волна стаскивала его с берега, а потом тянула назад.
домиков. Иссиня-черные козы бродили в загородках или проскакивали через
забор наружу. Красные костры разгорались в солнечном вечернем воздухе.
Очевидно, крарл Хвенит-Уасти больше не кочевал подобно другим племенам -
красным, желтым или черным - и я раздумывал, какие особые невидимые
приманки подвигнули их пустить здесь корни. Может быть, им особое
удовольствие доставляла жареная рыба?
но я не гнался за ней, просто позволял ей нести себя, догадавшись, что она
направляется к родному очагу. Моя краткая вспышка сексуального аппетита
давно угасла. Я довольно долго ничего не ел, а также не спал с удобствами
и вообще не имел крова много дней. Я забыл про четверых охотников и бойню,
которую я устроил на холмах. Даже мои волшебные силы сразу показались
банальными и не имеющими значения. Что же до девушки, в тот момент я мог
поверить чему угодно, и, возможно, она действительно призвала меня
колдовством. В конце концов, как она сказала, я ведь пришел сюда.
примитивными; это было не так. Они, судя по их коже, когда-то пришли из
более жарких краев, но это было давно. Если они помнили об этом, то
молчали. Что касается их целителей и поклонения золотым книгам древней
веры, в племенах говорили и об этом и тоже всякую чепуху, как любая
болтовня от незнания.
приготовлением вечерней пищи. Стройные и темными, как ночь, они не
разинули рты, когда Хвенит ввела меня в деревню. Группа мужчин в нижнем
конце деревни строила два новых домика, они прервали работу с наступлением
сумерек и обсуждали свои дела. К ним обратилась Хвенит повелительным
голосом:
много раз, и ближайший к нам ответил:
факт раздражали ее.
едва не сбив красивого черного малыша, который вежливо и предусмотрительно
уступил ей дорогу.
У него была красивая дверь из отесанного камня, покрашенная в розовый и
желтый цвет. Над дверью висела зажженная лампа из красной глины и нитка
крошечных черных черепов грызунов. Около домика росло странное дерево,
удивительная карликовая ель, которая в свете лампы казалась
дымчато-голубой. Такие, наверное, древние короли выращивали в своих садах;
я никогда раньше таких не видел.
выделяет его, - сказала Хвенит.
однако я заметил легкий оттенок любовной снисходительности по отношению к
их целительнице. Может быть, особая дверь и дерево были игрушками для
талантливого, не по летам развитого ребенка?
они видят, что у меня гость. Входи, но не прикасайся к травам или моим
инструментам.
неуклюжести, невежества или того, что мои волшебные силы причинят
какой-нибудь ущерб.
колдовской беспорядок. На полу лежали толстые ковры. Я сел на них и скоро
растянулся, как ленивая собака на солнце. Сквозь дремоту у меня опять
возникло желание притянуть ее к себе и уложить рядом с собой, но я даже не
пошевелился. Я слышал ворчание моря в сгиб оковах, вдыхал дымный запах
жаркого пламени и смешивающийся с дымом аромат женского тела, и мне не
нужно было никакой другой магической формулы, чтобы навлечь сон. В эту
ночь она будет со мной в полной безопасности. Возможно, такая безопасность
ей и не по вкусу.
заливать светом дом, проникая через дверной проем. Этот бледный
предутренний свет был для меня наподобие маяка опасности. Я сразу
встрепенулся, вспомнил о погоне, убийствах и четверых, что жили мыслью
схватить меня; они наверняка идут по следу и уже совсем недалеко.
низкого потолка.
трав. Хвенит и ее кота не было. Снаружи доносился крик чаек и слабое
блеяние коз, но никаких других звуков.
подносе блюдо и чашку. Она вошла молча, но они вообще были молчаливый
народ, однако с привлекательной наружностью, судя по всему. Незнакомка
улыбнулась и поставила поднос с пищей на ковер передо мной.
и очень милая, как будто она догадывалась, что я в беде.
лежало слово, обозначающее слоновую или белую кость, а по структуре оно
напоминало устаревшее понятие воина - черные люди отрицали войны и
убийства. И позднее я узнал, что они никогда не убивали даже животных, за
исключением случаев самозащиты. Их одежда была соткана из тростникового
льна и вымененной шерсти, они не ели мяса и даже рыбы, столь обильно
предлагаемой океаном. Как я потом узнал, пища на блюде представляла собой
отбивную из бобов и каштанов, поджаренную на костре, по-своему вкусную, но
поначалу она показалась мне странной. В чашке было козье молоко, хотя в
разные сезоны они варили и пили также медовый напиток.
повернулась, чтобы уйти и проговорила на ходу:
он помочь тебе.
мне, если позволит быстро уйти.
задерживать.
ласковыми манерами (я уже несколько отошел от воинских привычек, несмотря
на прозвище, данное мне Хвенит). Не хотел я и ссориться с их вождем. Я
сказал, что подожду его, хотя все нервные окончания в моем позвоночнике
говорили, что мне не следует медлить.
на такие интуитивные тонкости.
титулами.
мне садиться и сел сам.
уже начали седеть, а его сильное тело с возрастом приобретало крепость
кремня, а не дряблость, как бывает с тонким стареющим деревом. Он оперся
на копье, больше символ, чем оружие, и он положил его между нами на ковры
острием на запад в знак мира.
тебя заклинаниями из земли. У нее есть такие причуды, но она умная
врачевательница, тем не менее. Она также воображает, что у тебя есть
какая-то магическая сила, но я не буду тебя спрашивать об этом, это твое
бремя, не мое. Я только спрошу, раз ты скиталец, не можем ли мы оказать
тебе какую-нибудь помощь на твоем пути?
получил. Я скажу так. Меня преследуют, и я должен уйти раньше, чем погоня
придет сюда и причинит вред вашему крарлу и мне.
почему они охотятся за тобой?
на меня.
- голубые были у матери Хвенит - всматривались в меня с серьезной
сосредоточенностью, не невежливо, но основательно.
отвечать или нет, как захочешь. Ты сильный и крепкий, ты боец, но на тебе
нет ни одного шрама. Что то в тебе, то, как посажены твои глаза,
напоминает мне другого человека, которого я видел когда-то, около двадцати
лет назад. Женщину. Я опишу ее. Белая кожа без пятнышка, волосы, как лед.
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Мурич Виктор
Белогорский Евгений
Куликов Роман
Курылев Олег