самой цветочной лавочки на Австрийской площади. Голубая машина уже поджидала
меня: осталось лишь устроиться на сиденье, захлопнуть дверь и кивнуть
водителю. Мы выехали на улицу, в бодром темпе миновали метро и покатили по
Большой Зеленина прямиком на Крестовский остров, к Морскому проспекту. Эта
магистраль проходит в парковой зоне и упирается в залив, так что оживленной
ее не назовешь: с обеих сторон деревья и заборы, а меж древесных крон
мелькают крыши обкомовских дач. Бывших обкомовских; понятия не имею, кому
они теперь принадлежат. Может, и никому, так как вокруг - полное безлюдье и
никакого шевеления в кустах.
пробормотав: ?Ждите здесь?, - затем дал газ и исчез. Над безлюдным
проспектом проносился ветерок, долетавший с моря, шелестели листвой старые
липы за высоким каменным забором, серой лентой тянулся в обе стороны
асфальт, на удивление чистый и ровный, без трещин и вздутых опухолей заплат.
У забора и в тенях под деревьями асфальт был не серым, а угольно-черным, с
блестящим отливом, будто смоченный водой, и эти тени самых причудливых форм
и размеров казались фантастическими персонажами спектакля Другая тень,
прямая и четкая, падавшая от изгороди, служила им подмостками, и, подчиняясь
ветру, тени-актеры раскачивались туда-сюда, подрагивая и шевеля скрюченными
конечностями. Одно из этих пятен напомнило мне физиономию зулусского воина:
четкий профиль с перьями на макушке, расплющенным носом и толстой отвислой
нижней губой. Больше любоваться было нечем, и я, закурив сигарету, уставился
на это темное пятно. Вылитый Бартон из Таскалусы! Очень похож! Неординарная
личность? И весьма заметная - при такой-то внешности? Странно, что ему
поручили эту операцию и что-то поручают вообще: агент, по моим
представлениям, должен быть таков, чтобы не цеплять людские взоры, чтобы
взгляд соскальзывал с него, как вода с промасленной бумаги. А Бартон
выделялся. Даже в Коста-дель-Соль, в пестрой толпе отдыхающих, ибо не так уж
много там чернокожих из Таскалусы или других подобных мест, где водятся
чернокожие. Собственно, кроме Бартона, я никого и не видел.
серебристая, с тонированными стеклами - подъехала незаметно на широких шинах
и застыла, будто огромный жук, под древним дубом с бугристой морщинистой
корой Задняя дверца чуть приоткрылась, огромная рука с пальцами, похожими на
связку темно-коричневых сосисок, повелительно махнула мне; блеснули
антрацитовые зрачки, раздулись ноздри плосковатого носа, шевельнулись
челюсти. Зулус, как всегда, жевал. Станиолевая обертка выскользнула из его
пальцев и, подхваченная порывом ветра, понеслась над тротуаром.
габариты Бартона, мы с удобством разместились на заднем сиденье. За рулем
был мормоныш. В мою сторону он покосился крайне неодобрительно - так, словно
штопор в печень воткнул Мне хотелось утешить его остротой в национальном
духе - мол, любовь зла, полюбишь и козла, - но идти на обострение ситуации
явно не стоило. - А вот и наш специалист по вешалкам и рогам, - благодушно
произнес Бартон, потянувшись к стоявшему рядом кейсу. Он положил чемоданчик
на колени, щелкнул замками и спросил:
фамилией?
вытащив из сумки конверт, но не выпуская его из рук.
там штрафных выплат! После сыгранной с нами шуточки? - Он бросил взгляд на
мормоныша, осекся и лишь басовито хохотнул. Затем добавил, покосившись на
конверт:
выплата. Пятьдесят, как договаривались.
одним глазом мне, а другим - мормонышу. - Я - парень сговорчивый, как
большинство чернокожих ребят. Мы, Гудмен, привыкли, что с белыми не стоит
спорить. Особенно о деньгах.
моей расы проще вступить с тобой в контакт и завоевать доверие. Вы, русские,
уникальный народ: вы питаете необоримую склонность к черным и к другим
цветным или цветным отчасти, - тут он опять ухмыльнулся во всю свою
шоколадную физиономию. - К арабам, латиносам и желтокожим, ко всем
косоглазым и губастым, не исключая папуасов? Многие из них давным-давно
живут получше вас, но вы в своем нелепом высокомерии считаете их обиженными
и угнетенными, несчастными и бедными, как церковные крысы. Вы готовы
сочувствовать им и снять, как говорится, последнюю рубашку вместе с кожей,
чтобы? - Устаревшая информация, - перебил я. - Это все в прошлом, Дик. У нас
уже ни рубах, ни кожи не осталось, и теперь мы черных не любим. А также
арабов, китайцев и лиц кавказской национальности. Вот если б ты в самом деле
был папуасом или краснокожим из племени могикан? Зулус с мормонышем
переглянулись.
им слова, и я отметил, что голос мормоныша звучит хрипловато. Он
расположился на месте водителя, вполоборота ко мне, и вроде бы не собирался
включать мотор. - Мы куда-нибудь едем?
на сиденье, он бережно подобрал ее, сунул в кейс и принялся перелистывать
бумаги, приговаривая:
поговорим? А заодно почитаем? - Все будешь читать или как? - Пачка листов
выглядела солидно, ибо я постарался на славу. Кое-где документ был украшен
графиками и даже формулами, а в иных местах попадались таблицы. По личному
опыту мне было известно, что наукообразие внушает доверие, но с этим делом -
с наукой то есть - нельзя переборщить. Графиков, формул и таблиц должно быть
столько, чтобы клиент поверил и пустил слюну, и в то же время, чтоб у него
создалось впечатление, будто текст ему вполне понятен и доступен. Тонкая
механика, но после Промата я владел ею в совершенстве.
понаписано? Прогляжу? - Листы шелестели в его толстых пальцах. -
Внушительный документ! Но все, мне кажется, по делу? да, по делу? формулы,
описание промышленной установки? таблицы, чертежи? Где взял? - Осталось в
наследство от соседа. Прятал у меня на даче. Дискету, разумеется, не
распечатку.
квартира, все сосны там не выкорчуешь.
друг-приятель? Кому знать, как не тебе? В лаборатории он ничего не оставил,
дома - тоже, а также и в офисе, где пациентов принимал? Мы всюду проверяли.
- Он выплюнул жвачку в ладонь, поглядел на нее в задумчивости и выбросил в
окно. - А шеф твоего дружка исчез. Кост-лев-ски, кажется? Думаю, его ваши
люди замели. Как полагаешь?
плату. - Я ненавязчиво продемонстрировал свою материальную
заинтересованность. Мой образ алчного жука нуждался в постоянной подпитке,
точно так же, как лунные розы - в своих горшочках.
ошибаюсь? Мне кажется, в вашем-то ведомстве?
нарушив какой-то неведомый кодекс, произнес запретные слова. Но губы его
кривились в усмешке.
ЦРУ? Это все твои фантазии? это ты меня расспрашивал, какие там бывают
агенты, полномочные или не слишком. А я всего лишь подтвердил, что тоже
агент, и тоже полномочный? Но о ЦРУ не было ни слова. Ни полслова! Или я
ошибаюсь? Он передразнивал меня. Он явно забавлялся, а я сидел в
ошеломлении, как Буратино, которого Кот Базилио с Лисой Алисой нажгли на
акциях ?Хопра?. Или ?МММ?, или ГКО, или ?Гермес-Финанса?, что было, в
общем-то, без разницы. Голубая рамочка команды бетян, мерцавшая на моей
воображаемой схеме, стремительно истончалась, исчезала, а за ней
проглядывало что-то смутное, непонятное, неясное и потому угрожающее. Может,
террористы из ?Алого джихада?, может, ?черные пантеры? или пришельцы из
космоса. Марсиане в мормоно-зулусских скафандрах? Заметив мою растерянность,
Бартон обидно захохотал и хлопнул меня по колену:
ничего, урок тебе на пользу? - Он принял серьезный вид и, наставив мне в
переносицу толстый палец, заговорил внушительным гулким басом:
Костлевски, уговоришь сотрудничать, тогда и потолкуем о гражданстве. В
принципе это для нас несложно, хоть мы не ЦРУ. Мы, Гудмен, мой белокожий
брат, из тех астральных сфер, откуда на ЦРУ падает манна небесная? Понятно?
- Его палец пошел вверх, едва не продырявив крышу салона. - Что до твоих
материалов, то мы их посмотрим и, если все в порядке, перечислим гонорар. А
если не в порядке, если опять шуточки шутишь, с тобой разберется Джек. Ведь
разберешься, Джек, не так ли?.. - Бартон подмигнул мормонышу и снова
наставил мне в лоб указательный палец. - Гудмен, малыш, имей в виду, что он
на тебя обижен. Сильно обижен! А он у нас великий мастер по части разных
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Афанасьев Роман
Орлов Алекс
Березин Федор