и неплохо знает строительные машины. Когда стройка закончилась, прикатил
на Пролив.
затаенно притихших, как перед важным событием, Званцева, Дедулю,
Костю-парикмахера... Огонь из печи отражался в гранях стаканов, делая их
рубиново-красньши, а лица-торжественными и значительными, будто
собравшиеся готовились совершить какое-то таинство.
наших самых несбыточных, невероятных и, не побоимся этого слова, дурацких
планов! - и он так решительно выпил из стеклянной баночки, будто только от
этого зависело его счастливое будущее.
к Дедуле:
живет обширная родня! Какие-то двоюродные тетки, троюродные братья,
сестры, родной дед и так дал ее. Все они меня помнят, что, впрочем, вполне
заслуженно, и жаждут видеть ежедневно.
три года надо на солнечной части земного шара жить и наверстывать
упущенное! Я что решил - покупаю на заработанные под вашим руководством
деньги пять вагонов леса, отправляю их на Кубань и строю дом.
Представляете-два этажа! Подвал, выложенный кирпичом. Там всегда
прохладно, там будет стоять грубая, но надежная мебель-стол, стулья,
полки, керамика, на стенах - чеканка... Вы не знаете, какую я чеканку
делал? Нет? О! Я год жил чеканкой, и она до сих пор украшает лучшие дома
города Днепропетровска.
за честь повесить мою чеканку в фойе! Правда, ее оттуда вскорости сперли.
Но и это кое о чем говорит! Самые влиятельные люди города перебегали
дорогу, чтобы поздороваться со мной, чтобы пожать вот эту руку! Да, так я
не досказал про дом, который построю на Кубани... В подвале у меня всегда
будет хорошее сухое вино для друзей. Приглашаю, Николай Петрович!
знаете, какие розы растут на Кубани?
лес, как я понимаю, нужен хороший, верно?
будут помогать! - Дедуля захохотал радостно в предчувствии счастливых
времен, и по его рыжей бороде запрыгали яркие блики от горящих поленьев.
он попросту не пожелал услышать отрезвляющие слова, как делал это всю
жизнь-брал в расчет только радостную сторону событий.
не менее сложно, Порфирьич, нежели наш трубопровод. Там свои тайфуны, свои
комиссии...
это -- дом строить. Ну, построю я его, а дальше? Ведь в нем жить надо, в
доме-то! Работать где-то! А кем я буду работать в кубанской станице? Да
засохну я там раньше своего розария! Пропади он пропадом этот дом вместе с
подвалом и бассейном! Домэто такое тяжелое испытание для всех моральных и
нравственных основ человека! Там украсть захочется, там в сговор вступить
с антисоциальными элементами... А тяжести поднимать думаете легко? Нет,
здоровье - оно не вечно! Будем живы!
Востоку, да по нашим островам, да по всей России-матушке таких вот
неустроенных, мятущихся, -мотающихся со стройки на стройку, из одного
полузанесенного общежития в другое - полузатопленное, и не могут,
бедолаги, найти себя, не могут сделать себя. И фильмы они снимают, и
плотины строят, и просто шатаются... Что мешает им? Куда идут они, да и
идут ли? Ведь сил в нем, в этом толстобрюхом Порфирьпче, на добрый десяток
человек заложено! Ведь действительно висят его чеканки в фойе театра,
крутят по телевидению его старые фильмы, и машины он знает, и нет в отряде
водителя более самоотверженного и отчаянного, чем Дедуля. Где же осядет
он, на чем остановится? Каким ветром опять подхватит его и куда занесет? И
эта бравада, эта постоянная готовность посмеяться над самим собой, над
своими удачами и неудачами и тут же стеснительность, опаска - как бы не
подумали, что он больно всерьез к себе относится, как бы не решили, что он
гордится своими фильмами, как бы не приняли за хвастовство утверждения,
что его чеканки брали призы на республиканских выставках. Что за всем этим?
робости, жажды покровительства, детской уверенности в бесконечности своей
жизни, в том, что все подвластно ему, все он может и всего добьется, если
захочет. И ведь не пустая это уверенность.
Николай Петрович!
глаза и увидел в них такую собачью тоску, что невольно содрогнулся. Он
постарался улыбнуться, но совсем не был уверен, что улыбка получилась. -
За встречу на Кубани! - Панюшкин ощутил, как сильно, упруго ткнулась в его
стакан баночка Дедули. Тот благодарил за несбыточный тост.
Дедуля, но продолжить не смог.
невидяще глядя перед собой.
много ли тебе осталось, - сказал Костя-парикмахер.
легче встречать жизненные невзгоды. Вот мы с Порфирьичем до вас
говорили... При такой позиции жизни не удастся застать меня врасплох, что
бы она ни придумала, какую бы пакость ни затеяла.
Оно и верно - здесь нужно только радоваться, когда происходит не самое
мерзостное из всего возможного.
человек настроения.
он долго протирал их подвернувшимся полотенцем, щурясь добро и беспомощно.
видать - радуйся, что при этом еще и дождя нет. Пошел дождь - радуйся, что
погода тихая.
шторм. А если буран зимой начнется, если он Поселок занесет на три
метра-вообще отлично. Стены не продувает, Пролив подо льдом, трубы на дне
из траншей не выворачивает... Нет, что ни говорите, а место развеселое.
одинаково, будем вместе гнуть свою линию, а?
Поеду я восвояси.
За последний год три парикмахера сбежало. Ты вот четвертый! Зарастем!
и приехал... Я такой же парикмахер, как и вы. Ребят знакомых постриг -
одного под польку, другого под бокс, третьему затылок подровнял... И все,
думаю, справлюсь. И справился.
хватает людей... Уж парикмахерские твои обязанности-ладно, бог с ним, но
ты же еще и механик!
говорю, что не хочу... Не могу.
Извините, но у меня это дело вот здесь, - Костя провел длинной ладонью по
горлу. - Природа требует своего.
девчоночку, и целых триста лет не уеду. Любить ее буду, от холода
укрывать, укладку по воскресеньям делать буду и по субботам тоже.
неприличные... До чего сны бесстыдные, Николай Петрович! Кто бы сказал -
не поверил, а тут сам смотрю каждую ночь. Даже нравиться начало... А это
нехорошо. Нравственные устои рушатся!
но у одних сила воли, а у других нету, одни могут терпеть и радость в
терпении находят, а для других-мука. Тут много ребят, для которых
стройка... Ну, как свет в окошке. Вот забрось их за тысячу километров, в
большие города, на широкие улицы, на паркетные полы - они через неделю
опять здесь соберутся. На самолетах, на вертолетах, на собаках... Спроси у
них: какого черта вернулись? А так! - скажут. Приехали, и все тут.