ты мне немного помог, и я тебе обязан. Если сумею - расплачусь.
пилотов во главе с Джо Хартрайтом. Разговоры сразу замолкают, все глаза
устремляются на меня с единственным немым вопросом: "Что?"
легкие воздух. - Спасибо "Эгиде". Присцилла решила не карать. И еще:
"Магдалена" заберет раненых.
правдой. Они тут намаялись в ожидании худшего.
Нервы на исходе.
вчера у него было больше зубов.
нормальная баба, с понятием...
рикошетирую от потолка.
длинный порез, на лбу пластырь, заплывший левый глаз - цвета спелого баклажана.
Красавец.
дает. - Даже с твоей способностью телепортировать - все равно везучий. Вот... -
Он отчего-то конфузится.
друг другу руки, уже не соревнуясь, кто кого пережмет.
кабины диспетчера. Колючие звезды вонзают в меня свои иглы.
достаточно яркая, чтобы слепить глаза, слишком маленькая и далекая, чтобы
согреть. Но если смотреть на него долго, а потом зажмуриться, начинает
казаться, будто от желтой дробинки и вправду идет тепло... очень скупо, но
идет.
ту сторону скал, иллюминаторы особые, пропускающие только видимый свет.
Сверхпрочные многослойные стекла могут выдержать удар метеора массой в один
грамм, летящего со скоростью сорок километров в секунду, - и не пропустят ни
тепловых лучей, ни ультрафиолета, ни рентгена. Как еще при такой прочности
пропускают хотя бы видимый свет - загадка.
внутренней стороне, а на той, внешней.
стартующими и садящимися кораблями, взмывают обширным облаком, часть его
уносится в космическое пространство, часть медленно-медленно оседает по всему
угловатому телу двенадцатого спутника Юпитера. Если, подлетая к Ананке, напрячь
зрение, можно увидеть разреженный пылевой кокон, облапивший планетоид на манер
атмосферы.
размазанное свечение, но глаз - малочувствительный прибор.
под ногами, с той стороны Ананке. Пусть. Вряд ли меня обрадовал бы этот
приплюснутый полосатый диск. Всего важнее, конечно, что он уже за барьером
вместе со своим выводком галилеевых лун. Как раз в день мятежа последовала
яркая вспышка на Каллисто - полыхнули безлюдные постройки давным-давно
эвакуированной станции научников.
надвигается на нас... вернее, это мы продолжаем лететь на него, как мошки на
ветровое стекло.
ему, видите ли, снилось, что барьер рассосался сам собой.
сюжет. И никому не расскажу.
Саймон? Суд старожилов не продлился и часа. Виновные дружно кивали на покойного
Лучкина, и хотя самому глупому уборщику было понятно, что организатором бунта
не мог быть один-единственный эксмен, что были ближайшие соратники, сподвижники
и подручные, это мало кого волновало. Учинить следствие, доискаться и наказать,
выбросив через шахту? И некогда, и незачем. Все получили поровну, даже тот
негр, что сломал мне зуб, каждый мятежник тянул жребий с порядковым номером на
эвакуацию - разумеется, лишь после погрузки в "Незабудку" и малые корабли тех,
кто не участвовал в бунте... Шпоньку я отбил, а Саймон - тянул.
протянувшуюся по буграм и впадинам Ананке. Его собирали на земной орбите, и
сесть он может только на такую космическую мелочь, как наша оливиновая
каменюка. Хороший транспортник, хоть и не новый. Не слишком быстроходный, по
расчетам, он подойдет к Церере лишь спустя шестнадцать суток после старта, -
зато вместительный, а что сейчас важнее, говорить не приходится.
ненужного оборудования, выгрузка излишков пищи (и на двухсотграммовом суточном
рационе можно протянуть какое-то время), одновременно в воздушные цистерны
закачивается воздух под предельным давлением... еще, еще воздуха! Третий день
техники колдуют над системами регенерации, пытаясь повысить их
производительность хотя бы на пятнадцать - двадцать процентов. Пусть даже за
счет качества очистки воздуха и мочи - у нас контингент нетребовательный,
перетерпит. История космонавтики еще не знала случая, чтобы корабль перевозил
за один рейс две сотни пассажиров. Таких судов просто нет.
переоборудование "Незабудки", клянется впихнуть в это старое корыто минимум
двести двадцать чело... эксменов. Может быть, даже двести тридцать.
было смысла грузить на "Магдалену": пробитая стальной стрелой грудь, сожженная
огнеметом спина - с такими повреждениями долго не живут. Перед смертью он
пришел в сознание и, отодвинув принесенную заботливыми друзьями банку икры,
попросил позвать меня. "Ведь я человек? - спросил он, и на губах его
запузырилась кровь. - Скажи, Тим, я не эксмен?" "Ты хомбре, - ответил я ему,
вспомнив вычитанное где-то слово. - Человечище". Он улыбнулся и покачал
головой: "Беда... Нет, хочу быть просто человеком..."
почти не вмешивается. Разумеется, в бою штабной катер будет находиться позади
стаи наших капсул и сожжет каждого, кто струсит и отвернет от барьера, но этим
да еще управлением лазерными платформами и ограничится роль командования
эскадры. Остальное сделаем мы сами.
жестянку, - не эксмены. Кто вдохнул свободы и сумел не отравиться ею - уже
человек.
доберутся до Цереры в сопревшей от пота одежде, невероятно грязные, голодные,
полумертвые от удушья и жажды, остервенившиеся в неизбежных склоках,
ненавидящие всех и каждого... но все же спасутся, по-видимому. У них есть шанс.
давным-давно, в позапрошлой геологической эпохе, когда я только-только пришел в
шоу "Смертельная схватка" и жутко нервничал перед первым выходом на ринг. Было
- и прошло.
мирно, мертво. Тусклый металл крышек шахт припудрен серой пылью. На открытых
посадочных площадках дремлют катера и небольшой грузовоз, над последним тоже
поработала команда Галагана. "Незабудка" притянута к площадке тремя тонкими
тросами, я вижу два, а третий скрыт за корпусом. Давно хочу спросить и все
время забываю: для чего нужны эти тросы? Землетрясений здесь не бывает. Корабль
тяжелый, от пинка не улетит. Может, чтобы не завалился при ударе шального
метеорита?
эти тросы, куда более вероятна, нежели удар космического камешка.
указывают мне на ошибку. Удары случаются. Иногда, очень редко, сбоит посадочная
автоматика, и если пилот не успевает среагировать, капсула, промахнувшись мимо
шахты, врезается в Ананке со скоростью небольшой, но достаточной, чтобы
Акунин Борис
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия