Чтение 42–й страницы книги ~Последний солдат президента~

Ну ничего! Будет и у Прудкова на улице праздник. Адвокаты уже заряжены,
суды подготовлены к "нужному" решению касательно выступлений Одуренко,
льстивый начальник московского ГУВД прорабатывает вопрос о возбуждении
уголовного дела о клевете телеведущего на главу города.

Недолго осталось.

Есть и другие способы...

Но к ним Прудков пока прибегать не хотел. Слишком уж явной будет связь
между насильственной смертью журналиста и накатом на мэра. А специалисты по
"несчастным случаям" берут слишком дорого - от двухсот тысяч долларов и выше
за один заказ. Хотя и результат гарантируют - автомобильную катастрофу,
поражение электротоком из неисправного прибора, отравление грибным жульеном
в ресторане, падение на мокром полу ванной комнаты.

Все упиралось в цену.

Прудков был жаден и отдавать столько денег за какого-то несчастного
"журналюгу" не хотел.

***

Владислав прополз немного дальше вентиляционного люка, по вертикальному
колену воздуховода перебрался на этаж ниже и пристроился за выступом
бокового коридорчика, положив ствол "мини-узи" на бетонный поребрик, как на
бруствер окопа.

У него оставалось еще два дела.

Первое - поймать кого-нибудь из командиров среднего звена и вытащить из
пленного максимум информации, и второе - благополучно смыться.

Решение с захватом "языка" пришло не случайно. Рокотов привык доводить
любое дело до логического конца и поэтому не мог себе позволить уйти, не
выяснив дальнейших планов террористов. А плана на случай провала операции с
запуском ракет не могло не быть. Люди, спланировавшие захват базы,
получившие коды запуска, имевшие стартовые ключи, хорошо оснащенные дорогим
оружием, должны были предусмотреть минимум еще один вариант развития
событий, если все пойдет наперекосяк.

Из-за поворота в двадцати метрах от биолога выскочили двое, покрутили
головами и остановились.

Влад прицелился.

Террористы выглядели растерянно.

"Ага! Начинается броуновское движение. Центр управления заблокирован,
командиры выбиты, теперь рядовые члены группы находятся в непонятной
ситуации. Этого следовало ожидать. По законам существования стаи, требуется
новый вожак... Времени у них мало. Вернее, нет совсем..."

К парочке присоединился третий, спустившийся с боковой лестницы.

- Ну что?

- Петерс и его люди пропали, - развел руками парень с ручным пулеметом на
плече.

Акустика в тоннеле была отличная, и до Рокотова доносилось каждое слово.

"Слава Богу, по-русски говорят! - облегченно подумал биолог. - А то мне
уже надоело слушать речи, которые я не понимаю..."

- Та-ак... А Зигги и его польские дружбаны?

- Нет нигде. Ковальский как ушел, так и не возвращался. Войцех и Яцек
тоже куда-то делись. Габонис должен был быть на пульте, но там дверь
заперта. И никто не отвечает...

- Сматываться надо, - вступил крепыш с вислыми казацкими усами.

- И ребят предупредить, - заявил парень с пулеметом.

Троица переместилась на несколько метров ближе к Владу.

- Нечего, - проворчал присоединившийся к парочке третий, - пусть сами
выкарабкиваются.

- Э, так не пойдет, - пулеметчик отрицательно покачал головой, - вместе
пришли, вместе и уходить надо.

- Делайте как хотите. Лично я здесь больше ни минуты не останусь...

"Это тебе только кажется..." - Владислав выбрал свободный ход спускового
крючка.

Интереса для него все трое не представляли. Рядовые бойцы, чьи головы не
загружены никакими дополнительными сведениями. Знают только узкую,
поставленную кем-то другим задачу. Пушечное мясо.

- На выходе стоят чечены, - задумчиво высказался вислоусый.

- А мне без разницы, - эгоистично настроенный террорист хлопнул себя
рукой по портупее, - "эргэдэшка" не разбирает, чечены или не чечены...

Рокотов чуть передвинул ствол вверх. Если до этой секунды он еще
сомневался, стоит ли валить троицу, которая пройдет мимо и не заметит его,
то после упоминания о гранатах решение могло быть только одно.

- Я с тобой, - решился крепыш. - Соболь, ты как?

Парень с пулеметом прокашлялся.

- Да я бы...

Договорить он не успел.

Из-за бетонного выступа в десятке метров от них ударил "мини-узи".

Патроны Влад не экономил. Сразу высадил целый рожок. С гарантией.

На дистанции в двадцать шагов промахнуться сложно. Особенно из
израильского пистолета-пулемета, специально рассчитанного на стрельбу в
условиях ограниченного пространства и выплевывающего девятьсот пуль в
минуту.

Три головы почти синхронно разлетелись на куски. Никто из террористов
даже не успел пригнуться или отступить на шаг.

Рокотов выскочил из-за своего укрытия, перевернул дергающееся в
конвульсиях безголовое тело "эгоиста" на спину и сорвал с него подсумок с
магазинами и гранатами. Как он отметил ранее, тот был вооружен таким же
"узи", как и Влад.

Все заняло не больше тридцати секунд.

Биолог нырнул в коридорчик, забрался обратно в воздуховод и пополз к тому
вентиляционному люку, что располагался над медицинским пунктом.

***

Журналист радиостанции "Свобода" Андрей Мужицкий прибыл в захваченное
боевиками приграничное дагестанское село вместе с трофейной командой эмира
Хаттаба, присланной им для оценки захваченного имущества и "справедливого
перераспределения" оного между бойцами чеченского отряда. Половина вещей,
как и положено в банде, должна была пойти в "общак". Проще говоря -
достаться отсиживающимся в горах Ичкерии наемникам.

Мужицкого Вагит принял тепло. Согласно законам гостеприимства. Приказал
зарезать барашка, вскипятил чайник, самолично вручил очкастому коротышке
армуду с обжигающим напитком. Молодому "волку ислама" льстило, что на него
обратил внимание известный корреспондент, поэтому он старался произвести
наиболее благоприятное впечатление. При удачном раскладе Мужицкий упомянет
имя Вагита в одном из своих репортажей, а если повезет - сделает с ним
короткое интервью.

Вот что значит - взять в руки оружие и захватить небольшую деревню.

Сразу из категории тупых уголовников, обирающих прохожих на темных улицах
или ломающих двери в чужие квартиры, переходишь в разряд борцов за свободу
правоверных. Тут же меняется отношение и окружающих, и властей. Первые
начинают смотреть с уважением, вторые пытаются вступить в переговоры и
упрашивают не трогать мирных жителей.

Вагит приосанился и гордо посмотрел на зачуханного, в несвежей рубашке
радиожурналиста.

Сквозь открытое окно раздался далекий вопль "Русских расстрелять!",
сопровождаемый одобрительным хохотом собравшихся на площади боевиков.

- Кто это кричит? - Мужицкий недовольно скривился.

- Пацан один, - командир чеченского отряда вальяжно откинулся на
свернутый ковер, - местный. Русаков сильно не любит...

- Здесь же их нет...

- Был один. Мент, - значительно сказал Вагит.

- И что?

- Его ребята в первый день кончили. Вместе с остальными ментами.

Мужицкий промолчал, никак не выразив своего отношения к произошедшему.

Ему это было неинтересно. Если б были живыми - тогда другое дело, можно
снять неплохое натуралистичное кино с отрезанием пальцев и ушей, а трупами
никого не удивишь. И денег за съемку мертвых тел дают немного.

Хотя лишними деньги не бывают.

По Мужицкий предпочитал не размениваться по мелочам и не тратить пленку
на убитых милиционеров. Лучше подождать, пока его друзья не захватят в плен
десяток-другой российских солдат и не начнут их допрашивать. Или просто
пытать от нечего делать,

Война должна быть "выпуклой". Это определение так нравилось ущербному
Андрюше, что он вставлял словечко "выпуклый" к месту и не к месту, живописуя
борьбу свободолюбивого народа против ненавистной Российской Империи.

Последнее время Мужицкий пребывал в депрессии.

С началом боевых действий на территории Дагестана ему пока еще не удалось
снять что-нибудь сенсационное. Чечены и мусульманские наемники Хаттаба
как-то вяло расправлялись с местными жителями и совсем не устраивали
публичных казней. Андрюшу это раздражало. Без ежемесячной дозы людских
страданий, фиксируемых объективом его видеокамеры и микрофоном
звукозаписывающего устройства, он чувствовал себя некомфортно. Зрелище
врезающегося в бьющееся человеческое тело ножа или двуручной пилы засасывало
почище любого наркотика, которыми радиожурналист также не пренебрегал. Но
косяк с анашой давал лишь пятиминутный кайф, а сцена садистских развлечений
полевых командиров взбадривала Мужицкого на двое-трое суток. Потом, правда,
требовалось повторение.

Андрюша уже начал подумывать о том, чтобы плюнуть на поездки по передовым
чеченским отрядам и вернуться в горы, где его друзья держали сотни
заложников и дня не проходило без того, чтобы одному не отстреливали палец
для ускорения процесса сбора денег родственниками для выкупа. А раз-два в