Чтение 42–й страницы книги ~Дверь в лето~

Она крепко зажала кольцо в кулачке.

- Не надо мне никакого другого.

- Ладно. А теперь попрощайся с Питом, Рикки. Пора ехать, у меня нет
ни минуты.

Она крепко обняла Пита и передала его мне, пристально глядя мне в
глаза. По ее лицу, оставляя на грязных щеках две дорожки, текли слезы.

- Прощай, Дэнни.

- Не "прощай", Рикки, а "до свидания". Мы будем ждать тебя.

В четверть десятого я вернулся к мотелю. Оказалось, что автобус в
аэропорт уходит из центра городка через двадцать минут. Я отыскал
единственного здешнего торговца подержанными автомобилями и сбыл ему свою
машину за полцены, получив тут же наличными. Вероятно, это была самая
скорая сделка в истории торговли. Оставшегося времени едва хватило, чтобы
тайком протащить Пита в автобус (летный персонал недолюбливает страдающих
воздушной болезнью котов), и в одиннадцать с минутами мы уже были в
кабинете мистера Пауэлла.

Мистер Пауэлл был очень недоволен, что я отказался вверить заботам
Всеобщей свои капиталы, и вознамерился прочитать мне мораль по поводу
потери документов.

- Не могу же я просить судью во второй раз заверить одни и те же
документы, а ведь еще и суток не прошло. Это выходит за всякие рамки.

Я помахал перед его лицом пачкой денег с весьма впечатляющими цифрами
на банкнотах:

- В ваши обязанности не входит мотать мне нервы, господин блюститель.
Хотите, чтоб я был вашим клиентом? Если нет, так и скажите, я ведь могу
пойти в "Центральную долину". Потому что лечь в "долгий сон" мне нужно
именно сегодня.

Он все еще кипел от злости, но, похоже, сдался. Потом он начал
ворчать о дополнительных шести месяцах холодного сна и ни за что не хотел
гарантировать точную дату пробуждения.

- В контрактах обычно указывается: "Плюс-минус один месяц на
усмотрение администрации с целью избежания риска при пробуждении".

- А в моем контракте не указывайте. В нем должна стоять точная дата:
"27 апреля 2001 года". И мне плевать, будет ли это написано в бланке
Всеобщей или "Центральной долины". Вы продаете, мистер Пауэлл, а я
покупаю. Не можете продать, что мне надо, так я пойду туда, где могут.

Он внес изменения в контракт, и мы заверили его своими подписями.

Ровно в двенадцать я предстал перед врачом для заключительного
осмотра. Он внимательно взглянул на меня:

- Ты пил?

- Трезв как стеклышко.

- Это еще выяснить надо. Увидим.

Обследовал он меня не менее тщательно, чем "вчера". Наконец он
отложил свой резиновый молоток и сказал:

- Удивительно. Ты же в гораздо лучшем состоянии, чем вчера. Просто
поразительно.

- Эх, знали бы вы хоть сотую долю всего, док...

Я взял Пита на руки и гладил его, пока ему делали успокоительный
укол. Потом лег сам, и меня принялись готовить к холодному сну. Я мог бы,
конечно, и подождать еще день-два, но, честно говоря, мне очень не
терпелось поскорей оказаться в 2001 году.

Около четырех я мирно уснул; на груди у меня покоилась голова Пита.

На этот раз я видел более приятные сны. Только однажды мне приснился
сон, навеявший чувство разочарования и безысходности. Будто я шел и шел,
дрожа от холода, бесконечными коридорами, заглядывая во все двери в
надежде, что уж следующая непременно окажется Дверью в Лето и за нею меня
ждет Рикки. Пит мешал мне, то и дело забегая вперед; у котов есть такая
вредная привычка - шмыгать под ногами туда-сюда, если, конечно, они
уверены в своей полной безнаказанности. Перед каждой дверью он проскакивал
у меня между ног, выглядывал наружу, убеждался, что там все та же зима, и
отпрыгивал назад, едва не сбивая меня с ног. Но нас с ним не оставляла
надежда, что уж следующая-то дверь обязательно будет Дверью в Лето.

На этот раз я проснулся легко: все мне было уже привычно. Доктор был
даже несколько раздосадован, что я не захотел поболтать с ним, а сразу
спросил завтрак и "Таймс". Вряд ли стоило объяснять ему, что мне не
впервой выходить из анабиоза: все равно он бы мне не поверил.

Меня ожидала недельной давности записка от Джона.

"Дорогой Дэн!

Ты оказался прав. И как тебе удалось все предугадать?

Выполняю твою просьбу и не встречаю тебя, но Дженни этим недовольна.
Я, как мог, объяснил ей, что первое время ты будешь очень занят; а пока
она посылает тебе сердечный привет и надеется, что мы вскоре увидимся. У
нас все в порядке, хотя я потихоньку начинаю сдавать. Дженни же еще больше
похорошела.

Hasta la vista, amigo.

P.S. Если приложенной к письму суммы недостаточно - позвони. Возьмем
еще там, где их делают. Я считаю, что фирма наша процветает.

Джон".

Сперва я собрался было позвонить Джону - поприветствовать его и
рассказать о блестящей мысли, пришедшей мне в голову во сне: сделать
штуковину, которая превратит купание в ванне из обычной гигиенической
процедуры в тонкое удовольствие. Но потом раздумал: сперва надо было
заняться другим. А пока я не забыл подробностей нового замысла, я кое-что
записал. Вскоре я заснул. Заснул и Пит, сунув голову мне под мышку. Надо
было отучить его от этого. Приятно, но не очень удобно.

Тридцатого апреля, в понедельник, я выписался и отправился в
Риверсайд, где снял комнату в гостинице. Как я и ожидал, по поводу Пита
возникли сложности: автоматический коридорный взяток не берет - тоже мне
усовершенствование; по счастью, человеческое естество помощника
управляющего оказалось более восприимчивым. Он внял моим доводам -
хрустящим и весомым. В ту ночь я спал плохо. Очень волновался перед
встречей с Рикки.

На следующий день в десять утра я уже представлялся директору
Риверсайдского храма.

- Доктор Рамси, меня зовут Дэниел Б.Дейвис. Есть у вас клиентка по
имени Фредерика Хайнике?

- Полагаю, у вас имеется удостоверение личности?

Я показал ему свои водительские права, выданные в 1970 году в
Денвере, и свидетельство о выписке из храма "Лесная лужайка". Он
внимательно прочитал бумаги и вернул их мне.

- Я знаю, что ее должны разбудить сегодня, - взволнованно сказал я. -
Распорядилась ли она разрешить мне присутствовать при этом? Я не имею в
виду сам процесс - только ту минуту, когда она возвратится к нормальной
жизни.

Он выпятил нижнюю губу и безразлично взглянул на меня:

- У нас нет указаний относительно того, чтобы вышеозначенную клиентку
разбудить сегодня.

- Нет? - переспросил я расстроенно.

- Нет. Она пожелала, чтобы ее разбудили не обязательно сегодня, но
именно в тот день, когда вы появитесь у нас. - Он оглядел меня и
улыбнулся: - У вас, должно быть, золотое сердце. На первый взгляд этого не
скажешь.

Я вздохнул с облегчением:

- Спасибо, доктор.

- Подождите в вестибюле или погуляйте. В вашем распоряжении часа два.

Я вышел в вестибюль, забрал Пита, и мы отправились на прогулку. Я
поместил его в новую дорожную сумку, но он ею был не очень-то доволен,
хотя я постарался подыскать в магазине точно такую же, как и прежняя, даже
прорезал в ней окно. Может, запах его не устраивал?

Мы прошли мимо "воистину чудесного местечка", но я не был голоден,
несмотря на облегченный завтрак, - Пит съел мою порцию яиц, отворотив
морду от дрожжевых полосок. В одиннадцать тридцать я вернулся в храм.
Наконец меня впустили к Рикки.

Я мог видеть только ее лицо, тело было накрыто. Да, это была моя
Рикки, но она уже стала взрослой женщиной. А выглядела - как дремлющий
ангел.

- Она сейчас выходит из состояния гипноза, - мягко сказал доктор
Рамси. - Стойте здесь, я сейчас начну ее будить. Да, а кошку бы лучше
убрать отсюда.

- Нет, доктор.

Он хотел было что-то сказать, потом пожал плечами и повернулся к
пациентке:

- Просыпайтесь, Фредерика. Просыпайтесь. Вы должны сейчас проснуться.

Веки дрогнули, и она открыла глаза. Блуждающий взгляд остановился на
нас, и она сонно улыбнулась:

- Дэнни... и Пит. - Она протянула к нам руки - и на большом пальце ее
левой руки я увидел свое кольцо.

Пит мяукнул, прыгнул на кровать и принялся тереться о ее плечо,
по-своему выражая радость встречи.