нас еще будет ничтожный император. Имя его - Александр.
отправился в Субуру, но не смог трахнуть ни одной шлюхи, потому что у него не
оказалось члена.
навсегда утраченная Эллада, родина великого Искусства.
сестерциев.
дозволялось здесь бывать) всегда обходили стороной. Здесь даже небожители
старались не говорить лишнего. Разумеется, сюда, потрясая пе-руном, мог
вторгнуться Юпитер и потребовать, чтобы срочно изменили судьбу какого-нибудь
смертного. Порой Минерва долго вела беседы, указывая хозяйкам комнаты на
логические ошибки в их узорах. И часто Венера, разъяренная, появлялась здесь и,
грозя немыслимыми бедами, требовала распустить пряжу. А вот Купидон не являлся
никогда. Но каждый его выстрел заставлял прях связывать друг с другом самые
неподходящие нити.
Паркам, суровым старухам, властительницам судеб. В зависимости от узора
бесконечного полотна, что ткали они, не покладая рук, складывалась жизнь
смертных. И Парки не любили что-либо менять в своем рукоделии. Ну только, если
боги очень настаивали, то и тогда... Когда-то очень давно, еще до Гомера, место
Парок занимала одна-единственная Мойра, она ткала свою непрерывную нить судьбы,
и сам Зевс, глава греческого пантеона, не мог ничего сделать с Мойрой, ибо не
мог совершить ничего несправедливого и неразумного. Но потом боги приобрели
полную свободу, а Парки вплотную занялись людскими судьбами, и справедливость
больше не влияла на замысловатую пряжу, но лишь прихоть и злая ирония трех
старух определяли человеческую судьбу. Да, боги больше не зависели от этих трех
старых богинь невысокого ранга. Но боги порой зависят от зависимости других, и
очень обидно ощутить бессилие там, где ты мнил себя всемогущим.
назначая человеку жребий. Антропос, когда ей того хотелось, безжалостно
перерезала нитку. С утра до вечера и с вечера до утра ткалось замысловатое
полотно.
что судьба каждого необычайно интересует трех старух. На самом деле Парки
равнодушны к большинству людей. Зачастую они просто не успевают следить за всеми
судьбами. Уже происшедшие события связывают узлы сами собой. И сплетается узор,
неотвратимая сеть простого человека. Судьбу смертного определяют события
заурядные. Своей многочисленностью они задавливают его, как снег засыпает
путника на склонах Альп. Очередной эдикт императора, землетрясение, новый закон
сената, смерть патрона, болезнь родителей, начало войны или новый договор с
виками, предательство друга, надменность любимой, болезнь ребенка - и жизнь от
рождения до смерти уже определена другими, и сам человек так мало может в ней
изменить.
вызывая у Антропос ни капли интереса. Но порой в ткань вплетались нити
серебряные - за хитрым узором серебра старухи следили с любопытством, то и дело
подправляя узор. И наконец, время от времени посверкивало там и здесь золото.
Золото было под особым вниманием старух. Прежде чем перерезать золотую нить,
Антропос докладывал об этом самому Юпитеру - когда он проявлял к работе Парок
интерес.
гении. Те, кто постеснительнее и поскромнее, жались к стенам, наглецы же входили
сюда как к себе домой. Здесь совершались самые удивительные договоры и сделки.
Старух ничто не интересовало ни в небесах, ни на земле, кроме замысловатости
узора, который появлялся ниоткуда и исчезал в никуда. "А вот не переплести ли
нам эту ниточку поинтересней", - предлагал гений, ибо, кроме безумного
любопытства, старухи не имели иных слабостей. "Представляешь, как будет здорово,
если мы завяжем здесь узелок", - советовал другой. "А это будет воистину
божественным решением", - уверял третий. Старухи были падки на лесть.
творчество. Ибо Юпитер нашел на них управу. Наверное, он долго смеялся, когда
сплел бессмысленную жестокость гладиаторских игр со странными забавами старух.
Такой узел распутать никому не под силу! Теперь время от времени в крошечное
окошечко комнатки сыпались узорные клейма и падали на полотно Парок, как осенние
листья на поверхность воды. И тогда замысловатый узор судеб менялся без
вмешательства суровых богинь, и старухи лишь зло стискивали губы, глядя, как
люди сами выбирают для себя нелепые и странные пути. Зато в перерывах между
играми Парки резвились в свое удовольствие. Они могли так запутать пряжу и
оборвать столько нитей, что полотно превращалось в безобразный комок - серый
клубок шерсти без единого золотого высверка. Золото и серебро всегда можно
спрятать под слоем серого так, что ему недостанет никаких сил прорваться наружу.
И вновь являлись гении и вновь уговаривали: "А если...", "представь, Лахесис",
"Клото, дерзни...".
Клото с усмешкой заметила:
жертвы богам перед своим усыновлением.
пальцем по тонкой серебряной линии. - О, этого не может быть...
судеб ожидали своего решения. Чья-то смерть и чье-то счастье отдалились на
долгие-долгие секунды.
забаву с клеймами и исполнением желаний. Пусть сам ее и расхлебывает. К тому же
нить всего лишь из серебра. И мы ничего не скажем Юпитеру.
закончился поражением Авреола, на трибунах Колизея вспыхнули беспорядки. К
сожалению, мы вынуждены сообщить, что трое граждан из зрителей были ранены, а
один преторианский гвардеец убит выстрелом в упор. Убийца скрылся в толпе и до
сих пор не найден. Описания немногочисленных свидетелей противоречивы".
интересует Персия, а тем более Месопотамия. Вести войну на два фронта варвары не
могут".
увиты виноградными лозами так, что путник постоянно оставался в тени. Зеленые,
будто игрушечные кисти недозрелого винограда свешивались над головой Фабии.
соседних полей, Фабия остановилась. Ей всегда нравилась эта герма. Лицо молодого
Геркулеса, обрамленное бородой, смотрело в сторону владений Габиния. Старое,
изборожденное морщинами лицо Меркурия в крылатом шлеме оглядывало соседние
владения. Почему скульптор изобразил Меркурия стариком, Фабия не знала - ведь
Меркурий, этот хитрый пройдоха, вечно молод и вечно в трудах, опекая дороги,
торговлю и жуликов всех мастей. Фабии всегда казалось, что Габиний похож на эту
двуликую герму - он стар и молод одновременно. Он равен богам в своем искусстве
покорять людские сердца, изменять мнения и заставлять влюбляться в образы людей,
которых никогда не было на земле. Потому что Кассий Херея Марка Габиния лишь
отдаленно похож на подлинного убийцу Калигулы. Но Фабии нравился этот
ненастоящий Кассий, и ей был все равно, каким был тираноубийца на самом деле.
(Меркурия).
сентиментальными.
черепичная крыша на фоне светлой серебристой листвы старых олив. Тропинка вывела
Фабию прямо к дверям дома. Дом недавно оштукатурили заново и покрасили, но все
равно было видно, как он очень стар. Мрамор колонн сделался ноздреватым, от
дождя и ветра, узор на фризе едва угадывался, а красная черепица кое-где поросла
мхом. Даже вода в фонтане приобрела густой зеленоватый оттенок. Почерневший
сатир то и дело начинал кашлять, как живой, и тогда вода выливалась из его горла
толчками.
небольшого полутемного атрия двери вели во все немногочисленные комнаты.
Небольшой бассейн в центре атрия был наполнен такой же зеленой непрозрачной
водой, как и чаша фонтана у входа.
финики. Ты в таблине?
дверцами из голубого стекла стояли толстые старинные кодексы. Коллекция
терракотовых и серебряных статуэток расположилась на полочке из цитрусового
дерева. Одну из стен занимал огромный холст, изображавший красавца в форме
трибуна преторианской гвардии, сжимающего в руках окровавленный меч. У ног
трибуна валялся, как падаль, зажимая рану в животе, лысый человек в пурпурной
Мережковский Дмитрий
Черепнин Владимир
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Белогорский Евгений