Чтение 42–й страницы книги ~Против лома нет приема~

ничего, нрги не сводило. Правда, могут в воде застрелить, однако в темноте
и с качающегося суденышка это непросто. Ну, а если и застрелят - это все же
лучше, чем жить придурком.

Катер был уже метрах в десяти от берега, и Таран приказал съежившейся от
испуга Полине:

- Все, вылезаем! Пошли!

ВСЕ ИДЕТ ПО ПЛАНУ?

На дожде и ветре, конечно, было похреновей, чем в автомобиле, и Юрка с
Полиной - она совсем не упиралась! - постарались совершить пробежку под
козырек пристани побыстрее. И полета метров от "жигуленка" до дебаркадера
они сумели пробежать быстрее, чем катерок пройти свой десяток метров по
воде.

Впрочем, "Светоч"- это был точно он, такое название неплохо читалось даже
при не очень ярком свете его ходовых огней и иллюминаторов - не очень
торопился приставать. Во-первых, потому, что на водохранилище было довольно
солидное волнение и капитан суденышка не хотел невзначай тюкнуться носом о
бетонную стенку, а во-вторых, потому, что никто из работников пристани не
спешил вылезать под дождь, чтоб принять швартовые концы. Наконец,
в-третьих, команда не сразу заметила своих будущих пассажиров.

Должно быть, только вибрация стекол в окнах дебаркадерной будки,
происходившая от урчания катерного дизеля, заставила береговых речников
прервать пьянку. Из будки вылез какой-то нетрезвый гражданин среднего
возраста в брезентовом дождевике образца дай бог чтоб 50-х, а не 30-х годов
и проорал в довольно современный и мощный мегафон:

- Какого х.., блин, Вася?! Пора давно водку пить, а ты все по воде
болтаешься! Чалься, биомать, по-скорому и глушись. Мы уже все, пошабашили!
Пузырь только не забудь, смотри!

- Некогда, Степаныч! По-моему, нас тут пассажиры ждут.

- Какие пассажиры? Эти, что ли? - дебаркадерный мужик наконец-то заметил
Тарана и прижавшуюся к нему Полину. - Да у них тут "жигуль" стоит
поблизости. Без тебя уедут!

- Ну, раз на пристань вылезли, значит, наверно, покататься хотят? Принимай
концы!

Несмотря на то что матрос (или хрен знает кто), по мнению Юрки, не очень
твердо стоял на ногах, он сумел не только удержаться на пристани и не
свалиться в воду, но и довольно ловко ухватить толстый и мокрый канат с
петлей на конце, а затем по всем правилам, "восьмеркой", накрутить его на
причальный кнехт. Потом и второй, с кормы, точно так же прицепил. С катера
выдвинули сходни деревянный мосток с поручнями из стальных трубок, - и тот,
кого алкаш Степаныч именовал Васей, лихо сбежал на дебаркадер.

- Молодые люди, - бойким тоном скорее рыночного за-зьгвалы, чем капитана,
протараторил Вася, - не желаете ли прокатиться? Имеем на борту отдельную
каюту. Бар, холодные закуски, музыка. Цены умеренные!

Таран тоже ответил, как учили. Он нежно обнял Полину за талию и произнес:

- Смотри, Света! Этот кораблик в честь тебя называется! Поехали, а?

Новоиспеченная "Света" только кивнула испуганно.

- Прошу на судно! - пригласил Вася, пропуская Полину и Юрку на сходни.

- Ну и дурак ты, пацан! - заметил им вслед Степаныч. - Денег, что ли,
немерено? Они ж тебя обдерут как липку! Без штанов оставят! У них же там
казино...

- Не бери в голову, - шепнул в ухо Тарану Вася, а Степанычу проорал: - Ты
мне, дед, коммерцию не порть! А то лишу винной порции на месяц, понял?!
Солярку сосать будешь!

На палубу перешли нормально, хотя и катер и сходни прилично покачивало.

Вообще-то катер этот был когда-то так называемым речным трамваем типа
"Москвич". Производство их прекратили задолго до рождения Тарана. Еще в
70-е годы по Москве-реке и водохранилищам стали ходить более крупные и
вместительные теплоходики типа "Москва", которые и ныне, в 90-е годы,
бороздят столичные водоемы уже под трехцветным флагом.

К слову сказать, этот ужас какой оригинальный бело-сине-красный триколор
(достаточно взглянуть на флаги Нидерландов, Сербии, Словакии, Словении,
Хорватии, Черногории и Союзной Югославии, различающиеся только размещением
полос и гербами - словацкий и словенский вообще бы не отличить от
российского если 6не эти нашлепки) наиболее прилично смотрелся именно на
флагштоках гражданских судов. Ибо до революции под ним ходили русские купцы
из Доброфлота. Но когда его поднимают на военные БТР или несут на параде,
то любому мало-мальски знакомому с российской историей становится смешно
или даже грустно.

Итак, угловатые высокие теплоходы "Москва" вытеснили устаревшие
"трамвайчики" (их так называли потому, что они по размерам ненамного
превышали сухопутные трамваи, а кроме того, имели похожую форму окон в
переднем и заднем салонах: внизу большой прямоугольник, а вверху -
растянутый овал). Однако, списанные из Московского речного пароходства, они
еще долго катали пассажиров по разным провинциальным водоемам, а многие,
годами простояв и проржавев в затонах, так и не дождались своей очереди на
резку и переплавку. Нашлись предприимчивые ребята, которые их подлатали,
подкрасили и превратили в подобие личных.

Со "Светочем" произошла, по-видимому, точно такая же пертурбация. Старые
формы корпуса и надстроек в общем и целом сохранили, но внутри все
капитально переделали. Юрка, конечно, никогда не видел, как были устроены
эти суденышки раньше, поэтому не очень четко представлял себе, что именно
подверглось переделке.

Раньше посередине "трамвайчика" была надстройка округлой, зализанной и чуть
скошенной назад формы. Она чем-то напоминала не то садовый грот, не то
беседку. В этой надстройке имелся буфет, где продавали бутерброды, конфеты,
печенье и прохладительные напитки производства фабрики Минречфлота. Еще
выше располагалась рулевая рубка, немного похожая на "фонарь" самолетной
кабины или половинку рассеченного надвое крутого яйца (тупой стороной к
носу катера), над которой возвышалась маленькая мачта, наклоненная назад.
Из надстройки-беседки можно было спуститься в кормовой и носовой салоны,
где стояли дерматиновые диванчики, или подняться на кормовую и носовую
открытые палубы - там для пассажиров были установлены деревянные скамеечки.
Когда шел дождь, все набивались в салоны, когда было жарко, вылезали
наверх. Внизу можно было попить пивка на откидном столике, наверху -
подставить себя солнышку и ветерку. За кормой полоскался красный флаг с
серпом и молотом, на рубке сверкала начищенная до золотого блеска
пятиконечная звезда, а на мачте развевался треугольный вымпел: две
нежно-голубые полоски, а посередине - белая с тремя буквами "МРП"
"Московское речное пароходство". В рулевой рубке сидел настоящий капитан, в
белом кителе со стоячим воротником, застегнутым на все крючки даже в самую
жаркую погоду, и, конечно, в шикарной фуражке с белым чехлом на околыше и с
вышитым "крабом" на тулье - венком, обрамлявшим штурвал и якорь. И матросы
как правило, жутко важные пацанята 16-17 лет, учащиеся речных техникумов и
ПТУ, - расхаживали в фуражках-мичманках, форменках, клешах, вызывая зависть
"штатских" сверстников... Сейчас все как-то не так.

Само собой, Тарану, который москвичом не был и на "трамвайчиках", как,
впрочем, и на всех других судах крупнее лодки-"казанки" никогда не катался,
сравнивать "Светоч" было не с чем.

Вася проводил своих пассажиров туда, где раньше размещался носовой салон.
Теперь там были две продольные переборки, с внешней стороны отделанные
шпоном под красное дерево. В переборках просматривались четыре двери, за
которыми располагались каюты.

- Сюда, пожалуйста! - Вася отпер ближнюю левую дверь. - Размещайтесь с
удобствами. Если что-то понадобится - позвоните в звоночек. Прибудет
стюард, сможете сделать заказ. Ключ отдаю мужчине!

В каютке было большое квадратное окно с занавесками, шкафчик для одежды,
столик с лампой под розовым абажуром, уютная кроватка, где пара не очень
толстых людей могла вполне свободно разместиться, и даже телевизор с
видаком.

Вася хотел удалиться, улыбнувшись Полине и чуть-чуть подмигнув Тарану. Юрка
понял это как сигнал и спросил: