Помощь могла потребоваться в любой момент. Оглянувшись на затененные
мощными контрфорсами итальянские окна императорской спальни, Макропулос
поглубже надвинул широкополую шляпу и не спеша направился в сторону
Золотой улочки.
морской богиня красоты и любви, лейб-медик полюбил новую родину. Град,
поднявшийся на высоком берегу Влтавы, нравился ему много больше, чем Лувр,
Хофбург и тем паче мрачный Эскуриал. Хорош был утопающий в зелени Летний
дворец, построенный в виде колдовской пентаграммы, особенно окрестные
буковые леса, виноградники и совершенно очаровательные лужайки.
злаки набирают высшую степень целительной мощи. Кроме великого множества
местных, здесь произрастали растения, привезенные с далекого юга. Бережно
пересаженные на заботливо удобренную чьей-то доброй рукой почву, они
прижились и дали обильное потомство.
всем полагаться на собственные руки. Блуждая по залитым лунным сиянием
пустырям, вследствие чего и прослыл чародеем, он пополнял запасы трав и
кореньев. Здешние зелья были намного крупнее кипрских и выгодно отличались
сочностью, ибо жесткое южное солнце выжигало живительное начало. Корень
едкой цикуты, который Макропулос открыл в сыром овраге за поющим фонтаном,
превосходил все известные ему холодные яды, достигая седьмой степени
сухости.
кровь снадобья, не произрастала в окрестных садах. Кругом цвело великое
множество роскошных цветов, и дикий шиповник изобильно плодился в
дворцовом парке, не встречалась лишь та белая с алым оттенком бутонов "Аве
Мария", чьи лепестки усиливали и закрепляли действие змеиного корня.
Заменить хотя бы отчасти провансальскую розу мог лишь чародейный камень
кровавик, за которым и отправился к знакомым алхимикам императорский
медик.
перекошенным оконцем комнатенки в другую, дон Бонавентура начал давно
задуманную интригу. Риск был минимальный. Окружив придворного врача
тайными осведомителями, испанец знал о каждом его шаге. Припадок, прошлой
ночью случившийся с императором, позволил без лишних слов приступить к
выполнению тщательно продуманного плана.
дичи и кубком подогретого вина, Бонавентура подступил к изголовью.
двор волшебными фокусами? - начал он издалека, заговорив по-испански.
переходя на знакомый с детства язык. - Он вызвал дорогие мне тени, и я
говорил с ними. Он великий волшебник, а не какой-то там фокусник.
случае, терпимость вашего величества позволяет благоденствовать всем этим
людям. В Мадриде их давно бы сожгли на Большой площади... Однако я о
другом. Лев сильно разочаровал ваших друзей, отказавшись приготовить
"Золотой напиток".
начал выказывать признаки раздражения. - Нельзя требовать от человека
того, что он никак не способен совершить. Каждому свое. Я же не поручаю
вам заботу о своем здоровье?
чтобы ученый муж, сумевший построить ходячего истукана и остановить у
самых границ королевства чуму, действительно не знал рецепта продления
жизни.
лишний раз укрепил меня в этом мнении.
было дойти в споре, не опасаясь себе навредить. - Лев и Макропулос!.. Не
странно ли, что они так поддерживают друг друга? Сдается мне, что, по
крайней мере, один из них заблуждается. Возможно, искренне, потому что не
хочется думать о сознательном обмане.
Ночное небо - развернутый свиток для умеющего читать иероглифы созвездий.
Встреча Венеры с Юпитером в доме здоровья означает счастливую жизнь и
победу над недругами.
спросил Рудольф, всем своим видом показывая, что не придает особого
значения астрологическим толкованиям.
проницательного взора не укрылось затаенное напряжение, с которым
суеверный монарх ожидал ответа. Тембр речи, сухое сглатывание и
промелькнувшее в глазах смятение выдали не только лихорадочную надежду, но
и приглушенный страх.
вздоха. - А день собственной смерти вы тоже могли бы назвать с такой же
уверенностью? - зловеще улыбнулся император. В отместку за пережитое
унижение он дал волю постоянно точившей его подозрительности.
Неожиданный вопрос сковал его разум и волю. Рудольфу, чье коварство не
знало предела, ничего не стоило устроить проверку, призвав в качестве
третейского судьи пражского палача.
мгновения нашелся спасительный ответ. - Я умру за три дня до вашего
величества. Вот все, что могу сказать по этому поводу.
и бесповоротно осталось за ним. Отныне жизнь императора находилась в
астральной зависимости от судьбы находчивого астролога.
проворчал одураченный Габсбург. - Так что там за недоразумение с "Золотым
напитком"?
точности ничего не могу сказать, но только знаю, что Макропулос в канун
дня святой Агаты побывал в гетто. Оттуда он вернулся с запечатанным
глиняным кувшинчиком, который принес в свою комнату под полой плаща...
Заслуживающие доверия лица намекают на известный вашему величеству сонный
эликсир.
вытер батистовым платочком вспотевший лоб. Все сказанное им было чистейшей
правдой или, по меньшей мере, ее подобием. Удивленное восклицание
повелителя можно было поэтому пропустить мимо ушей. Пусть сам
доискивается.
бы размышляя вслух. - И потребовать от него объяснений?
сомнение. - Лейб-медика могли и оклеветать. Мало ли завистников при дворе?
В таком случае мы напрасно обидим преданного слугу. Это - с одной стороны.
А с другой - было бы неразумно открыть ему нашу, вашу, простите,
осведомленность. Ведь он может и отречься. Прямо не знаю, как тут быть. -
Бонавентура, казалось, пребывал в затруднении.
император. Уроки отцов иезуитов не прошли впустую.
Бонавентура.
торжественной мессе по случаю счастливого выздоровления венценосца.
Макропулоса заключили под стражу сразу по окончании мессы, едва он вышел
за церковный порог.
звездочет обменялись мыслями, созревшими за ночь. Звучная испанская речь
надежно оградила их от любопытства лакеев.
Рудольфа.
Оно дарует сон, внешне ничем не отличимый от смерти. Он может длиться как
угодно долго, в зависимости от концентрации снадобья, но не более двадцати
четырех лет.
Рудольф, отбрасывая один кружевной воротник за другим, остановился на
фламандском гофрированном, широким диском охватывающем шею. Маленькая,
тщательно напомаженная голова покоилась на нем, словно на блюде Иродиады.
Бонавентура.
выгодно оттеняет ожерелье.
переменив воротник. - Вы стали ужасно рассеяны в последнее время...
направо и налево болтают о "Золотом напитке", ничего не знают о нем, а
испробовавшие молчат. Так всегда бывает с алхимическими секретами. Однако
все сходятся на едином: для спящего годы укладываются в мгновения. Проспав
десятилетия, он восстает, словно уснул вчера. И так может повторяться
множество раз. Это ли не истинное бессмертие? Единственно возможное для
человека... О вечной жизни на небе я, понятно, не говорю.
Адамов Григорий
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Березин Федор
Орлов Алекс
Херберт Фрэнк