вино? - с подкупающей любезностью спросил мистер Честер.
здоровье.
конечно, что зовут вас Хью, - ну, а дальше как?
фамилии или вам не угодно, чтобы другие ее узнали?
я ничего не знаю. Меня всегда называли Хью - и все. Я никогда в жизни не
видел своего отца и не задумывался, почему это так. Я был мальчишкой лет
шести - не больно-то взрослый! - когда мою мать повесили в Тайберне на
глазах у нескольких тысяч зевак. Вешать ее было не за что - она была
достаточно бедна.
усмешкой. - Я уверен, что она была превосходная женщина.
вам очень предан и замечательно умен. Все одаренные и добродетельные
животные - как люди, так и четвероногие, - обычно бывают безобразны на вид.
живым существом, которое, кроме меня, в тот день выло по моей матери, -
сказал Хью. Больше двух тысяч человек смотрело, как вешали мою мать, - когда
вешают женщину, народ всегда валом валит на место казни. А жалели ее только
я да наша собака. Будь этот пес человеком, он рад был бы с нею расстаться,
потому что матери нечем было кормить его и он у нас отощал от голода. Но это
был пес, у него не было человечьего разума, - вот он и выл по ней.
мистер Честер. Ничего не ответив, Хью свистнул своей собаке, и, когда она,
вскочив, подбежала к нему и стала весело вертеться у его ног, он простился
со своим новым другом, мистером Честером, пожелав ему доброй ночи. - Доброй
ночи, - ответил тот. - Так помните - вы за мной, как за каменной стеной. Я
вам друг, пока вы будете этого достойны. Надеюсь, это будет всегда, и на мое
молчание вы можете твердо рассчитывать. Но сами-то будьте осторожны, не
забывайте, какая опасность вам грозила. Ну, прощайте, храни вас бог!
трусить подобный человек, Хью вышел с приниженным, покорным видом, совсем
непохожим на тот, с каким он вошел, а мистер Честер, оставшись один, еще
шире заулыбался.
мать повесили. Я уверен, что она была красавица, - недаром же у сына такие
красивые глаза. Впрочем, она, наверно, была вульгарна... и, может, у нее был
красный нос или безобразные большие ноги. Нет, пожалуй, все к лучшему.
последний взгляд в зеркало и кликнул слугу, который тотчас явился в
сопровождении двух носильщиков с портшезом.
запах тюрьмы и виселицы. Пик, обрызгайте пол духами. Да уберите стул, на
котором он сидел, и проветрите его. Обрызгайте и меня тоже - я просто
задыхаюсь.
хозяин избавились от чуждого запаха, мистеру Честеру оставалось только взять
шляпу и, с небрежным изяществом держа ее под мышкой, усесться в портшез. Так
он тронулся в путь, напевая модную песенку.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
воспитанный джентльмен провел вечер в блестящем обществе, как он чаровал
всех изяществом манер, учтивостью обхождения, живостью беседы и приятным
голосом, и в каждом углу слышались замечания, что у Честера счастливый
характер - его ничто не может вывести из себя, что бремя житейских забот и
ошибок он носит так же легко и свободно, как свой костюм, и на его
улыбающемся лице всегда отражается спокойствие духа? Стоит ли описывать, как
люди порядочные, инстинктивно ему недоверявшие, тем не менее склонялись
перед ним, почтительно ловили каждое его слово, всячески добивались его
благосклонного внимания; как люди, по-настоящему хорошие, подражая другим,
заискивали перед ним, льстили ему, восторгались им, втайне презирая себя за
это, но не имея мужества плыть против течения, - словом, как в обществе его
принимали и, что называется, носили на руках десятки людей, которым втайне
был глубоко противен этот всеобщий любимец, предмет восторженного почитания?
Все это - явления столь обычные, что вы легко можете сами их себе
представить. О таких обычных вещах достаточно бегло упомянуть и все.
дураков этого толка): одни считают себя обиженными и не оцененными по
заслугам, другие, тешась лестью и поклонением окружающих, про себя вполне
сознают свое ничтожество. И самые черствые мизантропы, как правило, всегда
принадлежат к этой второй категории.
каким-то презрительным удовлетворением, как он блистал на вчерашнем вечере,
как за ним ухаживали и заискивали перед ним, слуга подал ему грязный клочок
бумаги, старательно запечатанный сургучом в двух местах. На бумажке
большущими буквами было написано: "Друг желает поговорить. Немедленно. По
секрету. Когда прочтете, сожгите".
передал записку какой-то человек и что он ждет у дверей.
угрожающего слуга не заметил, если не считать кожаного фартука и неумытой
физиономии.
взъерошены, а в руках - большой замок, который он положил на пол посреди
комнаты: можно было подумать, что он готовится к какому-то представлению, в
котором замок был необходимым аксессуаром.
очень рад, что удалось вас повидать. Простите мне мою низкую профессию и
отнеситесь сочувственно к человеку, который, несмотря на свой
непритязательный вид, по стремлениям души гораздо выше своего звания.
заподозрив, что это помешанный, который бежал из сумасшедшего дома, да еще к
тому же унес с собой замок. Мистер Тэппертит снова поклонился и стал так,
чтобы показать свои ноги в самой выгодной позиции.
изделия, устройство звонков и всякий ремонт в городе и окрестностях,
исполнение самое аккуратное. Лондон, Клеркенуэл"?
еще, сэр, прошу вас, дайте мне слово, что вы этот разговор сохраните в
строжайшей тайне.
видом глядя на странного гостя, который тем временем успел закрыть дверь,
попросил, если это не очень его затруднит, высказаться как можно короче и
ближе к делу.
носовой платочек и встряхнув его, чтобы развернуть, - так как у меня нет
визитной карточки (вот до чего принизила нас злоба тиранов-хозяев!),
позвольте предложить вам взамен то, что возможно при таких обстоятельствах.
Если вы возьмете в руки этот платок, сэр, и посмотрите на метку в правом
углу, - тут мистер Тэппертит грациозным жестом протянул платочек мистеру
Честеру, - то получите обо мне нужные сведения.
платок, и в одном из его углов увидел ярко-красные буквы: "Четыре. Саймон
Тэппертит. Один". - Так это и есть ваши...
отношения не имеют ко мне и моей фамилии...
ночной колпак хозяина, - Честер, не так ли? Не снимайте колпака, сэр,
благодарю вас, я и отсюда вижу буквы Э. Ч., остальное ясно.
Что, это сложное произведение слесарного искусства, которое вы соблаговолили
принести сюда, имеет какое-нибудь непосредственное отношение к предстоящему
нам разговору?
любезны вынести эту вещь за дверь? Она пахнет смазкой слишком сильно,
сильнее, чем это нужно для освежения воздуха в моей спальне.
перейдя от слов к действию.
позволите, - к делу.
безоблачно-ясное и любезное выражение лица. А Сим Тэппертит был о себе
слишком высокого мнения, чтобы заподозрить, что над ним могут потешаться, и
поэтому, решив, что ему оказывают, наконец, должное уважение, сравнивал
Василенко Иван
Якубенко Николай
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Зыков Виталий
Шилова Юлия