Стефена поверх очков. - Раньше вам случалось болеть легкими?
бронхит, по-видимому. Но ведь это не могло сказаться теперь?
специального образования.
последнем курсе, когда почувствовал - совершенно так же, по-видимому, как
вы почувствовали тягу к живописи, - почувствовал, что мое призвание -
служить богу. И ушел в монастырь.
взял поднос. В дверях он приостановился.
сегодня утром.
все еще был очень слаб. Однако кашель у него почти прошел, так же как и
колющая боль в боку. Как приятно чувствовать теплый луч солнца на щеке -
значит, началось выздоровление. Стефена не тревожило состояние его
здоровья. Это ежедневное измерение температуры по утрам и по вечерам, на
котором так настаивал добросердечный монах, производилось, вероятно,
просто для порядка. По правде говоря, Стефену приходило даже на ум, что
его болезнь и это загадочное кровохарканье пошли ему на благо. Ведь лечат
же лихорадку кровопусканием. Во всяком случае, болезнь исцелила его от
того, что так мучило его и терзало.
месяц за месяцем пребывать в состоянии такого полного подчинения чужой
воле. Как мог он так пресмыкаться перед Эмми, вымаливая ее
благосклонность, и приходить в такое отчаяние от одного ее неласкового
слова! Он содрогался при воспоминании об этих днях и радовался, что снова
стал самим собой. И тут же дал торжественную клятву: никогда не позволит
он себе снова впасть в такое рабство. Но и этого показалось ему мало, и он
поклялся, что отныне ни одна женщина никогда не будет занимать
сколько-нибудь значительного места в его жизни. Ничто, кроме работы, не
существует больше для него, и только ей будет он принадлежать, самым
суровым, самым беспощадным образом отринув от себя все остальное.
властного вида монах в белой сутане - величественно опустился на стул и
внимательно, испытующе оглядел Стефена.
рад.
увидел ваш значок с крестиком на своей карте.
- Настоятель едва заметно улыбнулся. - Этим значком обозначена туристская
гостиница для велосипедистов, расположенная в соседней долине. Вы сбились
с пути, сын мой. Или, быть может, поскольку провидению было угодно
направить вас сюда, следует сказать, что вы нашли свой путь?
Стефена слегка порозовели. Не сболтнул ли он лишнего в беспамятстве в
первые дни болезни?
покинуть. Я причинил вам уйму беспокойства, и вы, наверно, будете рады
избавиться от меня.
перенесли тяжелое потрясение, и, хотя опасность позади, преподобный Арто
полагает, что вы сможете продолжить ваше путешествие не раньше, чем через
несколько недель.
вознаграждения от бедного художника? Поживите с нами еще немного.
Погрейтесь в саду на солнышке. Когда вы окрепнете, жизнь покажется вам
совсем иной. И вы будете лучше подготовлены к тому, чтобы снова вступить в
мир.
вышел из кельи.
Его одежда, выстиранная и аккуратно сложенная, лежала в шкафу вместе с
остальными пожитками. Деньги, около тридцати франков, были уложены
невысоким ровным столбиком рядом с часами, которые продолжали идти и, как
догадался Стефен, кем-то заводились каждое утро. Одевшись, он вышел из
кельи и, пройдя по незнакомому ему, выложенному каменными плитами
коридору, направился в сад.
розами и сходились у грота, в глубине которого стояла какая-то статуя. К
сетке, огораживавшей площадку для игры в мяч, примыкала живая изгородь. За
нею виднелись поля. Из разговоров с преподобным Арто Стефен узнал, что эта
община, состоявшая из двадцати монахов, возникла совсем недавно, и
первоначально в ее распоряжении имелся один только маленький домик,
полученный от кого-то в дар, но постепенно и исключительно трудами самих
монахов ее угодья стали разрастаться. Рядом со старым домом монахи
построили небольшую часовенку. Стефену видны были ее белые грубоватые
стены на фоне подернутого легкими облачками неба.
расставленных по краю площадки для игры в мяч. На выгоне какой-то старик в
коричневом одеянии послушника пас корову. В часовне началась служба, и
легкий ветерок донес звуки негромкого хорового пения. Стефен внезапно
почувствовал, как что-то сдавило ему горло. Он встал со скамейки и,
пошатываясь, побрел в свою келью.
подоконнике. Примерно неделю назад, терзаясь одиночеством, он приподнялся
на локте и нацарапал несколько строк владельцу дома N_15 по улице Кастель
с просьбой направить ему сюда все письма, которые могли прийти за это
время. По-видимому, его просьба была исполнена. Стефен разорвал конверт.
Недлинное это послание было отправлено из Стилуотера два месяца назад.
тебе, что леди Броутон скончалась в октябре. Это не было неожиданностью. А
за несколько недель до ее смерти было объявлено о помолвке Клэр и Джофри.
На днях должна состояться их свадьба. Больше нет ничего, о чем стоило бы
писать, если не упоминать, конечно, что отец по-прежнему очень страдает от
того, что ты не с нами. Умоляю тебя: вернись и выполни свой сыновний долг.
дома, пожалуй, не произвела бы на него такого глубокого впечатления. Он
знал о тяжелой болезни леди Броутон, а его чувство к Клэр никогда не
перерастало за рамки чисто братской привязанности. Но здесь, в этой
отдаленной обители, в непривычной обстановке, ослабевший от болезни
Стефен, получив эти два известия (одно о смерти, другое о предстоящем
браке Клэр, да еще с кем - с Джофри, подумать только!), почувствовал себя
еще более одиноким, почувствовал себя изгнанником, отторгнутым от всего,
что было ему когда-то дорого и могло бы и сейчас принадлежать ему по
праву. Короткое, сухое письмо Каролины, полное невысказанной горечи и
упреков, которые читались между строк, заставило Стефена еще острее
ощутить свою обособленность, осознать, что он не такой, как все, и не
может быть в ладу с отчим домом, со своими близкими, с обществом.
ограду монастыря - скалы, горные сосны не пробуждали в нем интереса. Он
свел дружбу с ребятишками Пьера - рабочего, который доставил его в
монастырь, - и частенько катал их на своем велосипеде. Он помогал
престарелому брату Людовику в саду и играл в мяч со служками в часы их
отдыха. Это были очень молодые, веселые ребята; почти все они принадлежали
к солидным буржуазным семействам Гаронды и окрестных городов. Отчасти,
быть может, потому, что Стефен был гость, да еще иностранец, они наперебой
оказывали ему всевозможные знаки внимания не без тайной мысли обратить его
в свою веру, что хотя и не достигало цели, но вместе с тем трогало и
забавляло Стефена. Они всей душой были преданы своему делу и в часы,
свободные от молитвы, охотно выполняли любую физическую работу - трудились
не покладая рук на благо любимой общины.
Стефену:
что-нибудь для нашей церкви?
отличный способ выразить монастырю свою благодарность - не только на
словах, но и на деле - за доброе отношение, которое он здесь встретил. К
тому же вынужденное безделье уже начинало тяготить его.
Предложение Стефена пришлось тому по душе, и он обещал поговорить с
настоятелем. Сначала настоятель выразил сомнение. Правда, внутренняя
отделка часовни еще не была закончена, но сооружение это, в которое было
вложено столько труда, стало чрезвычайно дорого его сердцу. Правильно ли
Орловский Гай Юлий
Свержин Владимир
Круз Андрей
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Суворов Виктор