Чтение 42–й страницы книги ~Хромой бес~

Все засмеялись.
- Нельзя браслеты, - сказала Преполовенская, легонько усмехаясь, -
кольца надо.
- Отчего нельзя? - с досадою спросил Передонов.
- Да уж так, не делают.
- А может быть, и делают, - недоверчиво сказал Передонов. - Это еще я у
попа спрошу. Он лучше знает.
Рутилов, хихикая, советовал:
- Уж ты лучше, Ардальон Борисыч, обручальные пояса закажи.
- Ну, на это у меня и денег не хватит, - ответил Передонов, не замечая
насмешки, - я не банкир. А только я на-днях во сне видел, что венчаюсь, а на
мне атласный фрак, и у нас с Варварою золотые браслеты. А сзади два
директора стоят, над нами венцы держат, и аллилую поют.
- Я сегодня тоже интересный сон видел, - объявил Володин, - а к чему
он, не знаю. Сижу это я будто на троне, в золотой короне, а передо мною
травка, а на травке барашки, все барашки, все барашки, бе-бе-бе. Так вот все
барашки ходят, и так головой делают, и все этак бе-бе-бе.
Володин прохаживался по комнатам, тряс лбом, выпячивал губы и блеял.
Гости смеялись. Володин сел на место, блаженно глядя на всех, щуря глаза от
удовольствия, и смеялся тоже бараньим, блеющим смехом.
- Ну, что же дальше? - спросила Грушина, подмигивая гостям.
- Ну, и все барашки, все барашки, а тут я и проснулся, - кончил
Володин.
- Барану и сны бараньи, - ворчал Передонов,- важное кушанье - бараний
царь.
- А я сон видела, - с нахальною усмешкою сказала Варвара, - так его при
мужчинах нельзя рассказывать, ужо вам одной расскажу.
- Ах, матушка Варвара Дмитриевна, вот-то в одно слово, и у меня то же,
- хихикая и подмигивая всем, отвечала Грушина.
- Расскажите, мы - мужчины скромные, в роде дам, - сказал Рутилов.
И прочие мужчины просили Варвару и Грушину рассказать сны. Но те
переглядывались, погано смеялись и не рассказывали.
Сели играть в карты. Рутилов уверял, что Передонов отлично играет.
Передонов верил. Но сегодня, как и всегда, он проигрывал. Рутилов был в
выигрыше. От этого он пришел в большую радость и говорил оживленнее
обыкновенного.
Передонова дразнила недотыкомка. Она пряталась где-то близко, -
покажется иногда, высунется из-за стола или из-за чьей-нибудь спины и
спрячется. Казалось, она ждала чего-то. Было страшно. Самый вид карт страшил
Передонова. Дамы - по две вместе.
"А где же третья?" - думал Передонов.
Он тупо разглядывал пиковую даму, потом повернул ее другою стороною, -
третья, может быть, спряталась за рубашкою.
Рутилов сказал:
- Ардальон Борисыч своей даме за рубашку смотрит.
Все захохотали.
Между тем, в стороне два молоденьких полицейских чиновника сели играть
в дурачки. Партии разыгрывались у них живо. Выигравший хохотал от радости и
показывал другому длинный нос. Проигравший сердился.
Запахло съестным. Грушина позвала гостей в столовую. Все пошли,
толкаясь и жеманясь. Расселись кое-как.
- Кушайте, господа, - угощала Грушина.- Ешьте, дружки, набивайте брюшки
по самые ушки.
- Пирог ешь, хозяйку тешь, - кричал радостно Мурин. Ему было весело
смотреть на водку и думать, что он в выигрыше.
Усерднее всех угощались Володин и два молоденьких чиновника, - они
выбирали кусочки получше и подороже и с жадностью пожирали икру. Грушина
сказала, принужденно смеясь:
- Павел-то Васильевич пьян да призорок, через хлеб да за пирог.
Нешто она для него икру покупала! И под предлогом угостить дам она
отставила от него все, что было получше. Но Володин не унывал и
довольствовался тем, что осталось: он успел съесть много хорошего с самого
начала, и теперъ ему было все равно.
Передонов смотрел на жующих, и ему казалось, что все смеются над ним. С
чего? над чем? Он с остервенением ел все, что попадалось, ел неряшливо и
жадно.
После ужина опять играли. Но скоро Передонову надоело. Он бросил карты
и сказал:
- Ну вас к чорту! не везет. Надоело! Варвара, пойдем домой.
И другие гости поднялись за ним.
В передней Володин увидел, что у Передонова новая тросточка. Осклабясь,
он поворачивал ее перед собою и спрашивал:
- Ардаша, отчего же тут пальчики калачиком свернуты? Что же это
обозначает?
Передонов сердито взял у него из рук тросточку, приблизил ее
набалдашником, с кукишем из черного дерева, к носу Володина и сказал:
- Шиш тебе с маслом. Володин сделал обиженное лицо.
- Позвольте, Ардальон Борисыч, - сказал он, - я с маслом хлебец изволю
кушать, а шиша с маслам я не хочу кушать.
Передонов, не слушая его, заботливо кутал шею шарфом и застегивал
пальто на все пуговицы. Рутилов говорил со смехом:
- Чего ты кутаешься, Ардальон Борисыч? Тепло.
- Здоровье всего дороже, - ответил Передонов.
На улице было тихо, - улица улеглась во мраке и тихонько похрапывала.
Темно было, тоскливо и сыро. На небе бродили тяжелые тучи. Передонов ворчал:
- Напустили темени, а к чему?
Он теперь не боялся, - шел с Варварою, а не один.
Скоро пошел дождь, мелкий, быстрый, продолжительный. Все стало тихо, и
только дождь болтал что-то навязчиво и скоро, захлебываясь, - невнятные,
скучные, тоскливые речи.
Передонов чувствовал в природе отражения своей тоски, своего страха под
личиною ее враждебности к нему, - той же внутренней и недоступной внешним
определениям жизни во всей природе, жизни, которая одна только и создает
истинные отношения, глубокие и несомненные, между человеком и природою, этой
жизни он не чувствовал. Потому-то вся природа казалась ему проникнутою
мелкими человеческими чувствами. Ослепленный обольщениями личности и
отдельного бытия, он не понимал дионисических, стихийных восторгов, ликующих
и вопиющих в природе. Он был слеп и жалок, как многие из нас.

XXIII

Преполовенские взяли на себя устройство венчания. Венчаться решили в
деревне, верстах в шести от города: Варваре неловко было итти под венец в
городе после того как прожили столько лет, выдавая себя за родных. День,
назначенный для венчания, скрыли: Преполовенские распустили слух, что
венчаться будут в пятницу, а на самом деле свадьба была в среду днем. Это
сделали, чтобы не наехали любопытные из города. Варвара не раз повторяла
Передонову:
- Ты, Ардальон Борисыч, не проговорись, когда венец-то будет, а то еще
помешают.
Деньги на расход по свадьбе Передонов выдавал неохотно, с
издевательствами над Варварою. Иногда он приносил свою палку с
набалдашником-кукишем и говорил Варваре:
- Поцелуй мой кукиш - дам денег, не поцелуешь - не дам.
Варвара целовала кукиш.
- Что ж такое, губы не треснут, - говорила она.
Срок свадьбы таили до самого назначенного дня даже от шаферов, чтоб не
проболтались. Сперва позвали в шаферы Рутилова и Володина,- оба охотно
согласились: Рутилов ожидал забавного анекдота. Володину было лестно играть
такую значительную роль при таком выдающемся событии в жизни такого
почтенного лица. Потом Передонов сообразил, что ему мало одного шафера. Он
сказал:
- Тебе, Варвара, одного будет, а мне двух надо, мне одного мало: надо
мной трудно венец держать, я - большой человек.
И Передонов пригласил вторым шафером Фаластова. Варвара ворчала:
- Куда его к чорту, два есть, чего еще?
- У него очки золотые, важнее с ним, - сказал Передонов.
Утром в день свадьбы Передонов помылся теплою водою, как всегда, чтобы
не застудить себя, и затем потребовал румян, объясняя:
- Мне надо теперь каждый день подкрашиваться, а то еще подумают -
дряхлый, и не назначат инспектором.
Варваре жаль было своих румян, но пришлось уступить, - и Передонов
подкрасил себе щеки. Он бормотал:
"Сам Верига красится, чтобы моложе быть. Не могу же я с белыми щеками
венчаться".
Затем, запершись, в спальне, он решил наметить себя, чтобы Володин не
мог подменить его собою. На груди, на животе, на локтях, еще на разных
местах намазал он чернилами букву П.
"Надо было бы наметить и Володина, да как его наметишь? Увидит,
сотрет", - тоскливо думал Передонов.
Затем пришла ему в голову мысль, что не худо бы надеть корсет, а то за
старика примут, если невзначай согнешься. Он потребовал от Варвары корсет.
Но Варварины корсеты оказались ему тесны, ни один не сходился.
- Надо было раньше купить, - сердито ворчал он. - Ничего не подумают.
- Да кто же мужчины носят корсет? - возражала Варвара, - никто не
носит.
- Верига носит, - сказал Передонов.
- Так Верига - старик, а ты Ардальон Борисыч, слава богу, мужчина в
соку.
Передонов самодовольно улыбнулся, посмотрел в зеркало и сказал: