спокойных и оскорбительных выражениях, в котором уверяли, что его вина к
полному их удовлетворению доказана свидетельством многих разумных и
почтенных индейцев; заканчивали они следующими, поистине любезными строками:
"Ибо ваше самонадеянное отрицание приписываемого вам варварского заговора в
наших глазах ничего не стоит по сравнению со столь убедительными
доказательствами, так что мы вынуждены по-прежнему требовать и домогаться
должного удовлетворения и обеспеченна нашей безопасности; засим остаемся,
вашими покорными слугами на стезе справедливости и т. д.".
некоторыми историками на востоке и в других местах, по-видимому,
унаследовавшими злобную ненависть своих предков к храброму Питеру - пусть им
не поздоровится от такого наследства. Эти разбойники от литературы, к
которым я отношусь с величайшим презрением, как к простым пересказчикам
грубых сплетен и баснословных преданий, заявляют, будто Питер Стайвесант
потребовал, чтобы выставленные против него обвинения были проверены
специально назначенными для этой цели представителями, а когда таких
представителей назначили, отказался подчиниться их решению. Отчасти это
верно: убедившись, что на его вызов никто не обращает внимания, он на самом
деле благородно предложил,, чтобы суд чести подверг его поведение самому
тщательному разбирательству. Он, однако, рассчитывал, что это будет
священный трибунал, состоящий из учтивых джентльменов, правителей и знати,
представляющих объединенные колонии и провинцию Новые Нидерланды, трибунал,
в котором его судили бы равные, судили так, как пристало его званию и
положению; в действительности же, умереть мне на этом месте, если они не
прислали на Манхатез двух тощих, голодных кляузников, приехавших верхом на
наррагансетских иноходцах, сидя на седельных мешках и держа, под мышкой
зеленые сумки, словно они рыщут по судам в поисках тяжебных дел.
на этих коварных плутов, которые со свойственным их профессии усердием
принялись рыться и допытываться, ища свидетельств еж parte {Односторонних,
пристрастных (лат.).}; своими перекрестными допросами они так запутывали и
смущали простых индейцев и старух, что те начинали ужаснейшим образом
противоречить сами себе и завираться - как это каждый день происходит в
наших судах. Покончив таким способом с возложенным на них поручением ж
полному своему удовольствию, они возвратились к великому совету с сумками и
седельными мешками, битком набитыми самыми подлыми слухами, недостоверными
россказнями и гнусной чепухой, какие когда-либо доводилось слышать; великого
Питера все их ухищрения интересовали не больше, чем прошлогодний снег, но я
готов поручиться, что попытайся они сыграть такую шутку с Вильямом Упрямым,
тот отправил бы их покувыркаться на изобретенной им виселице.
он долго обсуждал создавшееся положение и готов был уже прекратить свои
занятия, ни до чего не договорившись. В это решающее мгновение выступил один
из тех мелких, пронырливых, неутомимых людишек, которые стремятся создать
себе репутацию патриотов, раздувая партийные меха до тех пор, пока весь
политический горн не раскалится докрасна от искр и шлака; они достаточно
хитры и понимают, что самое благоприятное время для того, чтобы усесться на
спину народа, наступает тогда, когда он в тревоге и занят делами всех, кого
угодно, но только не собственными. Этот честолюбивый интриган считался
великим политиком, потому что он обеспечил себе место в совете, оклеветав
всех своих противников. Итак, этот человек решил, что наступил подходящий
момент для нанесения удара, способного обеспечить ему популярность среди
избирателей, которые жили на границе Новых Нидерландов и были самыми
злосчастными браконьерами на свете, если не считать дворян-помещиков на
шотландской границе. Как второй Петр Пустынник {6}, он взял слово и стал
проповедовать крестовый поход против Питера Стайвесанта и его обреченного
города.
изобразил в ней голландцев как народ нечестивых еретиков, не верящих ни в
колдовство, ни в сверхъестественную силу лошадиной подковы; покинувших свою
родину в погоне за наживой, а не, подобно им, ради того, чтобы пользоваться
_свободой совести_, бывших, короче говоря, просто каннибалами и людоедами,
поскольку они никогда не ели по субботам трески, жрали свинину без сладкой
подливы и относились с крайним презрением к тыкве.
приставом, протерли глаза и заявили, что соображения справедливости и
политики требуют немедленного объявления войны этим
безбожникам-антитыквистам. Необходимо было, однако, сначала подготовить весь
народ; с этой целью несколько воскресений подряд с церковных кафедр
настойчиво повторяли доводы маленького оратора и настойчиво обращали на них
внимание всех добрых христиан, исповедующих - и претворяющих в жизнь -
заветы кротости, милосердия и прощения обид. Это первый известный нам случай
"церковного барабанного боя" {7}, поднятого у нас в стране для политического
рекрутского набора; и он подействовал так замечательно, что с тех пор к нему
не раз прибегали на протяжении всего существования нашего союза. Коварный
политикан часто скрывается под одеждой священнослужителя, в которой снаружи
- чистейшая религия, а изнутри - чистейшая политическая ненависть. Духовное
и светское беспорядочно перемешиваются, как яды и противоядия на полках
аптекаря, и простым прихожанам вместо священной проповеди запихивают в
глотку политический памфлет с приклеенным к нему в виде ярлыка благочестивым
текстом из евангелия.
ГЛАВА V
могущественной армии; а также о мерах, принятых Питером Стайвесантом для
укрепления города, и о том, что он был первоначальным создателем Батареи.
необыкновенную осмотрительность в своих действиях по отношению к Новым
Нидерландам и держал их почти в таком же секрете, в каком мудрое английское
правительство держит свои злополучные _тайные экспедиции_, - все же Питер,
никогда не терявший бдительности, получал не менее полные и точные сведения
о каждом шаге совета, нежели те, какими располагает французский двор обо
всех более или менее значительных начинаниях, о которых я только что
упомянул. Соответственно он принялся за дело, чтобы разрушить козни своего
злейшего врага,
поспешность, какую он проявил, решившись на расходы по возведению
укреплений, прежде чем убедился в их необходимости, благоразумно выждав,
пока враг появится у ворот города. Они должны, однако, помнить, что Питер
Стайвесант не был посвящен в тайны современной политики в слепо
придерживался некоторых устарелых правил, выработанных прежней школой; между
прочим, он твердо верил, что для того, чтобы заставить уважать свое
государство по ту сторону границ, надо сделать его сильным внутри и что
народ может рассчитывать на мир и безопасность, уповая скорее на собственную
мощь, чем на справедливость и добрую волю своих соседей. Поэтому он со всем
усердием приступил к укреплению обороны провинции и ее столицы.
остатков хитроумных изобретений были неприступные бастионы государственной
безопасности - законы о народном ополчении, по которым жители, вооруженные
как бог на душу положит, были обязаны два раза в год являться на сбор, где
их отдавали под начало храбрых портных и торговцев модными товарами. В
обычной жизни эти командиры были самыми смирными и безобидными людьми, но на
парадах и на заседаниях военного суда, когда на голове у них красовалась
треуголка, а сбоку висела сабля, становились сущими дьяволами. Под
руководством этих временных воителей доблестная гражданская гвардия проявила
блестящие успехи т ознакомлении с тайнами огнестрельного оружия. Ополченцев
учили делать направо кругом, поворачиваться налево, щелкать, не мигая,
курком незаряженного ружья, огибать угол без особой суматохи и, не
расстраивая рядов, беспрекословно маршировать в любую погоду с одного конца
города до другого, пока они не расхрабрились настолько, что стреляли
холостыми патронами, не отворачивая головы, могли услышать выстрел полевого
орудия самого крупного калибра, не затыкая ушей и не впадая в панику, и даже
были способны выдержать все тяготы и опасности парада я жаркий летний день,
не понеся слишком больших потерь из-за дезертирства!
духом, что в промежутках между военными упражнениями Обычно умудрялись
позабыть всю преподанную им солдатскую науку, и когда снова являлись на
парад, то едва могли отличить приклад ружья от дула и неизменно путали
правое плечо с левым - каковой ошибки они, впрочем, вскоре научились
избегать, предусмотрительно натирая мелом левый рукав. Но несмотря на всю их
непонятливость и неуклюжесть, проницательный Кифт заявлял, что все это не
имеет значения, поскольку, как он справедливо говорил, одна кампания научит
их лучше, чем сотня парадов; ибо даже в том случае, если двум третям
ополченцев будет уготована роль пушечного мяса, те из оставшейся в живых
трети, кто не убежит, станут опытнейшими ветеранами.
новшествам своего изобретательного предшественника; как и ко многому
другому, он и к гражданской гвардии относился с величайшим презрением, и от
него часто слышали, как он в шутку - иногда он любил пошутить - называл ее
сломанной тростинкой губернатора Кифта. Но теперь безвыходное положение
требовало спешных мер, и ему пришлось довольствоваться теми средствами
защиты, какие были под рукой; поэтому он назначил генеральный смотр и парад
гражданской гвардии. Увы и ах! Марс и Беллона {1} и все прочие силы войны,
великие и малые, какое зрелище предстало вашему взору! Тут шли солдаты без
офицеров, там офицеры без солдат; длинные охотничьи ружья и короткие
Суворов Виктор
Маккефри Энн
Быков Василий
Каргалов Вадим
Посняков Андрей
Зыков Виталий