этого хочешь? -- Растак все-таки усмехнулся. -- Глупый вождь думает о смерти,
умный -- о жизни племени.
никакой Договор, -- пренебрежительно махнул рукой Растак. -- Они либо исчезнут,
либо пойдут за нами. Договор -- это вечное прозябание. Я предлагаю могущество и
славу.
черты в последнем тлении умирающей зари. Неужели упрямый старик тянет время?
Перебить засевших среди валунов Соболей в кромешной темноте будет непросто...
стрелять. Мои воины отдадут оружие.
победителей и побежденных. Растак бесстрашно приказал воинам войти в селение,
но велел не напиваться и держаться кучно. Это воины понимали и сами. Без
большого ропота приняли и приказ вождя не трогать женщин, не грабить и даже не
насмехаться над побежденными. В конце концов, у самих пали немногие, иной раз
больше людей теряли в неудачном набеге, так что многие воины без задней мысли
радовались победе, а те, кто получил рану или потерял в бою друга, могли
утишить гнев тем, что бывшие враги, а ныне вновь союзники, считали своих убитых
десятками...
менее восьми десятков из них не были даже сколько-нибудь серьезно ранены.
Смастерив носилки из свежесрубленных жердей, люди Соболя в два приема перенесли
раненых и убитых в селение, одних -- травницам для лечения, других -- семьям,
чтобы бабы, повыв над покойниками, собрали им что надо для жизни в ином мире.
побежденные отводили глаза. Растерянно молчали женщины, подносящие напитки и
кушанья. Случившееся не желало укладываться в голове. Это как же?.. С обеих
сторон убиты люди -- и нет вражды, нет кровавых счетов на десятилетия вперед?
Никогда так не бывало. И Растак, вождь-победитель, почему-то не хочет
воспользоваться плодами решительной победы, а одну за другой поднимает
заздравные чаши, звучным голосом славя храбрость воинов Соболя и мудрость Пуны,
заодно проклиная коварство извечных врагов -- Лосей, упирая на несокрушимость
могучих чужаков, говоря о боевом содружестве и общей судьбе двух племен...
Непостижимо и удивительно!
была произнесена без большого воодушевления, но и без возражений. Что поразило
многих: такой же клятвы именем Матери-Земли Растак потребовал от своих
соплеменников и первым произнес ее! Воистину свершалось небывалое.
малолетству не участвовавших в битве и потому особенно тяжело переживших
поражение, пустили из темноты проулков несколько стрел и камней в спины сидящим
за столами на площади. Никто особенно не пострадал, а злоумышленники были
изловлены в несколько минут. Разогретые хмельным медом воины Земли хватались за
топоры и мечи, но под яростным рыком вскочившего на стол Хуккана общее
возбуждение, грозившее перерасти в избиение безоружных Соболей, мало-помалу
улеглось. Старый Пуна дрожащим голосом просил сохранить жизнь глупым юнцам,
обещая выдрать их так, что родная мать не узнает, матери же со слезами
бросались перед новым вождем на колени... Кося глазом в сторону Вит-Юна, с
ворчанием щупавшего большую шишку на затылке, но, благодарение духам, живого,
Растак великодушно подарил сопливым преступникам жизнь, заметив однако, что
негоже столь прытким и отчаянным сорвиголовам сидеть без настоящего мужского
дела, каковое и будет им предложено, так как он, Растак, берет этих юнцов в
свое войско взамен павших в бою воинов. Еще немало чаш было выпито за
великодушие вождя, а подумал ли кто о том, что Растак просто-напросто взял
заложников, осталось неизвестным.
готовясь к нападению, войско Соболей. Победители и побежденные, толком не
проспавшись после ночного пира, всем многолюдством сводили рощу под корень,
ворча и недоумевая, для чего понадобилась эта работа. И только когда вождь
указал громоздить завал вокруг того места, где пал кудесник Соболей, люди
поняли: у соседей больше не будет Двери. Есть ли у них, помимо убитого вчера
чародея, еще кто-нибудь, способный открыть Дверь, нет ли -- теперь не имело
значения. Растак уничтожал в зародыше всякую мысль воспользоваться Договором.
топоров для рубки лесин, они оттаскивали хлысты, корчевали коряги -- чем
защитишь свое? Отчаянных не нашлось. Даже Пуна не стал бесполезно напоминать
Растаку его обещание не трогать достояние побежденного племени и лишь бессильно
махнул рукой. Да ведь Растак сдержал слово: в самом деле не тронул ни
шерстинки, ни колоска, не оскорбил и святынь, а о Двери вчера разговора не
было...
не без причины ласкавшая рукоять меча, расслабленно опустилась. Растак
перемигнулся с Хукканом и с юмором посмотрел на Вит-Юна и Юр-Рика, которые, не
принимая участие в лесоповале, озадаченно наблюдали за происходящим, причем
Вит-Юн время от времени щупал затылок...
(вот и пригодилась девчонка) очертила палкой широкий круг, сообразуясь со своим
-- куда там Ер-Нану! -- чутьем. В круг как попало валили срубленные стволы,
волокли, надсаживаясь, коряги, женщины и дети тащили охапки хвороста. Когда
завал достиг высоты человеческого роста, Растак приказал сыпать поверх него
землю и камни. Начали с краев, затем, утаптывая, добрались до середины. Уже к
полудню на том месте, где из века в век медленно кочевала, выписывая петли,
Дверь племени Соболя, вырос широкий курган, похожий на погребальный. Издали он
походил на старый оплывший могильник, заброшенный нерадивыми потомками, но был
свеж, как в неуемной памяти человеческой всегда свежа могила свободы. И
казалось иным, что стоит лишь раскопать холм, в котором, не замечая ни земли,
ни камней, ни лесин, по-прежнему бродит Дверь-спасительница, как...
оставит здесь, чтобы они приглядывали за новообретенными ненадежными братьями
и, взамен тех Соболей, что Растак уведет с собой, держали границу с Лосями и
Беркутами. Если же понадобится увести отсюда всех и оставить курган без
присмотра, много ли накопают оставшиеся женщины, дети и немощные старики, хотя
бы среди них нашелся колдун и копанье имело смысл? Работа едва успеет начаться,
как сюда вернутся отряды Растака. А потом, спустя годы, когда на кургане
вырастет молодой лес? Нет, о Двери придется забыть, и, возможно, правнуки тех,
кто насыпал курган, уже не будут точно знать, что в нем погребено. Правда, как
дерево мхом, обрастет легендами и небылями, оттого, быть может, потомки детей
Соболя, страшась злых сил, станут приносить здесь жертвы духам зла и тьмы,
прося не трогать живущих на этой земле. А может статься, и наоборот, к
таинственному кургану как к вместилищу силы предков будут тайно приходить
влюбленные, чтобы поклясться друг другу в верности до могилы, -- кто знает?
восемнадцать, из них только шесть десятков своих. Несли немногих тяжелораненых,
не доверив их лечение союзникам. Небольшой отряд под командой Риара, молодого,
но уже испытанного воина, остался помогать огрызку войска Соболей оберегать
границы от вторжений со стороны племен Лося, Волка и Беркута. В глубине души
Растак надеялся, что пограничные стычки не дадут воинам двух племен сразу же
перегрызться друг с другом. Хуже, если соседи Соболей будут вести себя тихо...
несокрушимого боевого строя людей Земли и неуязвимого богатыря с убийственным
оружием. Растак не только не позарился на кусочки драгоценного свинца в
литейной кладовой, но и оставил двух мастеров, приказав лить и ковать оружие и
только оружие. Много оружия.
воины Соболя во главе с самим Пуной. Растерянные, они сохранят верность, даже
получив назад -- завтра, не раньше -- свое оружие, и их верность только
укрепится после победы над следующим соседом...
быть. Ни одной.
на привале. -- Опять бега...
"нарушитель", на которого натравили служебную собаку, и не мог выговорить ни
единого слова. От мощного дыхания лопнули нитки, оторвалась вторая сверху
пуговица. По счастью, не затерялась в лесном мусоре и теперь покоилась в
кармане. Потом пришьют.
какой из тебя суворовский солдат?
очередной приступ ядовитого словоизвержения. Но Юрик то ли был настроен сегодня
благодушно, то ли попросту устал.
Мы-то тылы, трусцой бежим. Я Растака понимаю: блицкриг -- и полный назад.
Кинжальная стратегия. Лошадей тут не знают. Да лошади и не прошли бы по этаким
тропам... Да, как твоя пятка?
Лукьяненко Сергей
Каменистый Артем
Быков Василий
Березин Федор
Сертаков Виталий
Шилова Юлия