Чтение 42–й страницы книги ~Уничтожить Израиль~

охрана должна была специально проверить. Войдя, представьтесь. Назовите
громко фамилию, имя, отчество. Это обязательно по протоколу.

- Ботинки снять?

- Не язвите, Назаров.

- Нет, я это от желания не ошибиться.

- Хорошо, пошли, я вас провожу.

Андрей заложил руки за спину, но остался на месте.

- Чего вы ждете?

- Команды вперед. И предупреждения: шаг вправо, шаг влево...

Наверное, полковник с удовольствием влепил бы фразу с облегчающим душу
матом, но он лишь вздохнул:

- Идите...

Дверь кабинета открылась, и Андрей вошел внутрь. Остановился на пороге.

- Прошу прощения, если задержался. Затянулся инструктаж. Я не слишком
прилежный ученик, и мне пришлось объяснять по два раза, что можно делать в
присутствии президента, чего нельзя, о чем можно говорить, о чем не стоит...

Он огляделся. Просторное помещение. Стены, обтянутые дорогими обоями
салатного цвета. Пол, покрытый узорчатым ковром в тонах желто-оранжевых.
Большой круглый стол с полированной крышкой. Дорогие дубовые кресла с
резными спинками, с сиденьями и подлокотниками, обтянутыми белой лайкой.
Этажерка у стены с большой дорогой вазой с цветами.

Президент, а его Андрей узнал сразу, сидел на круглым столом. Второй
человек, присутствовавший в комнате, моложавый, но явно усталый, устроился
чуть поодаль за небольшим столиком.

- Здравствуйте, - сказал Андрей и тут же, ощутив, что его голос
дрогнул, внутренне осудил себя.

- Здравствуйте, - ответил президент негромко и указал на место за
столом перед собой. - Садитесь.

- Спасибо.

Андрей отодвинул стул, но чувство униженности не прошло. Тогда он
посмотрел на того, кто сидел за маленьким столиком, и ему нестерпимо
захотелось нарушить протокол.

- Извините, кто вы?

Минутная тишина наполнилась хорошо ощутимым напряжением. Разрядил его
президент.

- Сергей Ильич Петров. Секретарь Совета безопасности. Вас устраивает?
Мы поговорим в его присутствии.

- Очень приятно, - сказал Андрей, ощутив самореабилитацию. И сел.

С интересом, и в то же время стараясь не демонстрировать это открыто,
Андрей разглядывал президента.

- С моей точки зрения, - президент облокотился о стол, сложив перед
собой руки, как прилежный школьник, - вы не допустили крупных ошибок.

- В смысле? - спросил Андрей, не сразу поняв, что надо иметь в виду.

Петров бросил на Андрея быстрый взгляд и улыбнулся.

- Во всех смыслах, - сказал президент. - Во всех. - Он задумался,
формулируя мысль. - То, о чем вы сообщили правительству, пока является
достоянием самого узкого круга лиц. Это во многом облегчает... Скажем так,
облегчает постановку диагноза и выбор метода удаления опухоли... Надеюсь, вы
понимаете, что преждевременная огласка инцидента чревата многими
неприятностями. В том числе международными.

Андрей кивнул.

- Я честно сообщил о том, что меня обеспокоило. И хорошо понимаю, что
являюсь носителем ценной информации, которая может стоить мне головы.

Президент провел рукой по голове от лба к затылку, словно старался
пригладить и без того ровно лежавшие волосы.

- Мне нравится, Андрей Иванович, что вы сразу взяли такой тон. Теперь
честно, почему вас пугает наше предложение?

- Честно? И угадывать не надо. Если говорить о долгах, то у меня перед
Россией их нет. С тех пор как распался Советский Союз, я жил и работал в
Туркменистане. В России у меня нет ни кола ни двора. Нет сбережений, нет
банковских счетов. По законам России я всего лишь бомж - фигура без
определенного места жительства. Больше того, пребываю в столице на птичьих
правах, без регистрации. И вот мне говорят, что я должен воспылать
гражданским чувством и пойти на подвиг. А почему?

- Круто, - сказал президент. Видно было, что ему такой разговор
удовольствия не доставляет, но он терпеливо сносил его, позволяя Андрею
выговориться.

Президент знал, что в такого рода словесных сшибках, когда обсуждаются
острые, но далеко не бесспорные проблемы, выигрывает тот, кто сумеет понять
логику оппонента и быстро встать на сходную позицию, но на еще более
радикальную.

- Теперь позвольте сказать мне. Чтобы у вас не укрепилась мысль, будто
вы пришли и чему-то меня научили. Хочу, чтобы вы меня поняли правильно,
потому буду говорить откровенно. Думаете, русские солдаты под Бородино
дрались с французами из патриотизма? Блажен, кто верует! Да, на том поле
были патриоты - Кутузов, Багратион, Раевский... Все господа дворяне -
офицеры и генералы - сражались за то, чтобы сохранить свои имения,
положение, чины, состояние. А солдаты, служившие по двадцать пять лет и
ничему другому, как воевать, не обученные, просто делали свое дело. Больше
того, неизвестно, куда бы пошла Россия, свергни Наполеон романовскую
династию...

- Я понял, - сказал Андрей.

И он действительно понял, что его разговор с Травиным до последнего
слова стал известен президенту и теперь его собственное оружие перешло в
чужие руки, а чтобы найти новые мотивировки и обоснования позиции, нет ни
времени, ни возможностей.

- Тем не менее, - продолжал президент, - вы не правы. У нас есть и
патриотизм, и патриоты. Потому что существует Россия и будущее ее
небезразлично людям. В последнее время мне пришлось много думать на тему,
которую вы, судя по всему, пытались освоить экспромтом. Вы, наверное,
видели, какие пляски устраивала вокруг президента пресса: зачем он едет в
Чечню, зачем летает на самолете, зачем уходит в море на подлодке. Вы тоже,
наверное, улыбались. А я это делал, чтобы понять, что делают эти люди за тот
мизер, который называется офицерской зарплатой...

Петров с откровенным любопытством наблюдал за президентом. Они давно
знали один другого, виделись в разных обстоятельствах, в спокойных и
критических, но впервые Петров узнал истинную меру темперамента президента,
обычно волевым усилием прятавшего эмоции внутрь себя. И больше всего удивило
Петрова, что, даже взорвавшись, президент не перестал называть собеседника
на "вы".

- Вы видели в последние годы военных в деле? Уверен, нет! А я видел. И
согласен с вами, с энтузиазмом люди защищают то, чем дорожат. Идут на смерть
за то, что для них дороже жизни. Это и ежу ясно, Назаров. Только не вам, и
уж никак не мне сейчас кричать военным: вам нечего защищать, потому что вы
голодранцы. И я не кричу. Я делал и буду делать все, чтобы тем, кто живет в
России, было что защищать.

- Мне приятно это слышать, - сказал Андрей. - К сожалению, я не
военный...

- И все же вы сами пришли, чтобы сообщить о возможной опасности.
Почему?

- Потому что не хочу видеть или просто услышать, как на людей обрушат
ядерное пламя. Люди этого не заслуживают.

- Тогда доведите дело до логического конца. Вы ведь не такой простак,
каким пытаетесь себя представить. Сергей Ильич, что вы можете сказать о
нашем госте?

Петров взял листок, лежавший перед ним поверх красной папки, стал
читать вслух.

- Назаров Андрей Иванович. Русский. Родился в 1960 году. Образование
высшее. Проходил воинскую службу в Афганистане. Постоянно проживает в
Туркменистане. Инженер-нефтяник.

Андрей насмешливо прищурился:

- Не удивляюсь. Служба у вас поставлена. Впрочем, все это я и сам мог
сообщить. Только прошу исправить одну неточность. Я не проходил воинскую
службу в Афганистане. Я там воевал. Получил ранение. Награжден советской
медалью. Мне кажется, между словами "проходил службу" и "воевал" есть
определенная разница.

Петров кивнул:

- Конечно, разница есть.

- Хорошо, - президент первым понял, чего хотел бы сейчас услышать
Назаров. - Во сколько вы оцениваете свое участие в операции?

Андрей упрямо качнул головой:

- Речь не об участии, прошу прощения, а о ликвидации интересующего вас
предмета.

- Уточнение принимается, - президент поощряюще улыбнулся.

- Это будет стоить два миллиона долларов.

- Назаров, - спросил Петров, - вы понимаете, что такое два миллиона
долларов?

- Отчетливо.

Андрей назвал первую пришедшую на ум цифру пострашнее, такую, чтобы
собеседники не могли принять ее всерьез. Он понимал, что торговаться здесь с
ним никто бы не стал и проблема решилась бы сама собой: ему бы указали на
дверь. Но разговор принял неожиданный оборот.

- Хорошо, - сказал президент. Он встал и мелкими шагами прошелся по
кабинету. Остановился у окна. Постоял молча, круто повернулся. - Два
миллиона не проблема. Важны гарантии, что портфельчик будет уничтожен. И
считайте, я дал согласие. Все остальное решите с Сергеем Ильичом и его
людьми. - С этими словами он ушел.

Оставшись наедине с Андреем, Петров встал и прошелся по кабинету,
разминая ноги.

- Продумайте, Андрей Иванович, все, что вам потребуется для дела. Судя