В последних словах зазвучал детский каприз. Шабанов и в самом деле
обнаружил, что челюсти свело, стянуло рот, голосовые связки, и вспомнил,
отчего это произошло - объелся незрелой черемухи...
Она разлепила ему пальчиками губы и, приложив апельсин к зубам, стала
тихонько давить сок. Когда набрался полный рот, он сделал глотательное
движение, промыл гортань и обрел голос.
- Одежда... - он сел и огляделся. - Где моя одежда?
Апельсины раскатились по полу.
- Зачем тебе одежда, мой милый принц? - зажурчал ее соблазнительный смех. -
Ты такой красивый... Пей сок!.. Хочу, чтобы ты больше никогда не носил
никаких одежд! Разве что набедренную повязку...
"Сейчас разденется сама", - обреченно подумал Шабанов, ничуть не
сомневаясь, как и чем закончится этот сон.
Будь это наяву, он бы и сам вытряхнул ее из этого королевского платья...
- Ах, да! Почему доктор не оставил одежды? - возмущенно спросила она. -
Велю немедленно принести!
Буквально через несколько секунд на пороге вырос Иван Ильич, нагруженный
всеми вещами Шабанова, вплоть до пистолета и "малямбы".
- Агнесса Тихоновна! Сударыня! Ах, как вы сегодня прекрасны! - залепетал и
затрепетал он, бросаясь к ее рукам, но вместо того, чтобы позволить
поцеловать их, царственный этот ребенок гневно свел брови.
- Вы что принесли, доктор?! Я сказала - принести одежды. Которые я прислала
в больницу! А это - амуниция!..
- Нет! - Шабанов ухватился за свои вещи и потянул к себе. - Нет, мне нужно
именно эту... Все это!
- Но мы идем в театр! - капризно воскликнула она.
- В театр не хочу, - тупо сказал Шабанов. - В какой театр?..
- Захочешь! Я уверена, ты непременно захочешь, как только узнаешь, куда мы
идем, что будем смотреть, и кто там играет!
- Я хочу домой, - пробормотал он, ощущая в себе детскость, оставшуюся от
сна. - И ничего не хочу знать.
- Хорошо, выдам секрет, - зашептала Агнесса. - Мы поставили "Женитьбу"
Островского. И я там играю главную роль! Агафью!
- Все равно не пойду.
- Понимаю, у нас театр... домашний, самодеятельный, как у вас называют, но
получился замечательный спектакль! И сегодня - премьера!
- Потому ты... в таком платье?
- Конечно же! Конечно! - она решила, что продавливает его упрямство. -
Надела, чтобы обносить, привыкнуть...
- Отдайте мою одежду! - сделав паузу, потребовал Шабанов и потянулся за
комбинезоном. - Вот эту! Я другой не хочу!
- Пожалуйста, сударь! - Иван Ильич с готовностью свалил ношу на кровать. -
Право же, она идет вам лучше, нежели смокинг или сюртук.
- У вас хороший вкус, доктор! - одобрил он, хватая и натягивая трусы.
- Я бы никогда не осмелилась появиться в свете с мужчиной в столь
экзотическом костюме, - Агнесса погрустнела и пригасила свой порыв. - Но
сегодня уступаю! Как хочешь, Герман. Если тебе удобно в таких одеждах...
- Не гневайтесь, сударыня! - почувствовав слабину, заговорил доктор, при
этом глядя на нее влюбленно. - Ей-Богу, одежду сдали в кастелянную из самых
благих соображений! Больной сам уже однажды вышел из анабиоза! И мы чуть не
потеряли его!.. А у пациента сложный диагноз. Повышенная агрессивность,
навязчивый бред... Кстати, сейчас он ничего не спрашивал о принцессе?
- Если только обо мне! - самоуверенно заявила она. - А если и бредил... то
называл мое имя. Он звал меня, доктор?
- Ваше имя? - засуетился Иван Ильич, посматривая на Шабанова с явной
неприязнью. - Нет! Он ни разу не называл вашего имени, дорогая Агнесса
Тихоновна! Ни-ни! Пациент весьма озабочен некой навязчивой идеей. Да! Он
все время искал какую-то принцессу, но не вас! - и тут же добавил с
доверительным смешком. - Уверял, что спрятана в котомке! Вот в этой!
Принцесса в котомке, смешно, не правда ли, сударыня!
- Герман, - Агнесса заглянула в глаза, выдержала паузу и заговорила
внушительно. - У тебя же не было никакой принцессы? Ведь ты же помнишь, она
погибла в самолете. Это же правда?
Шабанов не знал, что ей ответить: утверждение обратного снова бы вызвало
подозрение, что он бредит. Оставшееся смутное чувство о путешествии в
детство еще манило назад, но трезвеющий разум сопротивлялся этим
наркотическим грезам. И все-таки он засунул руку в НАЗ, обшарил все уголки:
"Принцессы" не было...
Хотелось схватить доктора, тряхнуть и спросить, однако тот что-то почуял,
отстранился, услужливо объяснил Агнессе:
- И еще уверял, что принцесса, это вовсе и не принцесса! А какой-то прибор!
Да, и весьма дурно пахнущий!
Герман торопливо натягивал на себя одежду, одновременно проверяя карманы:
все оказалось на месте - часы, планшет и даже радиостанция "комарик"...
- Оставьте нас, доктор! - повеселела и снова стала легкомысленной Агнесса.
- Мне кажется, он совершенно здоров.
- Но сударыня! Я обязан наблюдать больного...
- Идите отсюда вон! - жестко произнесла она, глядя доктору под ноги.
Он не стал дожидаться, когда она поднимет взгляд, сверкнул глазами в
сторону Шабанова и вмиг исчез из бокса. А эта странная взрослая
девочка-диктатор подняла апельсины с пола и стала играть ими, с ловкостью
фокусника катая в ладонях и любуясь ярким мельканием. Потом остановила это
кружение и, подойдя к стене как к зеркалу, примерила фрукты к волосам в
виде украшений, и Шабанов снова вспомнил Лисю.
- Мы уже встречались с тобой во сне, - вдруг проговорила она. - Помнишь?..
Я приходила в образе распутницы.
- Я все очень хорошо помню.
- Погоди! - Агнесса заговорила срывающимся полушепотом. - Хочу проверить
тебя!.. Скажи, где мы встречались? И при каких обстоятельствах? Что я
делала? Что делал ты? Ну?.. Говори, говори!
- Я сидел на дереве, - Шабанов, по сути, пересказывал предыдущий сон. - Ты
стояла внизу и... звала меня. Потом потрясла дерево и я упал.
- Все было именно так! - восхитилась она. - Но почему - на дереве? Я стояла
на земле, а ты летел в небе!
- Не летел - висел, как мешок на черемухе!
- Что ты делал на этой черемухе?
- Ягоду ел...
Агнесса вздохнула с сожалением.
- Это была не я... Очень похоже, но встречался ты не со мной.
- Тогда ты еще была ярко-рыжая, - напомнил Герман. - И звали тебя не Ганя,
а Лися. Да и наряды... другие. Помнила?
- Как? Лися?.. Чудное имя... Нет, я никогда не была рыжей, - она
Самойлова Елена
Конюшевский Владислав
Ильин Андрей
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий
Лондон Джек