замер. Он нюхал пар.
поговорить.
узнал Марью Васильевну - что-то уж слишком красива! Но я присмотрелся: на
ней была коралловая ниточка, та самая, в которой Катя была у нас на балу.
Мне стало веселее, когда я разглядел эту ниточку. Это был как бы привет от
Кати...
исключить из школы.
Кораблев. - За оскорбление Лихо. За драку.
исключать, будьте любезны выслушать мои объяснения.
дал в морду Ромашке?
Во-первых, он рассказал Татариновым насчет меня и Кати. Во-вторых, он
подслушивает, что ребята говорят о Николае Антоныче, а потом ему доносит.
В-третьих, он без спросу рылся в моем сундучке. Это был форменный обыск.
Ребята видели, как я его застал, и это верно - я его ударил. Я сознаю, что
неправильно, особенно ногой, но ведь я тоже человек, а не камень. У меня
сердце не выдержало. Это может с каждым случиться.
идеалист. Вы прочитали сочинение?
поручиться.
это не считается, ладно. Так неужели за то, что я на каникулах уехал - и
куда же? - на родину, где я восемь лет не был, - меня исключат из школы?
не обойтись. И не ошибся.
Грумант, купаясь, ободрал ногу о камни и я стал лечить его солнечными
ваннами и два пальца пришлось отнять. Это был страшный "гром". Теперь он
повторился. Выкатив глава, Кораблев кричал на меня, а я только робко
говорил иногда:
виноват. Но неужели меня исключат? Тогда все на свете прощай! Прощай,
летная школа? Прощай, жизнь!
дребезжащим голосом, - я не стану вам возражать, хотя вы во многом не
правы. Но это все равно. Ведь вы не хотите, чтобы меня исключили?
"идеализм". Но оценка осталась прежней.
"чрезвычайно слабо". Такой отметки вообще нет. Плохо с минусом, что ли?
Ромашкой.
удалось добиться, чтобы тебя вызвали на заседание педагогического совета.
Но теперь я начинаю жалеть, что хлопотал об этом. Если ты явишься и
начнешь говорить: "Никогда! Можете исключать!" тебя наверняка исключат,
можешь быть в этом совершенно уверен.
он намекает. Николай Антоныч, вежливый, обстоятельный, круглый, мигом
представился мне. Вот кто сделает все, чтобы меня исключили!
мелкого самолюбия.
жаром. - Вы что же хотите? Чтобы я смазал историю с Ромашкой, потому что
она касается Николая Антоныча, от которого зависит - исключат меня или
нет? Вы хотите, чтобы я пошел на такую страшную подлость? Никогда! Я
теперь понимаю, почему он станет настаивать на моем исключении! Он хочет
избавиться от меня, чтобы я уехал куда-нибудь и больше не виделся с Катей.
Как бы не так! Я все скажу на педсовете. Я скажу, что Ромашка - подлец и
что только подлец станет перед ним извиняться.
ребята говорят о Николае Антоныче, а потом ему доносит. Но как ты это
докажешь?
потом доносит Николаю Антонычу, что о нем говорят. Донесет, а потом мне
рассказывает, Я уши затыкаю, а он рассказывает". Это я вам передаю
буквально.
молчал? Ведь он же, кажется, твой товарищ?
Валька этого не выносит. Потом он ему не просто так рассказывал, а под
честным словом. Конечно, Валька - дурак, что давал ему честное слово, но
раз под честным словом, он уже должен был молчать. Верно?
потом брови, потом снова усы. Он думал. У меня сердце стучало, но больше я
не говорил ни слова. Пускай думает! Я даже стал дышать потише - так боялся
ему помешать.
наконец, Кораблев. - Как ты сейчас мне обо всем этом рассказал, так же
расскажешь и на педсовете. Но с условием...
хочет тебя исключить из-за Кати. Об этом не следует говорить на совете.
сговоримся. Я положу руку на стол - вот так, ладонью, вниз, а ты говори и
на нее посматривай. Если я стану похлопывать по столу, - значит,
волнуешься. Если нет, - нет.
чтобы сразу уйти, если меня исключат. Потом прочитал стенгазету - обо мне
ни слова, стало быть, этот вопрос не стоял на бюро. Или на каникулах не
было ни одного заседания?
комсомола. В самом деле! Что ребята знают об этой истории? Что я ворвался
в спальню, избил Ромашку и, никому не сказавшись, уехал в Энск? Конечно, я
запятнал себя как комсомолец. Я обязан был объяснить свое поведение.
Поздно!
Черепнин Владимир
Лондон Джек
Корнев Павел
Шилова Юлия
Апраксина Татьяна
Шилова Юлия