советскими эсминцами, или жуткого конца в пучинах, в эти дни (а именно 18
июля 1942 года) премьер У. Черчилль отправил послание И. В. Сталину:
"...В случае с последним конвоем под номером PQ-17 немцы наконец
использовали свои силы таким способом, которого мы всегда опасались. Они
сконцентрировали свои подводные лодки к западу от острова Медвежий, а свои
надводные корабли держали в резерве для нападения к востоку от острдва
Медвежий. Окончательная судьба конвоя PQ-17. еще не ясна.
В настоящий момент в Архангельск прибыли только четыре парохода, а шесть
других находятся в гаванях Новой Земли. Последние могут, однако, по
отдельности подвергнуться нападению с воздуха. Поэтому в лучшем случае
уцелеет только одна треть. Я должен объяснить опасности и трудности этих
операций с конвоями, когда эскадра противника базируется на Крайнем Севере.
Мы не считаем правильным рисковать нашим флотом метрополии к востоку от
острова Медвежий или там, где он может подвергнуться нападению немецких
самолетов, базирующихся на побережье.
Если один или два из наших весьма немногочисленных мощных судов погибли
бы или хотя бы были серьезно повреждены, в то время как "Тирпиц" и
сопровождающие его корабли, к которым скоро должен присоединиться
"Шарнхорст", остались бы в действии, то все господство в Атлантике было бы
потеряно".
Из этого письма уже отчетливо видно, к чему клонит У. Черчилль. По сути
дела, это письмо - дипломатическое предупреждение СССР, чтобы русские
помощи в дальнейшем не ожидали.
Мы могли бы обойтись и без поставок по лендлизу.
Но отказываться от ленд-лиза мы не желали...
23 июля И.В.Сталин дал ответ У. Черчиллю на его послание от 18 июля...
Вот что он писал премьерминистру Англии:
"Наши военно-морские специалисты считают доводы английских морских
специалистов о необходимости прекращения подвоза военных материалов в
северные порты СССР несостоятельными. Они убеждены, что при доброй воле и
готовности выполнить взятые на себя обязательства подвоз мог бы
осуществляться регулярно с большими потерями для немцев.
Приказ Английского Адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорта и
вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в
одиночку до советских портов без эскорта наши специалисты считают
непонятным и необъяснимым.
Я, конечно, не считаю, что регулярный подвоз в северные советские порты
возможен без риска и потерь. Но в обстановке войны ни одно большое дело не
может быть осуществлено без риска и потерь.
Вам, конечно, известно, что Советский Союз несет несравненно, более
серьезные потери. Во всяком случае, я никак не мог предположить, что
Правительство Великобритании откажет нам в подвозе военных материалов
именно теперь, когда Советский Союз особенно нуждается в подвозе военных
материалов в момент серьезного напряжения на советско-германском фронте..."
Письмо Сталина вручал Черчиллю лично советский посол И. М. Майский.
Британский премьер был одет в синий комбинезон на застежке "молния", у него
было дурное настроение (что-то опять не ладилась война в Египте). Вспоминая
об этом дне, И. М. Майский пишет: "С горя Черчилль, видимо, немножко
перехватил виски. Это заметно было по его лицу, глазам, жестам. Моментами у
него как-то странно дергалась голова, и тогда чувствовалось, что, в
сущности, он уже старик... страшное напряжение воли и сознания поддерживает
Черчилля". Премьер, прочтя послание Сталина, испугался, мысли о возможности
выхода СССР из войны, что он и дал понять советскому послу.
Иван Михайлович Майский резко возразил премьеру:
- Никому у нас в голову не приходит мысль о прекращении борьбы. Наш путь
определен раз и навсегда - борьба до конца... Однако надо считаться и с
реальностями ситуации...
"ПУСТЬ ЯРОСТЬ БЛАГОРОДНАЯ..."
Сторожевик, который недавно по неопытности пробомбил свою же подлодку,
стучал машиной далеко в океане... На мостике посапывал трубкой "батя" в
звании лейтенанта, и когда он спал, то ему снились сны - прежние сны, еще
довоенные: подъем трала лебедкой, после чего наступало видение плещущей на
палубе рыбы: треска тут... пикша.... палтус! Это были сны мирные, а до
военных снов он еще не дослужился...
Вахту на мостике, подсменяя командира, нес минер сторожевика Володя
Петров, досрочно выпущенный из училища в наискромнейшем звании младшего
лейтенанта. Недавно на борту сторожевика установили шумопеленгаторную
станцию, снятую с поврежденной подлодки. Прислали в команду и акустика,
списанного с Подплава, где он оглох, прослушивая воду при бомбежках, а
теперь слух к нему опять возвратился...
За стеклом кабины, покрытым каплями брызг, виднелось молодое угрюмое лицо
акустика. Этот парень уже изведал однажды неимоверный холод океанской
пучины, чудом остался жив и теперь не мог обходиться без электрогрелки - он
сильно мерз. Тонкие, изящные пальцы матроса удивительно красивым жестом
держали винт поискового пеленга. Накануне войны скрипач, лауреат
всесоюзного конкурса, акустик теперь не играл. Для него на все лады играл
таинственные мрачные мелодии великий маэстро - океан. Акустик был теперь не
исполнителем - он был лишь придирчивым слушателем... Вращая винт
компенсатора, он настраивал аппаратуру на каждый подозрительный шум,
которых всегда такое множество в океане...
Лицо стало озабоченным. Углы рта опустились. Рука замерла. Глаза он
закрыл. И доложил о пеленге:
- Контакт есть!
- Контакт есть,- одновременно доложили с "нибелунга".
- А что за судно? - спросил Ральф "Зеггерс.
- Русская галоша... на одном винте. Я даже слышал, как гремели заслонки в
паровом котле.
- Носовые - к залпу... двумя торпедами!
Зеггерс поднял перископ.
- Посмотри и ты,- сказал помощнику.
- Типичный траулер,- определил штурман.
- Но под военным флагом... у него пушки.
Придя на сближение, выбросили торпеды. Одна прошла мимо, а от второй
сторожевик очень ловко увернулся.
- Третью не истратим на это барахло,- сказал Зеггерс. - Не лучше ли
всплыть и покончить с ним снарядами?
Но в этот момент акустик донес:
- Пеленг уходит влево... шум винтов идет на нас!
- Этого нам рще не хватало,- возмутился Зеггерс...
Первый бомбоудар толкнул лодку так, что из гнезд выбило командные койки,
обрушив их с переборок на людей и машины. В "ямах" лопнули эбонитовые баки
аккумуляторов. Винт сторожевика стегал воду, словно плетью:
чух-чух-чух-чух... Затем русские удалились, и стук машины исчез.
- Но они не ушли,- доложил акустик. - Они лишь отошли. Они даже
остановили машину, чтобы слушать нас...
Кажется, по корпусу лодки кто-то осторожно постучал коготками -
цок-цок... и еще раз: цок-цок!
- Вот они, звонки московского дьявола,- приуныл штурман.
- Да,- согласились с ним,- это заработал русский "дракон"... .
Ощущение было неприятное. Кто-то, невидимый и жуткий, казалось, плавает
сейчас на глубине а требует, чтобы его впустили внутрь лодки. Акустик
доложил, что на русском корабле запущена машина...
- Слышу и без тебя,- ответил Зеггерс.
Серия бомб легла рядом - метрах в тридцати. Слышно, как их сбросили в
воду. Потом, звонко булькая, они тонули. И - взрыв! взрыв! взрыв! Казалось,
вода превратится сейчас в клокочущий кипяток. В адской теснотище лодки,
колотясь телами о механизмы, катались люди. На глазах Зеггерса картушка
гирокомпаса вдруг поехала в сторону, совершив полный оборот. Гирокомпас
тоже спятил и показывал "тот свет".
- Вырубите его к черту! - приказал Зеггерс. - Моторы остановить... Кто
там шляется? Кто там что-то уронил? Тихо...
Ах, какая убийственная тишина в океанских пучинах! Они не вырубили только
регенерацию воздуха. Только регенерацию...
- Видит бог, мы нарвались на опытных истребителей. Мне это надоело,-
сказал Зеггерс. - Носовые аппараты: в левый - пакет спасения, а правой
трубой выстрелить пузырем воздуха. Добавьте в пузырь из погребов кочнов
капусты и насыпьте туда отходов с камбуза, чтобы у русских не оставалось
сомнений...
В самый разгар очередной атаки носовые аппараты дали залп. На поверхность
океана выбросило громадный пузырь, словно лопнули отсеки. Зеггерс
машинально глянул на глубиномер - сейчас они были на 95 метрах.
Конечно, не часто можно наблюдать, как содержимое гальюнов плавает среди
капусты и картошки. Пузырь воздуха был великолепен! По волнам раскидало
решетки мостика, растеклась нефть. Море выбросило это из глубин, словно
напоказ, и с борта сторожевика увидели газетный лист - "Фолькишер
беобахтер", главной берлинской газеты...
- Может, подцепим? - сказал Володя Петров, загораясь. - И в штабе
покажем. Как доказательство гибели... вот и газетка!
- Так ей же подтирались,- брезгливо ответил "батя".
А на лбу акустика - две вертикальные складки:
- Пеленг... глубина около девяноста.
- Олух царя небесного, она же погибла!
- А я говорю, что она здесь: пеленг... погружение...
- Минер,- велел командир Володе,- давай на корму. Сам расставь по бомбам
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Майер Стефани