головы до ног. -- Ну, мало ли чЕ? Отсидел и отсидел, больше не попадайся...
тарелок. Вдруг поднял лицо с рыбьей костью, впившейся в щеку, и у всех разом
спросил:
убирать со стола вазы и другую посуду поценней.
Уймись! Ты чего это? Компания ведь!
челюсти натянули кожу, зубы скрежетали, будто тракторные гусеницы.
стуча кулаком по столу.
тако жисть, -- спокойно заявил Ксенофонт.
Левонтия бабушка. -- Ты забыл, об чем с тобой учитель разговаривал? Забыл?
Ты ить исправился!..
муху, тетку Васеню и поволок со стола скатерть. Зазвенели тарелки, чашки,
вилки. Женщины и ребятишки сыпанули из избы. Но разойтись дяде Левонтию не
дали. Мужики у Потылицыных тоже неробкого десятка и силой не обделены. Они
навалились на дядю Левонтия, придавили к стене, и после короткого,
бесполезного сопротивления он лежал в передней, под скамейкой, грыз зубами
ножку так, что летело щепье, тетка Васеня стояла над мужем и, тыча в пего
пальцем, высказывалась:
фулюганом, пушшай люди посмотрят...
подполья, и гулянка пошла дальше. О дяде Левонтии забыли. Он уснул,
спеленатый вожжами, будто младенец, жуя щепку, застрявшую во рту.
взбудоражены, бабушка потихоньку поставила стакан перед дядей Митрием. все
так же безучастно и молчаливо сидевшим в сторонке.
недопитый стакан, затем еще один, еще. Его шатнуло, повело с табуретки.
Бабушка подхватила дядю Митрия, тихого, покорного, увела и спрятала в
кладовку, под замок. Затем она наведалась на сеновал. Там вразброс спали и
набирались сил самые прыткие на выпивку мужики. Когда-то успела оказаться
здесь и тетка Авдотья. Она судорожно билась на сене, каталась по нему,
порвала на груди кофту. Ей не хватало воздуха, она мучилась. Бабушка потерла
ей виски нашатырным спиртом, затащила в холодок, подальше от мужичья,
прикрыла половиком и, горестно перекрестив ее и себя, спустилась к гостям.
дедушка и бабушка развели по углам да по домам. Затем бабушка обрядилась в
фартук, убрала столы, подмела в избе, проверила еще раз, кто как спит, не
худо ли кому, и, перекрестившись, облегченно вымолвила: "Ну, слава Те,
Господи, отгуляли благополучно, кажись?.." Посидев у стола, отдышавшись, она
еще раз помолилась, сняла с себя праздничную одежду и легла отдыхать.
затягивал песню и тут же зажевывал ее сонными губами.
по двери, распахивал ее и, громко бухая половицами, мчался во двор.
разгулялся неугомонный человек -- Мишка Коршуков, будоражил спящее село.
себе спать, щипал себя за ногу. И он ровно бы знал, что я нахожусь на вахте,
на утре сиплым голосом позвал:
подушке, подсунутой бабушкой.
где вилкой растягивал веревку. Дядя Левонтий кряхтел, подавая мне советы.
Встал наконец, шатнулся, сел на скамью.
прямо разваливается...
на подоконнике бабушкой. Дядя Левонтий трудно, с отвращением выпил, утерся
рукавом, посидел какое-то время оглушенно и приложил палец ко рту:
чтобы ничего не скрипнуло, не звякнуло, удалялся дядя Левонтий по кути,
громко ахнулся лбом в набровник дверей, изругался и тут же сам себя
окоротил:
напал на дядю Левонтия.
стакан.
пропесочила!..
Левонтия. Но тот еще до свету, минуя дом, уплыл на известковый завод. На той
стороне Енисея его не вдруг достанешь! Дядя Левонтий, когда виноват, всегда
так делает. Появится он дома к той поре, когда тетка Васеня остынет и
бабушка тоже отойдет, забудется в делах и хлопотах.
Люба с Катенькой. Слезы, поцелуи, посошок на дорогу. Убежала на работу
Августа. Ушли в своей лодке на шестах к Майскому шиверу Зырянов с теткой
Марией. Кольча-старший отправился по тети Талиной родне, к шахматовским;
другие приезжие родичи тоже разошлись, кто на кладбище попроведать своих,
кто к знакомым и родным.
пробивались очаги ее то в одном, то в другом конце села, и отголоски песен
слышались в одном, в другом дому.
безлюдье, какая-то по-особенному тоскливая, сонная неподвижность охватила
дом. Тетка Авдотья, смурная, осунувшаяся лицом, вымыла поды, дед прибрался
во дворе и на сеновале, бабушка спрятала в сундук наряды и снова стала жить,
как жила, в будничных долах и заботах.
мамой. С того тихого, ничем не приметного лета оградка над Фокинской речкой
все пополняется и пополняется. Кроме мамы, двух моих сестренок, дяди Митрия,
Ксенофонта-рыбака, покоятся там дедушка, бабушка, тетя Мария, дядя Ваня и
его жена, тетя Феня, дочка Кольчи-младшего Лидочка и малый его сынок
Володенька.
"там, где нет ни болезней, ни печали, ни воздыхания, но жизнь
бесконечная"...
Красноярск, "Офсет", 1997 г.
самом деле мы в детстве так много играли, что нам не хватало дня и мы
прихватывали вечера, порой и ночи. Матери принимались искать сорванцов по
улицам, заулкам, дворам, а находили их за околицей деревни либо на берегу
Енисея и прутом загоняли домой.
бабки, в чижа, в солону, в лапту, в городки, в свайку, в прятки -- требовали
силы, ловкости, терпения. Существовали игры совсем уж суровые, как бы