем континенте.
Притом у нас остается Дурмаст.

- Я ему не доверяю.

- Именно поэтому на него можно положиться. Он так жаден, что всегда
продается тому, кто больше предложит.

- Вы удручаете меня, Немодес.

- У меня есть и хорошая новость, генерал.

- Не могу в это поверить.

- Мы нашли вход в крепость со стороны гор - тот, через который пришел