направился к дверям, пряча голову в плечи.
точно голая рабыня, из-за которой на рынке разодрались самцы. В первую
минуту, когда она узнала о приходе Зарудина с Волошиным и отчетливо поняла
смысл этого прихода, чувство физического унижения было так велико, что она
нервно зарыдала и убежала в сад, к реке, с вновь возникшей мыслью о
самоубийстве.
такое ужасное преступление, что оно никогда не простится и всегда, всякий
будет иметь право... - чуть не закричала она, заломив над головой руки.
и птицы, так голубело небо, так блестела у осоки вода и так обрадовался
фокстерьер Милль тому, что она побежала, что Лида опомнилась. Она вдруг
инстинктивно вспомнила, что и всегда так же охотно и жадно бегали за ней
мужчины, вспомнила свое оживление, которое напрягало все ее тело под
взглядами этих мужчин, и потом совсем сознательно в ней пробудилось чувство
гордости и правоты.
теперь разошлись... И никто, никогда не смеет меня презирать!"
Не как всегда, вместо обычной модной и вычурной прически у нее на спине
мягко спускалась толстая и пышная коса, вместо изящного изощренного туалета
на груди и плечах легко и просто была легкая кофточка, наивно показывавшая
освобожденное прекрасное тело, и вся она, в этом милом, простом, домашнем
виде была как-то неожиданно прекрасна и обаятельна.
спокойно перешагнула порог и сказала звучным и красивым голосом, с особенно
милыми девичьими нотками:
сестру,
женственно-нежная, вошла в комнату. Точно укротительница вошла в клетку
разодравшихся диких зверей. Мужчины вдруг стали мягки и покорны. Видите ли,
Лидия Петровна, - с замешательством проговорил Зарудин.
скользнуло по лицу Лиды. Она быстро взглянула на него и вдруг ей стало
невыносимо больно. Болезненно чувствительный оттенок физической нежности
проснулся в ней и мучительно захотелось на что-то надеяться. Но это желание
мгновенно же сменилось острой животной необходимостью доказать ему, как
много он сам потерял и как она все-таки прекрасна, несмотря на горе и
унижение, которое он причинил ей.
глаза властно и несколько театрально произнесла Лида.
от едва прикрытого, нежного женского тела, открывшегося в неожиданной милой
домашней красоте, разварила все его существо. Острый язычок мгновенно
облизал его пересохшие губы, глазки сузились и все тело, под просторным
светлым костюмом, отекло в бессильном физическом восторге.
большие девичьи глаза, мягко и своевольно оттененные ресницами.
с хвастливым чувством перед Волошиным, и с легким уколом сознания
невозвратимой потери мелькнуло в нем.
слезы.
раздувались широко и сильно.
не глядя, идут ли за ней, пошла на балкон.
она опутала их своей косой и насильно ведет, куда хочет. Волошин шел
впереди, восхищенный и обостренный, позабыв все на свете, кроме нее.
туфельках на просвечивающихся черных чулках. В ней как будто было два
существа: одно томилось от стыда, обиды и тоски, другое упрямо принимало
сознательно возбуждающие позы, одну красивее и гибче другой. И первое с
омерзением смотрело и на себя, и на мужчин, и на всю жизнь.
- щуря глаза, спрашивала Лида.
наткнувшийся на роскошный цветок! - ответил он.
котором все то, что произносилось вслух, было ложью, а все то, о чем
умалчивали, было правдой. Санин молчал и слушал именно тот молчаливый и
настоящий разговор, который без слов скользил по лицам, по рукам и ногам, по
звукам голоса и его дрожи. Лида страдала. Волошин мучительно и
неудовлетворенно наслаждался ее красотой и запахом. А Зарудин уже ненавидел
и ее, и Санина, и Волошина, и весь мир, хотел уйти и не уходил, хотел
сделать что-то грубое и курил папиросу за папиросой. И почему-то нестерпимая
потребность, чтобы Лида открыто предстала всем как его любовница,
беспросветно-зло надавила его мозг.
спрашивала Лида.
было, что она не встает, не уходит.
кокетливо разводя руками и наводя глаз на грудь Лиды.
ней боролись два существа: одно вызывало краску на лице, другое еще выпуклее
и неуловимо бесстыднее выставило грудь навстречу обнажающему взгляду.
Вы таковы, так и я буду такой! - с внутренними слезами мысленно говорила она
Зарудину.
фразы!
тон, опять обернулась к Волошину.
прозябание!
подумал, что Волошин уже не верит в то, что Лида была его любовницей.
глупенькой обезьянки, что-то лопочущей на своем пустом малопонятном языке.
широкие бедра Лиды.
бледна и скучна... До сегодняшнего дня, впрочем, я думал, что и всякая жизнь
скучна, независимо от того, где живет человек в столице или в деревне...
городов, ах, если бы вы их видели!.. А знаете, я убежден, что если что
когда-либо спасет мир, то это красота! - неожиданно, но считая это очень
уместным, понятным и остроумным прибавил Волошин.
болтал срывающимся голосом, беспрестанно возвращаясь к одному и тому же, к
женщине, о которой он говорил так, точно тайком непрестанно раздевал и
насиловал ее. И Зарудин, подмечая это выражение, вдруг почувствовал смутную
ревность.
переходя с места на место посредине аллеи.
ошаблонились!.. Найти что-нибудь способное вызвать действительное
преклонение перед красотой... не то, знаете, специфическое чувство, а
действительно чистое, искреннее поклонение, какое испытываешь перед статуей,
в больших городах невозможно!.. Для этого надо пуститься именно в глушь, где
жизнь еще - нетронутая почва, способная давать пышные цветы!
Лида.
ясно и в то же время неуловимо развертывающаяся перед ним.
за люди, которых мы делаем своими героями! - вырвалось у Лиды совершенно
искренно и трогательно-грустно.
Зарудин.
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Маккэфри Энн
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия