Неужели она снова притворяется? Неужели от Маргарет Урбс не осталось
ничего, кроме сотен масок и тысяч поз - ничего настоящего внутри? Он
выдавил из себя сардоническую улыбку, потому что невероятная красота
девушки действовала на него помимо его воли.
Пламя не волнует, как твои разговоры отразятся на мнении людей о ней,
потому что она будет гореть, пока ты и те, с которыми ты будешь говорить,
через несколько лет превратятся в пыль! Пыль!
черного и золотого в душе Принцессы, дразнящей, ненавистной, потрясающей
до невозможности и одновременно чего-то скорбного, почти жалкого. Словно,
подумал он, он увидел правдивую душу в женщине, которую встретил в лесу, а
все остальное было маскарадом.
печаль, когда она смотрела на миллионы светящихся окон. Затем искра
движения привлекла ее внимание в бассейне тени во Внутренних садах.
Антарктический Бессмертный наслаждающийся садом под чистым небом.
перед его глазами была Эвани, сидящая на скамейке. Ее голова покоилась на
плече Яна Орма, его рука обнимала ее за талию!
что в ее глазах стоят слезы.
который он пережил при виде Эвани и Яна Орма. Большую часть ночи он провел
придумывая естественные оправдания для девушки. Может быть, он
присутствовал при вполне невинной сцене.
рожденными и выросшими в Ормоне, и, может быть, именно поэтому Эвани
обратилась к нему, находясь в одиночестве, а, может быть, в отместку за
встречи Тома Коннора с Маргарет Урбс. Но насмешливая реплика Принцессы и
воспоминание о нежном лице Эвани на экране визора - вот что беспокоило
его. Кроме того, он помнил признание Яна, что тот любит Эвани.
развевающиеся на ветру бронзовые волосы. Она лежала, растянувшись на
траве. Он забыл о завтраке и поспешил в коридор, где охранник, помня о
медальоне Принцессы, лишь салютовал ему, не обратив внимания, что у
Коннора больше нет с собой золотого диска.
открыл дверь в конце зала. Вместо солнечного света внутри он увидел
полутемную комнату, одна стена которой была залита светом, и через
мгновение, мигнув, он обратил внимание на приблизительно двадцать человек,
собравшихся здесь. Некоторые взглянули на него с удивлением, но
большинство неотрывно смотрели на стену.
Сады.
без присмотра.
находился другой Бессмертный, с мрачным взглядом и волосами песочного
цвета.
знаний. Томас, это - Мартин Сейр, прибывший из Австрополиса. - Он добавил:
- Томас, один из тех, кто отказывается становиться на колени в нашем
присутствии. Я простил его.
светловолосый мужчина. - А что, принцесса тоже - простила?
она не знает, куда себя девать. Но это пройдет, обязательно пройдет. - Он
показал на стену. - Это наш демонстрационный зал. Здесь сходятся сигналы
всех сканеров в Урбс - со всех моих городов, если я пожелаю. Если Дворец -
мировой мозг, то эта комната - его глаза.
жизнь и посмотрел на стену. Миллионы небольших картинок покрывали ее,
каждая не больше ногтя, некоторые светились цветом, а некоторые, из-за
отдаленного расстояния, были темными, серо-голубыми. Он увидел на
картинках мелькание движения мужчин и женщин, занимающихся своими
повседневными делами.
на ряд больших экранов, некоторые из которых светились. - Из этой комнаты
я могу проследить за жизнью человека от рождения до смерти, пока он
остается в одном из моих городов, - он замолчал, задумался и добавил:
на Мартина Сейра, чувствуя себя так, словно смотрел на полубога. Мартин
Сейр, Дающий Жизнь - самый великий, за исключением Повелителя, среди всего
героического века Просвещения. Затем он отвернулся от великого
Бессмертного и отправился в Сады.
установленная в парке, когда она лежала в варварском костюме Урбса,
наблюдая как двадцатидюймовая колонна воды падала из пасти гигантского
каменного льва. Когда Коннор приблизился к ней, она холодно посмотрела на
него.
когда-нибудь прощу это?
одну вещь. Я оказался среди Сорняков Ормона не имея выбора. Неужели это
означает, что я должен слепо принимать ваши социальные теории? Может быть,
я слишком примитивен для анархии - но мне кажется, что и ты тоже! - Он
продолжил более спокойно. - Мне не кажется, что ваши теории будут
жизнеспособными и мне кажется, что правление Повелителя именно то, что
нужно миру. Это не самое совершенное правление, но это лучше, чем то, что
предлагают Сорняки - и даже ради тебя, Эвани я не могу отказаться от
свободы мыслей.
одурачишь меня, Том! Я знаю каким образом Черное Пламя проникает в кровь
мужчин, словно отрава, а ты был с ней слишком часто! Ты сгорел и... - Ее
ярость усилилась. - Уходи!
дрожь ее губ, его ощущения во время приземления в Тихом океане...
злость, даже когда картинка обнимающихся Эвани и Яна возникла в его мозгу,
и повернувшись, он направился во Дворец.
прибывающими Бессмертными из Африки, Антарктики, Австралии и Южной
Америки. Время от времени, они смотрели на него своими холодными глазами
или мрачно улыбались ему вослед. Никто не остановился и не обратился к
нему.
подошел охранник. Он бросил на Коннора яростно-мрачный взгляд, но протянул
ему небольшой черный конверт, на которыми белым было что-то написано
совершенным почерком Принцессы. Коннор распечатал конверт. Внутри
оказалась короткая записка. Она гласила:
на обед. Одень черный костюм и черную шапочку.
приказ. Он криво ухмыльнулся. А почему бы и нет? Черное Пламя не может
обжечь сильнее, чем раньше и, в конце-концов, он может сорвать на ней свою
ярость.
комнату и нетерпеливо принялся поглядывать на урбскую официальную одежду,
старательно разложенную на его кровати. Она походила на его нынешнюю,
только было покрыта черными металлическими чешуйками и отливала серебром.
Подойдя к окну, он сел, смотря вниз на Эвани, которая купалась в солнечном
свете, до тех пор, пока человек в урбской одежде, который не мог быть
Доставалов Александр
Маркелов Олег
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Жюль Верн
Сапковский Анджей