АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Боже мой!
Мех Стивена был цвета темного, золотистого меда. Волк скрючился, дрожа, у ног Ричарда. Пока изменение в процессе, оно может быть болезненным, но после него оборотень обычно встает, отряхивается и бежит. В чем же дело?
Стивен подполз к Ричарду еще ближе, ткнулся длинной зубастой мордой в кроссовки царя волков. Он лежал почти во внутриутробной позе - огромный, с мускулистыми лапами в золотистой шерсти, у ног своего Ульфрика. Это была поза крайнего подчинения, и я не могла понять зачем. Стивен ничего плохого не сделал.
Я глянула на Ричарда. Белая рубашка пропиталась густой жидкостью и прилипла к телу. Он повернулся ко мне, и отсвет звезд блеснул на мокром лице. Кусок слизи сполз по щеке. На лице был вызов; Ричард будто провоцировал меня на вспышку гнева.
Я трясущейся рукой смахнула самые крупные комья слизи со своего лица, и они шлепнулись на пол с плюхающим звуком. Я обернулась на телохранителей. Их тоже заляпало, но далеко не так, как Ричарда и меня - они стояли дальше. Все вытаращились на Ричарда, вытаращились со смешанным выражением ужаса, гнева и удивления. Я поняла, что случилось что-то очень, очень серьезное.
Заговорить я смогла только со второй попытки, да и то с сильным придыханием.
- Я не раз видела, как оборотень превращается в своего зверя, но такого не было ни разу. Это потому, что ты вызвал зверя Стивена, а не он сам в себе?
- Нет, - ответил Ричард.
Я ждала продолжения, но он ничего больше не сказал и явно не собирался говорить. Однако одно слово "нет" ничего не объясняло. Я посмотрела на остальных.
- О'кей. Пусть мне кто-нибудь расскажет, что здесь случилось.
Джемиль заговорил, осекся и посмотрел на Ричарда.
- С позволения моего Ульфрика. - Слова были вежливы, но тон - злобный, почти вызывающий.
Ричард обернулся к нему. Лица его я не видела, но, очевидно, от его взгляда Джемиль сжался. Он рухнул на колени в лужу густой жидкости.
- Я не хотел тебя оскорбить, о Ульфрик!
- Это ложь! - сказал Ричард голосом ниже своего обычного - чуть-чуть выше рычания.
Джемиль стрельнул взглядом вверх и снова склонил голову.
- Я не знаю, что ты хочешь, Ульфрик, чтобы я сказал. Скажи мне это, и я сделаю.
Ричард обернулся ко мне, оставив Джемиля коленопреклоненным.
- Я не вызывал зверя Стивена. Я вырвал его из тела.
Я глянула на Стивена, все еще скорчившегося у ног Ричарда.
- Зачем?
- Обычно это делается в наказание.
- А что такого сделал Стивен?
- Ничего.
Голос Ричарда был почти так же суров, как выражение его лица.
- Почему же ты его наказал?
- Потому что мог. - Он задрал подбородок надменным жестом.
- Что с тобой творится, Ричард?
Он засмеялся - настолько неожиданно и неуместно, что я вздрогнула. Слишком громко засмеялся, слишком резко.
- Ты поняла, как вызывать зверя Грегори?
- Я ни черта не поняла, кроме того, что ты сильно не в духе и срываешь свое настроение на других.
- Ты хочешь знать, что со мной творится? На самом деле хочешь?
- Да, хочу.
- Брысь с дороги, Стивен, - сказал он, и Стивен, даже не спросив почему, просто отполз в сторону.
Мы остались стоять на расстоянии в два фута. То, что Ричард сделал со Стивеном, чуть сняло остроту его силы, но она осталась здесь, как огромная тварь под поверхностью воды.
- Открой метки, Анита, ощути, что я чувствую.
- Они открыты. Я думала, их надо открыть, чтобы понять, как ты это делаешь.
- Так все дело в моем щите?
Я кивнула:
- Я ощущаю твою ярость, Ричард, но не знаю, чем она вызвана.
- Значит, только мой щит нас разделяет...
Он качнул головой, почти улыбаясь, и убрал щит.
Меня ударило почти физически, отбросило на шаг. Злость такая резкая, что мне в горло ударила желчь. Презрение к себе такое глубокое, что у меня слезы покатились по щекам двумя горячими полосками. Страдание Ричарда удушало.
Я уставилась на него, слезы продолжали течь.
- О Господи, Ричард!
- Не жалей меня. Не смей жалеть!
С этими словами он схватил меня за руки, и в миг соприкосновения наши звери бросились вон из тел в жарком танце силы. Его зверь, невидимый, ударил в меня, метафизические когти рвали мне тело. Будто этот зверь прожирал себе дорогу насквозь. Я вскрикнула и бросила своего зверя ему навстречу, ощутила, как когти впиваются в мясо. Глаз бы ничего не увидел, но я ощущала это - ощущала шерсть и кожу, мясо и кровь под зубами и когтями. Я вопила не только от боли, но и от ощущения раздирания Ричарда. Он сделал больно мне, я отвечала ему тем же. Не было мысли, не было соображения - чистейший рефлекс.
Наши звери рвали друг друга. Мы оба свалились с воплем на пол. Я смутно ощущала руки Ричарда на своих, будто он не мог разжать пальцы.
Вокруг нас люди зашевелились, сдвинулись с мест, но никто не вмешался. Когда мы упали, все отшатнулись, будто боясь коснуться. Зазвучали голоса:
- В чем дело? Что происходит? Анита, Анита! Ричард, держи!
Вдруг его зверь оказался во мне компактной тяжестью, но это было не больно. Обе энергии лежали тихо, прижавшись друг к другу - не переплетясь, просто прижавшись. Я почти ощущала твердое прикосновение его зверя к чему-то внутри меня, у чего были кости и мех, и это не была я. Ничего не было слышно, кроме шума крови в голове. Я ощутила на себе тяжесть Ричарда, и только потом, взглянув, увидела, что он на меня свалился. Его голова легла ко мне на грудь. Его пульс отдавался у меня в теле, его сердце колотилось напротив моего желудка. Я была покрыта холодной слизью из тела Стивена. Во-первых, я лежала в ее луже, во-вторых, ею был покрыт Ричард. Придется перед сном пойти в душ, хотя уже и рассвет. И болело все, будто меня избили. Я знала, что двигаться будет трудно.
Все стояли вокруг нас, глядя вниз. Я обрела голос, хриплый, но все же отчетливый.
- Слезь с меня.
Ричард медленно поднял голову - будто ему тоже было больно.
- Я сожалею.
- Да, в этом ты мастер. А теперь слезь с меня.
Он не шевельнулся, даже стал тяжелее, руки его держали меня сбоку за талию.
- Ты все еще хочешь помочь Грегори?
- Да. Мы же для этого все и устроили?
- Тогда давай попробуем еще раз.
Я напряглась и попыталась вывернуться из-под него. Он сильнее сжал руки:
- Спокойней, Анита, это не будет больно. Я так думаю.
- Индюк тоже думал. Это чертовски больно. Пусти меня, Ричард.
В моем голосе начинала слышаться злость - и страх. Злость - это хорошо, а вот без страха я бы вполне обошлась.
- Ты сопротивлялась до патовой ситуации, Анита.
Я перестала вывертываться и уставилась на него:
- О чем ты?
- У нас с тобой разные звери, Анита. Они должны были выяснить, кто из них... круче.
Я посмотрела вниз, в эти карие глаза.
- Ты хочешь сказать, что это нечто вроде доминантных поз?
- Не совсем.
Странно, но ответил Мерль:
- Когда встречаются два таких разных зверя, и оба они сильные доминанты - такие, как истинная Нимир-Ра и истинный Ульфрик, - то они должны биться, чтобы испытать друг друга. Я такое видел раньше. Нечто вроде укрощения одного зверя другим.
Я смерила его взглядом - правда, снизу вверх.
- Никто никого не укротил.
Мерль присел рядом с нами:
- Я думаю, ты права. Это была, как сказал Ульфрик, патовая ситуация. Он мог бы продолжать драться до победы или поражения одного из вас, но он решил оставить это дело.
Я вспомнила выкрик: "Ричард, держи" - очевидно, он должен был держать своего зверя. Я глянула на него:
- Это ты прекратил?
- Мне все равно, кто из нас более сильный доминант, Анита. Для меня эти игры никогда ничего не значили, я играл в них, только когда меня заставляли.
- Ты что-то говорил насчет помощи Грегори. Что ты имел в виду?
Он стал чуть наползать на меня, подвигаясь по мне вверх. Слизь с его рубашки замазала мне голый живот и почти голую грудь. Отвращение, очевидно, было написано у меня на лице, потому что он спросил:
- В чем дело?
- У тебя рубашка вымазана в слизи, а я лежу в луже этой же слизи. Я не только потому просила тебя слезть, чтобы ты на мне не лежал, но и чтобы не валяться в грязи.
Он встал на колени, держа мои ноги между своими. Наши звери вытянулись между нами - я их чувствовала, почти видела, будто каждый из них положил голову на грудь другому. Ричард протянул мне руку. Я посмотрела на него недоуменно.
- Я знаю, что тебе не нужна помощь, Анита. Но сейчас наши звери соприкасаются. Это тесный контакт, и физическое прикосновение поможет нам его сохранить, пока мы не закончим с Грегори.
Мне даже не нужно было видеть его серьезное лицо, чтобы понять, что он говорит правду. Метки все еще были открыты - я знала, что он не лжет.
Я взяла его руку, и он поднял меня на ноги. Это было больно, и он либо заметил по моему лицу, либо ощутил.
- Я тебе делаю больно, - тихо сказал он.
- Мы всегда делаем больно друг другу.
У него тоже все болело, но двигался он так, будто этого и близко не было, а я - по-человечески окостенело.
Он приподнял подол рубашки, не выпуская моей руки.
- Коснись.
Я снова посмотрела на него, и он засмеялся.
- Нужен только физический контакт, Анита. Я ничего другого не имел в виду. Но мне нужны будут обе руки.
Я очень осторожно положила ладонь ему на бок.
Он покачал головой:
- Я должен буду снять рубашку.
Если нельзя трогать человека за руки, за плечи и предплечья и большую часть торса, то выбор приличных мест очень ограничен. Я остановилась на том, что сунула руку под мокрую рубашку, коснулась гладкой твердости бока. Даже кожа промокла у него от прилипшей рубашки.
Ричард снял рубашку через голову, и я стояла в нескольких дюймах от него, от гладкой плоскости живота, мускулистых бугров груди, когда он выгнулся, снимая рубашку с головы. Вожделение, которое всегда овладевало мной, когда я видела его без одежды, подтолкнуло моего зверя к его зверю. Шерстистые бока потерлись друг о друга, осторожный перекат силы погладил, будто бархатом, самые интимные места.
Ричард застонал сквозь зубы.
Я изо всех сил постаралась это прекратить, но то, что я это сделала, не думая, бросило меня в жар. Я огляделась. Моя рука все еще только касалась его бока, над джинсами, но вдруг это прикосновение стало интимным. Мне хотелось убрать руку, но его ладонь накрыла ее раньше, чем я шевельнулась. Он прижал мою руку к себе - сильно, но без насилия.
Он тронул меня за подбородок, поднял мое лицо к себе.
- Анита, все хорошо. Я рад, что ты, когда меня видишь, все еще так реагируешь.
Я опять покраснела. Ничего не могла с собой поделать. Он засмеялся - тихо, почти неслышно, с тем оттенком, какой бывает у мужчин, когда они думают о чем-то интимном.
- Я очень скучал по тебе, Анита.
- Я тоже, - ответила я.
Его зверь бросился сквозь меня в вихре силы и ощущений, от которых я ахнула. Мой зверь откликнулся, я не могла их остановить - а может быть, не хотела. Эти силуэты теней сливались и распадались, проходили сквозь нас, и я уже не могла дышать, не могла думать. Это Ричард сумел отпрянуть первым и произнести:
- Боже мой, я и не думал...
Я почувствовала, каких усилий стоило ему отодвинуться от меня, перестать. На его лице появилось деловое выражение, отрешенное от любых эмоций, но я чувствовала, что в нем вибрирует еще многое. Он заговорил резко и четко:
- Я вызову зверя Джемиля так, как это полагается делать. Постарайся ощутить, что я делаю, как я с помощью своего зверя вызываю зверя из него.
Я ответила, чуть еще запыхавшись:
- А потом я пойду лечить Грегори.
Он кивнул и добавил:
- Или могу еще вызвать зверя Шанг-Да, если тебе нужно будет посмотреть еще раз.
- О'кей, - кивнула я.
Он обнял меня за талию, притянул к себе. Но это не было таким интимным, как игры зверей внутри нас. Джемиль стоял к нам лицом. Он снял рубашку и ботинки, но штаны на себе оставил. Впервые до меня дошло, что я ни разу не видела его голым, кроме как когда он был ранен и при смерти. Один из самых застенчивых оборотней, каких мне приходилось знать.
- Я готов, Ульфрик.
После того, что Ричард сделал со Стивеном, я сочла, что Джемиль очень смело ему себя вверяет. Но Ричарду доверяли все, он того стоил. Нет, здесь проблема не в недостатке доверия.
- Чтобы это сделать, физическое прикосновение не нужно, но с ним легче. Поэтому я коснусь Джемиля, чтобы ты лучше поняла, как это делается.
Ричард коснулся голого плеча Джемиля, и я ощутила рванувшуюся наружу силу, как теплый ветер. Она гладила тело Джемиля, и с ней выходил зверь Ричарда, вытаскивая с собой моего. Сила Ричарда скользила, дразня, вдоль тела Джемиля, манила, соблазняла - лучшая аналогия, которую я могу придумать - как подманивают кота, чтобы он слез с дерева. Его манят, уговаривают, обещают, задабривают, угрожают - лишь бы слез. Но зверь Джемиля не слез вниз - он вышел наружу. Он выкатился из центра его существа как бледно-золотистый туман, почти имеющий форму. Волк вырвался из его спины длинной влажной линией, тело растаяло в темную мохнатую форму, то есть человеческое тело превратилось в волчье, будто перевернули монету: сменились головы, появился хвост, но монета осталась та же. Я почувствовала правильность этого процесса, его гармонию. Джемиль вполне принимал себя таким, как есть, между ним и его зверем не было конфликта. Я никогда не видела его в образе волка. Волко-человека - да, но не в виде этой черной твари размером с пони. Кошмар Красной Шапочки.
Волк встряхнулся, и я заметила, что мех у него сухой. На полу налилось еще больше прозрачной слизи, но она почти не попала на шкуру волка. Еще одна метафизическая загадка: как остаются вервольфы сухими, перекидываясь в такой грязи?
Я повернулась, не говоря ни слова, увлекая за собой Ричарда, и направилась к Грегори, все так же сидевшему на столе для пикников. Рядом с ним теперь были только Черри и Зейн. Зейн как раз пришел посмотреть, в чем там было дело, когда мы с Ричардом стали извиваться на полу.
Грегори посмотрел на меня. Синие глаза блестели в свете луны серебром. Я улыбнулась, погладила его по щеке, взяла ладонью за лицо. И потянулась к его зверю - не рукой, но той тенью, что клубилась сквозь меня и Ричарда. Я послала эту тень сквозь кожу Грегори, и он сел, сбросив одеяло с голой груди. Черри отодвинулась, чтобы не касаться его, будто опасалась этого прикосновения.
Я попыталась подманить его зверя, подозвать лаской и мягким убеждением, но он упрямо прятался под поверхностью, связанный лекарствами, которые превратили тело Грегори в тюрьму, и шоком, который сдерживал все, что я пыталась звать. Но я знала, что мягкость здесь не обязательна. Пусть я не была едина с Ричардом, когда он вызвал зверя Стивена, но я это видела и достаточно разбиралась в природе силы, чтобы угадать, что он сделал.
- Я постараюсь не делать больно, - сказала я, но ударила в Грегори всей силой. Она вошла ему в грудь как меч из плоти и меха.
Грегори ахнул, выгнул спину.
Я обнаружила зверя, свернувшегося как спящий кот, одурманенного, и я схватила его лапой, вонзила в него когти и вытащила, вопящего, на воздух. Я вырвала зверя из Грегори, и он перекинулся, как до того Стивен, в выплеске крови, мяса и жидкости. Выброс залил меня с головы до ног, даже глаза пришлось протереть, чтобы видеть. Я увидела черно-желтого человека-леопарда, лежащего на столе, сгорбленного. Стивен подошел обнюхать дрожащее тело брата.
- Грегори! Грегори! Ты меня слышишь? - спросила я тише, чем собиралась.
Он заморгал леопардовыми глазами, из мохнатой глотки донесся рычащий, но человеческий голос:
- Я тебя слышу.
Стивен закинул голову и завыл. Джемиль подхватил вой, и радостные вопли леопардов заполнили ночь.
Глава 36
Потеками белого скользил среди деревьев рассвет, и они казались силуэтами, вырезанными из черной бумаги на фоне неба, когда я задернула шторы, заполняя спальню сумерками. Когда Жан-Клод стал бывать у меня часто, я завела шторы поплотнее. После сияния восхода прикроватная лампа казалась тусклой. Натэниел сидел под лампой на краю кровати. Он был в тех же пижамных шортах, бледно-голубой шелк, идущий к цвету его глаз, - слишком изысканный цвет для мужской спальной одежды. Я всегда подозревала, что они были изначально предназначены для женщины, но, в конце концов, шорты - это шорты.
Свет лампы играл красными бликами в рыжеватых волосах, рассыпавшихся по телу как что-то живое и теплое, почти живущее своей жизнью. Странно: в образе леопарда он был черной пантерой, и эта рыжеватость исчезала, стоило ему выйти из образа человека.
Натэниел, единственный из леопардов, остался в этом образе, так что только ему предстояло сегодня спать в моей кровати. В образе котов они спали в других местах, но когда они сохраняли человеческий облик, мы старались изображать кучу щенков. Почему-то с одним Натэниелом было более неловко, чем если бы их было несколько. Может быть, потому, что на правом его соске еще виднелся круг моих зубов.
- А укусы не должны были бы уже зажить? - спросила я.
- У меня заживает медленнее, чем у некоторых, - ответил он негромко. - А следы укусов оборотней или вампиров вообще заживают медленно.
- А почему?
Он пожал плечами:
- А почему серебро нас убивает, а сталь - нет?
- Поняла намек.
Я провела рукой по все еще влажным волосам. После душа я надела настоящую пижаму, а не просторную футболку, в которой люблю спать. Хотя "пижама" - может быть, слишком громкое слово для изумрудной кофточки-лифчика и очень коротеньких шортов. Еще был такой же изумрудный халат до пола, который покрывал все, но Натэниел знал, что я не вырядилась для него. То есть надеюсь, что знал.
Он внимательно смотрел, как я расхаживаю по комнате. Мы переступили черту, он и я, и след на его груди мне об этом напоминал. Я не думала, что Ричард потерпел бы, чтобы мы с Натэниелом делили постель вдвоем - хотя вряд ли я надеялась, что он придет к нам третьим. Да черт его знает, на что я вообще надеялась. Надеялась, что Ричард придет ко мне после душа. Но он предпочел скрыться, и уже был рассвет, и я устала.
В дверь постучали - твердо.
- Войдите! - сказала я, и сердце у меня забилось чуть быстрее. Дверь открыл Мерль - надеюсь, я смогла скрыть разочарование. На его лице не отразилось ничего, так что не знаю, что он прочел на моем.
- Ульфрик сидит в кухне. - Какой-то у Мерля стал неуверенный вид. - Он плачет.
Я сама почувствовала, как у меня глаза лезут на лоб.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 [ 42 ] 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
|
|