Чтение 42–й страницы книги ~В паре с "сотым"~

И снова голос Новицкого:

- "Сотый" приказал быть поосторожнее. Бить только по истребителю, да
поточнее. Близко не подходить!

- Вас понял! - ответил Петров и передал второй своей паре приказ
связать боем "мессеров", а сам с ведомым пошел в атаку на "каракатицу".
Довернув свой самолет влево, Петров со снижением стал заходить в хвост
"двухэтажному" самолету. Фашистский летчик заметил это и перевел
"каракатицу" в пикирование. Петров полностью дал газ, и расстояние до цели
стало быстро сокращаться. Вот уже и дальняя дистанция открытия огня. Но не
успел Петров открыть его, как "мессершмитт", "сидевший" на "юнкерсе" стал
отделяться от него. Скорость у "мессера" в этот момент небольшая, и Петров
тут же воспользовался этим обстоятельством - "подловил" фашистский самолет в
перекрестие прицела и дал длинную очередь. "Мессер" тут же вспыхнул и стал
падать. А через некоторое время на земле, недалеко от автострады, сверкнула
яркая вспышка, затем раздался небывалой силы взрыв. Это в клочья разнесло
начиненный взрывчаткой "юнкерс"...

В этом бою был сбит еще один "мессершмитт". Его "снял" ведущий второй
пары Старший лейтенант Синюта.

Возвратившись на аэродром, капитан Петров доложил о результатах этого
боя и подробно рассказал о вражеской уловке.

Комдив направил майора Новицкого и еще двух офицеров к месту падения
"юнкерса". Часа через полтора они были там и увидели потрясающую картину:
далеко вокруг лес был повален мощной взрывной волной. С автострады, до
которой было метров 250, той же волной были сброшены две повозки. Никаких
деталей от самолета ни в воронке, ни вокруг нее не оказалось. Несколько тонн
взрывчатки, которой был загружен "юнкерс", сделали свое дело - разнесли в
прах бомбардировщик. А виадук остался цел и невредим. И сосредоточение наших
войск, готовившихся к Берлинской операции, по-прежнему шло ускоренными
темпами.

Возвращаясь в дивизию, майор Новицкий говорил своим спутникам:

- А наш комдив не ошибся, предупредив летчиков, чтобы проявляли
осторожность и близко не подходили к "каракатице", как окрестил эту цель
Петров.

Все дружно рассмеялись.

В тот же день всех летчиков дивизии предупредили о возможности встречи
с подобными целями, разъяснили, что они обладают огромной взрывной
мощностью, а потому поражать их надо с большой дистанции.

Многих интересовали подробности. Было разъяснено:

противник использует бомбардировщики Ю-88, загружает их большим
количеством взрывчатки, а затем на бомбардировщик крепят истребитель.
Управление обоими самолетами осуществляется летчиком с истребителя. При
подходе к цели пилот переводит свою "двухэтажную" машину в пикирование на
цель, затем истребитель отцепляется от бомбардировщика и уходит. А на земле
- взрыв. Если, конечно, удастся долететь до цели...

ПРОЩАЙ, АВТОСТРАДА!

Фронт лавиной катился к Берлину. Мы ежедневно видели с высоты, как все
ближе и ближе к фашистскому логову подбиралась полыхающая огнем, окутанная
дымами передовал линия боев. А из глубины, из далеких и близких тылов
спешили к ней, как вешние ручьи, потоки войск, подтягивались резервы,
мчались танковые колонны, тянулись обозы. Автострада жила, .и сколько видел
глаз - до далекого горизонта - вся она была в движении. Было ясно: готовятся
неотразимые, решающие удары по врагу.

Перед войсками 1-го Украинского фронта на 1 апреля 1945 года противник
имел 750-800 самолетов, в том числе: 200 штурмовиков, 280-300 истребителей,
около 150 бомбардировщиков и до 80 самолетов-разведчиков. Кроме того, на
усиление своей авиации на этом участке противник мог перебросить из
северо-восточной части Германии по 1-2 группы разведчиков, бомбардировщиков
и штурмовиков.

По данным авиаразведки, показаниям пленных и агентурным сведениям были
установлены пункты базирования вражеских военно-воздушных сил, тип и
количество самолетов на аэродромах.

А всего к началу наступательной операции наших войск противник
сосредоточил перед 1-м Украинским фронтом до 1200 самолетов, из них 800-900
истребителей, преимущественно "Фокке-Вульф-190", и 200-300 бомбардировщиков.

Вследствие стремительного наступления Советской Армии противник нес
большие потери в живой силе и боевой технике, лишился многих аэродромов и
вынужден был перебросить свою авиацию в тыл, в частности в район Берлина.
Истребители группами несли патрульную службу, прикрывая Ратенов, Берлин,
Бауцен, наносили бомбардировочно-штурмовые удары по нашим наступающим
войскам. Из центральных районов Германии ближе к фронту были переброшены
новинки гитлеровской авиации - реактивные самолеты типа Ме-163 и Ме-262. Их
мы заметили в районе Праги, Градец-Кралевски. Применялись они главным
образом поодиночке против наземных войск и особенно против наших
самолетов-разведчиков, но с советскими истребителями, как правило, в бой не
вступали, а предпочитали, используя свою большую скорость, уходить от
преследования.

Линия фронта отодвинулась уже на значительное расстояние, и чтобы
достичь ее, приходилось тратить много времени, а патрулирование сокращать.
Ведешь бой - и поглядываешь на стрелку бензиномера: хватит ли горючего,
чтобы домой добраться.

Возникла настоятельная необходимость перебазироваться ближе к
передовой.

...На предварительно намеченную точку юго-западнее Котбуса была
отправлена специальная передовая команда. Вскоре ее начальник доложил: точка
подходящая. Покрышкин приказал: готовиться к перебазированию.

В тот же день было созвано партийное собрание. Разместились на бугорке,
поросшем молодой травой. Поставили для президиума стол. Рядом шумели
огромные сосны. От автострады плыл непрерывный гул интенсивного движения.
Настроение было приподнятое. Повестка дня - самая злободневная: штурм
Берлина. Коммунисты капитан Пыжиков, старший техник-лейтенант Яковенко,
лейтенанты Березкин, Душанин и другие наши товарищи горячо говорили о том,.
что можно сделать, чтобы наши удары по врагу были еще ощутимее, что
предстоят бои, в которых противник проявит максимум упорства, ожесточенного
сопротивления. Мы должны его сломить, добить в собственном логове.

Состоялось также и полковое комсомольское собрание, на котором летчики,
техники, механики заявили о своей решимости до конца сокрушить гитлеровскую
военную машину. Это была общая задача. А частная, первоочередная состояла в
том, чтобы организованно перебазироваться на новый аэродром, проявить
максимум дисциплинированности, подготовиться к активным боевым действиям с
нового места.

Вскоре летный состав уже изучал кроки, снятые с площадки, с которой нам
предстояло летать в бой. Мы внимательно читали карту, прокладывали маршрут
полета, знакомились с районом боевых действий.

Технический состав тщательно готовил материальную часть, сворачивал
мастерские. Станки, ящики с инструментом, запасными частями грузились на
машины, которые брали курс на Котбус.

С утра 21 апреля оставляли насиженное, обжитое место и мы: настал черед
перебазироваться и для летного эшелона.

Я был в составе первой четверки, покидавшей этот необычный аэродром.
Мне предстояло возвратиться сюда на По-2, чтобы перегнать к новому месту
учебный самолет УЛа-5, на котором я летал в качестве летчика связи, а
главное - "провозил" товарищей, проверял технику пилотирования у летного
состава.

Так и вышло: на По-2 я был доставлен к прежнему месту базирования, где,
помимо УЛа-5, оставалось еще четыре самолета, на которых техники заканчивали
выполнение регламентных работ. Мне приказано было привести всю группу на
новый аэродром.

Сели на площадку около автострады (благо, земля уже подсохла),
подрулили к самолетам, у которых хлопотали техники. Подошел старший
техник-лейтенант Петренко, доложил, что часа через два-три самолеты будут
готовы к вылету.

По-2 загрузили и отправили обратно. Я осмотрел УЛа-5. К вылету он
подготовлен: осталось только запустить мотор. Проинструктировал технический
состав, как добраться к новому. месту дислокации, стал ждать.

Не прошло и часа, как в небе послышался гул. Над нами кружили две
шестерки "яков" - одна заходила на посадку, другая прикрывала ее. Потом
появилась еще одна группа - и сразу же пошла на посадку.

"Не успели мы покинуть аэродром, как его уже занимает другой полк!" -
подумалось мне.

Вскоре, к своему удивлению, я увидел генерала. Оказалось, что это был
командующий нашей 2-й воздушной армией генерал Красовский. А новоприбывшим
полком командовал подполковник Борис Еремин - тот самый, которому колхозник
Ферапонт Головатый передал истребитель, купленный на свои личные сбережения.

Обратился к командующему за разрешением на вылет. Он дал добро - и я
скомандовал:

- По самолетам!

Летчики уже знали от меня, каков порядок перелета, что собой
представляет новая площадка, на какие характерные ориентиры следует обратить
внимание.

Вырулили на старт, поочередно взлетели и между первым и вторым
разворотами собрались в правый пеленг.

Часов в семнадцать я уже докладывал Речкалову о выполнении задачи.

На следующий день наш полк включился в активные боевые действия на
Берлинском направлении.

Выше я уже упоминал о новинке, появление которой противник сопровождал
необычайно шумной пропагандой.

Реактивный самолет Ме-262 с двумя двигателями впечатляюще подействовал
на некоторых наших летчиков.

Но те, кто уже повстречался с необычным "мессером" и узнал его слабые