Чтение 42–й страницы книги ~Скрут~

- Очень, - сказала она шепотом, но от радости не осталось и следа. Что она
все-таки сделала?!

-Причешись и выйди,-попросил Аальмар.- Я хочу, чтобы все...

Он говорил, а она видела только, как шевелятся его губы. Аальмар вышел;
дождавшись, пока дверь за ним закроется, старуха презрительно скривила губы:

- В твоем возрасте пора иметь хоть чуточку стыдливости... Заголяться в
присутствии жениха-видано ли?

Девочка смотрела на нее растерянными, полными слез глазами.

Она могла бы напомнить, как Аальмар ухаживал за ней во время болезни -
обтирал, мыл, переодевал... Тогда ей и в голову не приходило стыдиться
Аальмара... В чем она провинилась теперь? Или виной ее новое, изменившееся
тело?..

- Аальмар решит, что я воспитала тебя бесстыдницей, - горько призналась
старуха. - А зачем ему бесстыжая жена?..

Слово "бесстыжая" стало тем пределом, за которым удерживать слезы
бесполезно.

Рыдания скрутили ее, как хозяйки скручивают белье. Ничего не видя перед
собой и желая лишь немедленно умереть, она забилась в угол, подметая пыль
полами своего чудесного платья; захлебываясь слезами, услыхала, как отворяется
дверь, как негромко беседуют голоса, как Аальмар говорит непривычно
раздраженно:

- Она ребенок! Только ребенок, не требуй от нее лишнего и не выдумывай
глупостей!..

Потом его руки ухватили ее под мышки и вытащили из угла:

- Считаем до десяти. Кто быстрее: раз, два, три... Она всхлипнула. Большая
Фа права - она не ребенок больше, и эти фокусы на нее уже не действуют... Она
подняла на него несчастные, виноватые глаза.

Он подмигнул и притянул ее к себе - так крепко, что она смогла сличить
ускоренный ритм своего сердца с его ровным, спокойным пульсом.

- Я все понимаю, - сказал он шепотом. - Все. И не пытайся уверить меня,
что я чего-то о тебе не знаю... Все пройдет. Все будет хорошо. Ты такая
красавица в этом своем платье... Не стоит из-за глупости плакать.

Она кивнула, закусив губу. И решила все всегда делать так, как хочется
ему. Даже если ради этого придется прислушиваться к советам Большой Фа.

* * *

Вот уже несколько дней Игар существовал в плотном коконе лжи. Никогда
раньше ему не приходилось лгать так долго и складно; самым нехорошим было то,
что женщина, кажется, тоже врала.

В Устье они наняли телегу; Тиар ворчала что-то о лишних тратах, но Игар
спешил. К тому же, наследнице значительного состояния не пристало заботиться о
таких мелочах.

Поначалу самым сложным для Игара оказалось хранить в памяти множество
выдуманных сведений. Он описал размеры наследства как вполне приличные, но не
слишком впечатляющие - для пущей убедительности. Тиар поверила и спросила, кто,
по завещанию, блюдет волю покойника-мужа; Игар не стал называть имен,
ограничившись туманным рассказом о старичке-душеприказчике. Тиар
поинтересовалась, какой дорогой они поедут, - Игар объяснил, что наследство
ждет ее не в родном селении и не в мужнином, а в совсем другом, не очень
отдаленном месте, именуемом Под-брюшье...

Местечко Подбрюшье, платящее подать Илазиной матушке, находилось ближе
всего к месту, где на дне оврага ожидал его спутницу скрут. Игар предполагал,
что до Подбрюшья они доберутся просто, а там уж придется, сцепив зубы,
засовывать наследницу в мешок...

Незнакомое название удивило женщину, однако не слишком. Возможно, она
поверила в историю, согласно которой муж ее незадолго до смерти купил в
Подбрюшье дом; Игару показалось, что она даже обрадовалась. Когда он ненароком
поинтересовался, не хочет ли она прежде заехать к родичам. Тиар кисло скривила
губы:

- Они мне... ну что они мне... сам подумай?!

"Возможно, - подумал Игар, вспоминая хмурого главу семейства в редкой
бороденке. - Возможно, ты и права..."

На прямые вопросы она не отвечала. Загадочно улыбалась, щуря глаза, - так,
будто бы все, интересующее Игара, разумелось само собой; так улыбалась она,
когда он расспрашивал о ее детстве, проведенном в Холмищах (такого названия
Тиар не произнесла ни разу, Игар тоже держал язык за зубами, надеясь, что со
временем она проговорится). Он расспрашивал ее о муже - она улыбалась, но
как-то натянуто, мрачно; вероятно, именно с мужем была связана история ее
предательства.

Намеками он пытался вытянуть из нее историю о битве, благодаря которой
родное селение Тиар получило второе название - Кровищи. Она молчала; временами
Игар ловил на себе ее настороженный, изучающий взгляд.

- Сестру-то давно не видела? - спросил он как-то мельком. - Года два?

Она нерешительно пожала плечами:

- Да нет... Вроде больше... А что?..

Отчего ему все-таки кажется, что она врет, недоговаривает? Может быть
потому, что сам он все время врет и чувствует гору лжи, навалившуюся на
плечи?..

Возница лениво погонял крепкую ухоженную лошадку; Игар сидел,
отвернувшись, глядя в небо, и среди полуденной синевы ему мерещилась звезда
Хота, нависшая над горизонтом.

- Скот в этом Подбрюшье очень дорогой? Он вздрогнул и обернулся к
спутнице. Ее темные волосы отливали медью на солнце; в ее глазах он с начала
путешествия искал зеленоватый оттенок- в какой-то момент она даже приняла его
интерес за ухаживания и досадливо махнула рукой: отстань, мол...

Отправляясь в путешествие, он боялся, что в узкой телеге ему не будет
спасения от бесстыжей публичной девки,- слишком свеж был в памяти тот момент
позора, когда, глядя на ее обнаженное тело, он испытал похоть. Тиар же вела
себя, скорее, как домохозяйка, пустившаяся в странствия; она тщательно выбирала
трактир, заказывала обед и ужин, торговалась с лоточниками, перебирала пожитки
в объемистой корзине - и ни разу не взглянула с интересом ни на одного мужчину.
Ни разу не коснулась Игара, сидящего с ней бок о бок; скот ее, оказывается,
интересует. Скот в Подбрюшье...

- А зачем тебе? - спросил он машинально. Глаза ее мечтательно прикрылись:

- Если скот недорогой... Поле это, про которое ты рассказывал, продать и
взамен купить стадо. Хорошее такое стадо, породистое... И мясом торговать. И
молоком... Сыр катать. Работников много не надо- я сама сыр катать умею... На
сыр всегда спрос будет, если с умом...

Она говорила и говорила; в душе ее сидела купчиха, расчетливая, умная и
даже, кажется, опытная; это кто ей, интересно, в доме под раковиной рассказал о
тонкостях мясной торговли?!

- Расскажи мне о доме, - вдруг попросила она. - Крыльцо какое? Куда окна
выходят? Где сад? Как комнаты расположены, где баня?..

Лучше всего было сослаться на незнание; Игар сообразил это слишком поздно.
Он уже рассказывал, описывал, придумывая на ходу:

- Крыльцо - пять ступенек... Лестницу на второй этаж менять надо,
подгнила... Сад...

Серая паутина. Бесформенная тень, от которой веет слепым ужасом; вот что
ждет тебя, бедная Тиар. Не торговать тебе мясом. Твоим мясом будет торговать,
распоряжаться тот, кого ты когда-то страшно предала и на которого поэтому и
смотреть-то теперь страшно...

Он осекся. Тиар удивленно сдвинула брови:

- Эй... Ты чего это так смотришь, а? Ему казалось, что он воспитал в себе
достаточно ненависти к этой грязной, продажной, подлой, во всем виноватой
шлюхе. Она и есть грязная, продажная, виноватая... Ее-то легче всего засунуть
скруту в пасть - поделом... Зачем только он рассказывает ей про пять ступенек
крыльца?!

- Ты чего так смотришь?..

Она, кажется, испугалась. Опасливо отодвинулась:

- Эй... Ты припадочный, что ли? У нас девчонка была припадочная, выгнали
ее... Клиенты пугались...

- Ничего,- сказал он через силу.- Солнце... голову напекло.

Под вечер, в маленьком пыльном поселке, они окончательно разругались с
возницей. Тот не хотел ехать быстро, как требовал того Игар,- берег лошадь.
Игар сначала пытался увеличить плату, потом не выдержал и полез драться; в
конце концов возница уехал, бранясь и проклиная, а Игар остался на дороге,
сжимая кулаки, и рядом стояла, вцепившись в свою корзинку, испуганная Тиар:

- Ты... припадочный-таки. Что он тебе сделал?!

Игар молчал. С каждым днем нечто внутри него напрягалось все больше, будто
накручивалась на колок сырая жила; возница просто попал под горячую руку. А
теперь предстоит искать нового... Или покупать лошадь, а денег снова нету...

- Гляди-ка, - позвала его Тиар. - Гляди, интересно...

Она стояла перед огромной, в рост человека бочкой; у подножия ее старушка
торговала утиными яйцами, на крышке сидели, болтая ногами, два карапуза, а
темные бока бочки были сплошь оклеены белыми и желтыми листочками; у Игара
похолодело внутри.

"Разыскивается для предания справедливому наказанию беглый послушник Игар,
прозвища не имеющий, восемнадцати лет... Росту среднего, телосложения тощего,
глаза имеет серые, волосы русые, нос прямой... Приметы особые: таковых не
оказалось. За оного назначена награда ДВЕСТИ полновесных золотых, а если кто
укажет на..."

Сколько?! У него потемнело в глазах. Он точно помнит-обещали сто, СТО...
Святая Птица, столько не дадут за десяток каторжников, убийц, расчленителей...

А потом он перевел взгляд на сосредоточенный затылок Тиар, и в голове его
помутилось снова. Ей так же просто продать его, как заштопать дыру на платье...
За такие немыслимые деньги!..

Самым верным казалось кинуться на нее сзади и задушить. На глазах
изумленной старушки с утиными яйцами; потому что лучше угодить в яму за
удушение шлюхи, чем...

Тиар обернулась. На лице ее наблюдался совершенно детский, живой интерес:

- Слушай, я так люблю грамоты на столбах смотреть... Прочти мне, а?