Чтение 42–й страницы книги ~Операция "Гадюка"~

Чумазилла удивилась.

- Вы не хотите при рикше разговаривать? Так чего же вы его сюда
притащили?

- Вот именно, - подтвердил рикша. - А то получается, что притащил,
защити, говорит, спаси, говорит, от разбойников, а теперь отказывается от
признания.

- Так случилось, - сказал доктор. - Этот товарищ и в самом деле мне
помог, а мне еще надо вернуться в Смольный.

- Тогда зайдем ко мне.

Доктор пошел к дому Чумазиллы, открыл дверь в под(r)езд и чуть склонился,
приглашая Чумазиллу войти.

- А я как же? - крикнул вслед рикша.

Дверь в под(r)езд захлопнулась.

Чумазилла остановилась.

- Теперь вы можете рассказать?

- Мне нужен адрес Людмилы Тихоновой, - сказал Леонид Моисеевич.

- Зачем?

Чумазилла поджала губы и сощурила большие глаза. Видно, полагала, что
так она выглядит страшнее.

- Можете ее не защищать, - сказал доктор. - Но я боюсь, что им с Егором
может угрожать опасность. Клянусь вам.

- Постараюсь поверить, - сказала Чумазилла. - Давайте я вас провожу.

- Далеко отсюда?

- Не очень.

- Как бы мне отвязаться от рикши?

- Прикажите ему ждать здесь.

Когда они вышли снова на набережную, рикша стоял возле двери в под(r)езд.

- Значит, так, - обратился к нему Леонид Моисеевич. - Вы ждете меня
здесь. Отсюда ни шагу.

- Это приказ? - спросил рикша.

- Считайте, что приказ, - сказал доктор.

- Слушаюсь! - Рикша усмехнулся и уселся на край тротуара.

Чумазилла повела доктора по Большой Под(r)яческой.

До дома с надписью "Salve" было шагов сто от угла. Рикше было несложно
за ними наблюдать.

Но его не было видно.

Они вошли в под(r)езд.

- Я не могу гарантировать, - сказала Чумазилла, - что ваши друзья
сейчас сидят дома. У нас был такой сложный и радостный день! Концерт,
беседы... А по дороге сюда все очарование было погублено. Возле Биржи мы
натолкнулись на обезглавленные трупы. Кто-то хотел, чтобы его жертвы
погибли безвозвратно.

В под(r)езде было сумрачно, масляная краска полотнищами отваливалась от
стен, и казалось, что пахло скисшим супом, хотя запахов в Чистилище не
бывает. Струйка рыжих муравьев бежала по стене, как струйка крови.

- И кто они - не опознали?

- Кто? - Чумазилла забыла о том, что сказала минуту назад.

- Вы говорили о трупах.

Леонид Моисеевич начал взбираться по лестнице, и Чумазилла последовала
за ним.

- Они были обезглавлены. Но Клюкин их узнал. Он подозревал неладное. Он
примчался со своей охраной и понял - это Чаянов и Лариса Рейснер.

- Этого быть не может! - Леонид Моисеевич остановился. - Кто поднимет
руку на Верховного вождя?

- Вы убеждены, что его избрали Верховным?

- Почти так же, как в своем имени, - ответил Леонид Моисеевич.

- Нам ничего не сообщают.

- На каком этаже они живут? - спросил доктор.

- На третьем. Еще один пролет.

- Вам нет смысла оставаться внизу.

- Разумеется, - согласилась Чумазилла, - только дайте перевести дух.

Они постояли на площадке, потом Чумазилла закричала:

- Егор, открывай, принимай гостей!

- Егор! - Леонид Моисеевич поднимался по последнему пролету.

Дверь отворилась.

- Какие гости! - обрадовался Егор.

За время, пока Леонид Моисеевич его не видел, молодой человек исхудал,
лицо осунулось.

Жизнь здесь не красит, подумал доктор, но вслух ничего говорить не
стал.

Люся встретила их в коридоре.

Они прошли в комнату, где стоял широкий диван, покрытый одеялами, стол,
на котором лежали листы бумаги и несколько карандашей. У стены стоял
книжный шкаф, старый, столетней древности, из красного дерева. Книги,
которые в нем не поместились, лежали стопками вдоль стены.

- Такой дом был бы приятен и у нас, - сказала Чумазилла, и все ее
поняли.

- Садитесь, - сказал Люся.

Леонид Моисеевич любовался ею, и не только потому, что она не потеряла
стройной красоты, балетной прямоты спины и изысканной сухости щиколоток.
Лицо ее, как и прежде, было простым, может быть, простоватым, но
гармоничным и тонко очерченным, словно оно было мраморной копией живой
Люси. Румянец ушел, пропал, но Люся припудрила щеки, а может, даже клала
тон, чтобы казаться живее.

Она обрадовалась доктору даже больше, чем Егор, потому что для нее
доктор был первым и одно время единственным другом в этом мертвом мире,
куда она впервые попала девочкой и смогла вместе с Егором отсюда убежать -
первая и единственная беглянка.

Доктор защищал ее, как мог, когда было совсем худо. А потом они
потеряли друг друга. И Люся даже не подозревала, что доктор оказался в
Петербурге.

- Садитесь - сказала Люся, расцеловав доктора, для чего ей пришлось
немного наклониться. - Мне жаль, что нельзя вас чаем напоить. Не могу
привыкнуть. Ко многому привыкла, а к жизни без чая - не могу.

- Я тебя понимаю, - сказала Чумазилла.

- Да вы садитесь, садитесь. - Егор уговаривал гостей посидеть на
диване. - Тут не жестко.

- Почему вы нас искали? - спросила Люся.

- Вот именно! - Тут и Чумазилла сообразила, что этот вопрос надо было
задать давно.

- Я услышал имя Люси от Берии, - сказал Леонид Моисеевич. - Вот
испугался и побежал.

- Почему испугались? - спросил Егор. Но и сам он напрягся.

- Мне не понравился контекст, в котором прозвучало имя Людмилы.

- А что за контекст?

- Лаврентий Павлович разыскивает Люсю, - об(r)яснил доктор. - Он даже
узнал, что Люся живет на Под(r)яческой, только не выяснил, на какой из
Подьяческих. Вот я и кинулся сюда, мне еще повезло, я рикшу поймал.

- Который по Невскому людей возит? - спросил Егор. - Я как-то на нем
ездил.

- Погоди ты, Егорка, - перебила его Люся. Хоть она и младше Егора на
шесть лет, она всегда чувствовала себя старшей, потому что была бедной,
битой, несчастной и страшно живучей помоечной кошкой - так ее называла
мать. И все, чего она добилась, она добилась упрямством и трудом. Егорка
мягкий. Егорка жил в нормальной семье, его лелеяли и любили, у него были
друзья, а родители не пили. - Погоди, Егорка, - повторила Люся. -
Об(r)ясните, зачем меня ищет этот палач?

- Я знаю только, что он посылал своих людей искать вас. У него есть
верный агент по имени Крошка, это маленькое хрупкое создание...

- Знаю, - сказала Люся.

- Этого быть не может! - воскликнул Егор.

- Я так и думала. - В голосе Чумазиллы звучало торжество победившей
справедливости. - Я с самого начала почуяла неладное - как она могла
случайно встретить генерала и втереться к нему в доверие? Гадина, задушу
ее собственными руками.

- Эта Крошка - агент Берии? Но зачем?

- Я могу воспроизвести ход его мыслей, - сказал Егор. - Мы хотели
послушать, о чем они будут говорить на сенате, на выборах Верховного.

- Зачем вам это слушать? - спросил доктор.

- Я чую, - вмешалась Люся, - что грядут перемены. Это не очень
торжественно звучит. Но в самом деле что-то плохое, я убеждена. Могут же у
нас быть предчувствия?

- Конечно, вам не все равно, - согласился Леонид Моисеевич, который
знал, что молодые люди оказались здесь не потому, что убегали от
действительности.

- И мы не зря туда пошли, - сказал Егор. - Я услышал страшные вещи.
Настолько страшные, что смог рассказать о них только генералу.

- А он теперь все разболтает своей фаворитке, - сказала Чумазилла. -
Если уже не разболтал.

- Берия выследил меня и поймал, - сказала Людмила. - Но Егорушка
вытащил меня из Смольного, а потом мы... забыли, что Берия будет нас
искать.

- Это следствие жизни в нашем мире, - мрачно сказал Егор. - Такие
глупости надо наказывать.

- Я виновата, Егорушка, - сказала Люся.

Будучи девушкой сдержанной и даже сухой, всю свою нежность,
благодарность и преклонение она обращала лишь к Егорушке, единственной ее
ценности.

- И чего же Берия хочет? - спросил Егор у доктора.

- Как я понимаю, ему очень хочется отыскать Люсю. Он не знает, чем она