силовым полем.
волна, во втором - сверхскоростная струя водомета.
волны и предупреждали Хентера. К сожалению, он не воспользовался убежищем.
купола. Это верно?
работе.
помощью с вертолета?
и приземлило силовое поле.
виденное ими - внушенный мираж.
науки и техники. Меня, в известной степени, убедило выступление Зернова на
парижском конгрессе. Весь их супергипноз - это контакт, но контакт будущих
колонизаторов с дикарями-рабами.
предполагает, что это действительная модель, как и Сэнд-Сити.
все же не столь велика, чтобы построить на ней два таких города, как
Нью-Йорк и Париж".
постройка, а воспроизведение зрительных образов, какие пришельцам удалось
записать. Как в монтажной съемочной группе. Что-то отбирается,
просматривается и подгоняется. А нашим ребятам и Мартину просто повезло:
пустили в монтажную с "черного хода".
мире. Нет таких машин, чтобы создать столь идеальную плоскость. Но
вездеход все-таки стал. Отказала гусеница или что-то заело в моторе, Вано
не объяснил. Только буркнул: "Говорил - наплачемся". Прошел час, давно уже
ушли вперед и наш коллега-вездеход, и его санный хвост, а мы все чинились.
Впрочем, никто не винил Вано и не плакал. Лишь я шагал как неприкаянный,
всем мешая. Ирина писала корреспонденцию для "Советской женщины"; Толька
вычерчивал какие-то одному ему понятные карты воздушных течений,
обусловленных потеплением; Зернов, как он сам признался, готовил материал
для научной работы, может быть, для новой диссертации.
болванов.
ждать долго. Не доживу.
там и лед.
школьнику. А меня интересует тысячелетний материковый лед. Скажешь, будут
похолодания и он образуется? Будут. За последние полмиллиона лет были по
меньшей мере три таких ледяных нашествия, последнее двадцать тысяч лет
назад. Ждать следующего прикажешь? И откуда ждать? На отклонение земной
оси надеяться не приходится. Нет, голубок, тут финти не верти, а
специальность менять придется.
много гипотетического? Много. Но, как говорят кибернетики, почти для всех
задач можно найти почти оптимальное решение. - Взгляд его постепенно
скучнел, даже добрые преподаватели устают с "почемучками". - Ты бы пошел,
поснимал что-нибудь. Твоя специальность еще котируется.
но все-таки вышел. Вано с предохранительным щитком на лице сваривал
лопнувшие звенья гусеницы. Сноп белых искр даже не позволял ему помешать.
Я посмотрел назад, вперед и вдруг заинтересовался. Примерно на расстоянии
километра перед нами посреди безупречного ледяного шоссе торчало что-то
большое и ярко-красное, похожее на поджавшего ноги мамонта, если бы здесь
водились мамонты, да еще с такой красной шкурой. А может быть, рыжий цвет
издали, подсвеченный висящим у горизонта солнцем, приобретает для глаза
такую окраску? Может быть, это был попросту очень крупный ярко-рыжий
олень?
больше он походил именно на камень, а не на притаившегося зверя. Я еще со
школьной скамьи знал, что в Гренландии крупного зверя нет. Олень? А чем
будет питаться олень на глетчерном леднике, да еще наполовину срезанном?
меня, ни на камень. Я решил подойти ближе: какая-то смутная догадка
таилась в сознании, я еще не мог сказать точно какая, но что-то
подсказывало мне: иди, не прогадаешь. И я пошел. Сначала камень или
притихший зверь не вызывали никаких ассоциаций, но я все силился что-то
вспомнить. Бывает так, что забудешь что-то очень знакомое, мучительно
пытаешься вспомнить и не можешь. Я все шел и вглядывался. Узнаю или нет?
Вспомню или нет? И когда красный зверь вырос перед глазами и совсем
перестал быть камнем, я увидел, что это и не зверь. Я вспомнил и узнал.
"Харьковчанка", наш знаменитый антарктический снегоход. И самым
удивительным и, пожалуй, самым страшным оказалось то, что это был именно
наш снегоход, с продавленным передним стеклом и новеньким снеговым зацепом
на гусенице. Именно та "Харьковчанка", на которой мы ушли на поиски
розовых "облаков" и которая провалилась в трещину, а потом раздвоилась у
меня в глазах.
проклятая реальность? Осторожно, вернее, настороженно обошел машину: все
было воспроизведено с привычной стереотипной точностью. Металл и на ощупь
был металлом, трещины на промятом плексигласе были совсем свежими, и
внутренняя изоляционная обшивка двери чуть-чуть выпирала внизу: дверь была
не заперта. Значит, снова ловушка, снова я в роли подопытной морской
свинки, и черт знает что меня ждет. Конечно, я мог удрать и вернуться с
товарищами, что было бы наверняка умнее и безопаснее. Но любопытство снова
перебороло страх. Хотелось самому открыть эту дверь, придирчиво ощупать
ручку, нажать, услышать знакомый лязг металла и войти. Я даже угадывал,
что там увижу: мою меховую кожанку на вешалке, лыжи в держателях и мокрый
пол, - ребята только что наследили. А полуприкрытая внутренняя дверь будет
привычно поскрипывать: холодный воздух из тамбура начнет просачиваться в
кабину.
повторялись детали - зашитый рукав у куртки, затоптанный коврик со следами
еще не растаявшего снега, даже царапины на полу от санных полозьев - сани
тащили в кабину, а потом наружу сквозь верхний люк: ведь все это случилось
после того, как снегоход провалился в трещину. Я же увидел эти следы,
выходя, и второй раз увидел в тамбуре двойника, и сейчас видел уже трижды
повторенное. И дверь в кабину снова дрожала, и снова я колебался: входить
или не входить, дрожали колени, сохло во рту и холодели пальцы.
Курылев Олег
Белов Вольф
Ильин Андрей
Перумов Ник
Русанов Владислав
Шилова Юлия