Чтение 42–й страницы книги ~Эфирное время~

появление их в его кармане, как и во всех прочих, чужих карманах, никоим
образом не связано с такими скучными и бессмысленными понятиями, как
образование, профессионализм, работа. Деньги нельзя заработать. Их можно
"сделать".

Человечество, при всем его бесконечном разнообразии, делилось для Вовы на
две л простые категории, на тех, кто умеет делать деньги, и на всех
остальных. Себя самого Вова искренне относил к первой группе, потому что
остальным просто не имело Я смысла жить на свете.

После "черного августа" Вова не вылезал из депрессии. Работа массажиста в
оздоровительном комплексе была всего лишь работой, а следовательно, денег
не приносила. Зарплаты хватало на макароны и кислый майонез. Вова толстел и
совсем не улыбался.

Оздоровительный комплекс оставался престижным заведением, имел постоянных
клиентов, среди них попадались и крупные чиновники, и бизнесмены, и просто
денежные люди. Но клиенты, которые раньше, не глядя, красивым жестом
выкидывали крупные купюры в качестве чаевых, теперь начали аккуратно
считать свои деньги. Да и клиентов стало меньше. Цены на услуги
оздоровительного комплекса резко подскочили, а количество платежеспособных
людей сократилось. Осталась одна надежда: Клим. Таинственный, великодушный
и всемогущий Клим.

Всего лишь восемь месяцев назад он возник ниоткуда, как будто по мановению
волшебной палочки. Пришел в оздоровительный центр, качался на тренажерах,
попарился в сауне, потом лег на массаж. Оказался разговорчивым клиентом,
рассказал, что в Москве проездом, живет в Германии, занимается бизнесом.
Вова считал, что достаточно хорошо разбирается в людях. Одним из решающих
признаков для него было количество чаевых и манера их давать. Бизнесмен из
Германии с красивым именем Эрнест Климов дал много, и так небрежно, словно
сотня долларов для него вообще не деньги. Из этого Вова сделал вывод, что
бизнес его процветает, и постарался продолжить знакомство, дал понять, что
у него много разных приятелей, есть и знаменитые, например, журналист Артем
Бутейко, так что в принципе если нужна реклама, то можно организовать
недорого в разных там газетках-журналах.

На самом деле Вова понятия не имел о том, как делается реклама в газетах и
какие имеются возможности у Артема Бутейко, но разве это важно? Главное,
заинтересовать хорошего человека своей скромной персоной.

И хороший человек, немецкий бизнесмен Эрнест Климов заинтересовался,
зауважал Вову, захотел с ним дружить. Как только он приезжал в Москву из
Германии, сразу навещал Вову в оздоровительном центре, делал у него массаж,
давал щедрые чаевые, приглашал в дорогие кабаки, я посидеть, оттянуться.
Платил, разумеется, сам, и не скупился на рассказы о своем у успешном
бизнесе, о том, как начал с нуля, Ц с нескольких блоков сигарет, а закончил
миллионным состоянием. Вове тоже хотелось рассказать в ответ что-нибудь
интересное, но про самого себя нечего было, и он развлекал Клима историями
про своих приятелей, про Саню Анисимова, про Артема Бутейко. Клим
внимательно слушал и никогда не перебивал.

Когда случился августовский кризис, Клима в Москве не было, и Вова ужасно
боялся, что больше он не появится. Многие зарубежные фирмы сворачивали свои
дела в России. Вова не знал, какие именно у Клима здесь дела, но
догадывался, что весьма серьезные. Клим ездил не на джипе, не на "мерее", а
на обыкновенном "жигуле-шестерке", причем с московским номером. Он намекнул
Вове, что это такая конспирация. А что касается татуировок, двух перстней
на среднем и безымянном пальцах правой руки, так это детская дурь. Хотелось
быть крутым в тринадцать лет. Надо бы вывести, да все некогда.

Вова сильно нервничал после - августа, растолстел до невозможности,
помрачнел так, что лицо стало свинцовым, как грозовая туча. Связь с Климом
была односторонней, оставалось только ждать и надеяться.

И надежды оправдались. Клим появился в конце октября. Вова обрадовался ему,
как родному, стал рассказывать, какие новости у его приятелей, у Анисимова
и Бутейко. Клим в свою очередь поделился с Вовой планами на ближайшее
будущее.

Заварились такие крутые дела, что у Мухина дух захватывало, как на вершине
"чертова колеса" в парке Горького. Однако Вова головы не потерял, свет
грядущих больших денег не ослепил его. В шкатулке, где лежали патроны, он
нашел целую кучу ценной ювелирки и прихватить ее не забыл. Не дурак.
Обидно, что деньги получились маленькие, но и они не помешают.

- Гоэто при собаке, попытаться обмануть?

- Человека вы можете обмануть. Собаку никогда.

- Сколько ей осталось?

- Если не пойдут метастазы, она сможет прожить еще год, при хорошем уходе и
два года. Но это будет больная собака, вам придется тратить на нее
значительно больше времени и сил, чем раньше, - он закурил, помолчал, глядя
в окно, и произнес тусклым, равнодушным голосом: - Станет тяжело,
позвоните, я приеду и сделаю укол.

- Но вы же сказали, я сама смогу ее колоть.

- Нет, этот укол вы сами сделать не сумеете.

В лечебнице, кроме них и Лоты, не было никого, стояла гулкая тишина, и
вдруг послышался странный щелкающий звук. Юрий Иванович вскочил, бросился в
коридор. По коридору на расползающихся лапах очень медленно шла Лота. Она
шаталась и волочила за собой разбитую банку капельницы.

Когда собаку уложили на место, поставили новую капельницу, Лиза заплакала.
Впервые в жизни она не сумела сдержаться при постороннем человеке, но
никакой неловкости не почувствовала, даже потом, когда совсем успокоилась.

Юрий Иванович приезжал к ней каждый вечер. Она не просила, он сам звонил и
приезжал, обрабатывал швы, ставил капельницу. Казалось, при нем Лота
чувствовала себя лучше. Услышав звонок в дверь, она ковыляла в прихожую и
даже слабо крутила своим хвостом-обрубком. Лиза пыталась дать ему денег, он
отказался. Она купила для него бутылку французского коньяка, он заявил, что
совсем не пьет.

- Юрий Иванович, вы ставите меня в неловкое положение, - сказала Лиза.

- Чем же? Операцию и медикаменты вы оплатили в кассе лечебницы.

- Но вы тратите столько времени и сил, приезжаете сюда каждый вечер. И
потом, я знаю, такая операция стоит значительно дороже.

- Елизавета Павловна, я сейчас сделаю Лоте инъекцию, а вы сварите,
пожалуйста, кофе.

На следующий день Лиза позвонила знакомому кинологу, спросила, как ей
отблагодарить ветеринара.

- Не берет денег? Странно. Это очень дорогой врач. Да, спиртное он не
употребляет совсем. Ну, я не знаю, если вас это так беспокоит, подарите ему
хороший одеколон.

Лиза купила дорогую мужскую туалетную воду. Юрий Иванович принял подарок,
но на следующий вечер вытащил из сумки и поставил на ее туалетный столик
коробочку "Шанель '19".

- Да вы что, Юрий Иванович... - опешила Лиза.

- Кажется, это ваш запах. И давайте на этом успокоимся.

Лота чувствовала себя все лучше, нос у нее сделался влажным, холодным, она
начала понемногу есть, попросилась на улицу, и Лиза стала выходить с ней во
двор два раза в день. Помощь ветеринара уже не требовалась, но когда он
позвонил и спросил, надо ли приехать, она неожиданно для себя ответила:

- Да, пожалуйста, если вы можете... Они просидели на кухне до рассвета, и
разговор у них получался странный. Слова почти ничего не значили. Уютная
болтовня Двух усталых немолодых людей, которые отлично понимают друг друга.
Но в паузах повисала тяжелая жаркая тишина от которой у обоих покалывало
кончики пальцев.

- Простите, Юрий Иванович, я вас совсем заболтала, - спохватилась она,
когда за окном стало светать.

Они не могли назвать друг друга на " ты " и по имени. Воздух вокруг них так
сгустился, что казалось, от простого "ты" все взорвется к чертовой матери.