произошло, и неистово забили ладонями о подлокотники, что означало
высшую похвалу.
наблюдавшая за диким танцем.
- вскричал Див Симбел.
женщины, вернувшиеся на свои места, вели себя тихо, как пришибленные.
Однако, когда появились Фай Родис и Эвиза Танет, их приветствовали
гулкими ударами по креслам и одобрительными возгласами.
что батареи разрядились, и выключила СДФ. Олла Дез тоже прервала
передачу с "Темного Пламени" и сказала:
Гриф Рифт.- Я не сравниваю их с вами. Вы - богиня танца, но только на
Земле.
Эвиза умело воспользовались воздействием ритмов на подсознание.
Совместное ритмическое пение, верчение в древности считали магией для
овладения людьми, так же как военные маршировки и совместную
гимнастику у йогов. Тантрические "красные оргии" в буддийских
монастырях, мистерии в честь богов любви и плодородия в храмах Эллады,
Финикии и Рима, танцы живота в Египте и Северной Африке, "чарующие"
пляски Индии, Индонезии и Полинезии в прежние времена оказывали на
мужчин не столько эротическое, сколько гипнотическое воздействие. Лишь
много позднее психологи разобрались в сочетании зрительных ассоциаций
- ведущего чувства человека в его ощущении красоты, прочно спаянного с
эротикой, сотнями тысячелетий природной селекции наиболее
совершенного. Гибкость и музыкальность женского тела недаром издревле
сравнивалась с пляской змей. Будучи историком, Фай Родис отобрала все
гипнотическое из древних танцев, и эффект оказался неотразимым, но
когда она успела обучить Эвизу?
необдуманности действий. Этот танец она, видимо, готовила давно, чтобы
показать их родство с нами,- убежденно сказал Гриф Рифт.
лесок, деревья в нем до такой степени были похожи на земные
криптомерии, что даже издалека они вызывали у Родис приливы тоски по
родной планете. Криптомерии росли вокруг ее школы первого цикла.
Первый цикл был самым трудным в детской жизни. После свободы и
беспечности нулевого цикла наступала пора строгой ответственности за
свои поступки. Маленькая Фай часто убегала в тень криптомериевой рощи,
чтобы выплакаться.
инженером Таэлем, Родис бросилась к дереву и прильнула к его стволу,
пытаясь уловить родной запах смолы и коры, нагретой солнцем. Скафандр,
выключив свойственное землянам обостренное осязание окружающего кожей
всего тела, не дал ей почувствовать живое дерево, а от ствола пахло
лишь пылью.
стеснило грудь Родис, и она опустила голову, чтобы Эвиза и Вир не
прочитали в ее лице ностальгию. Родное дерево обмануло. Сколько еще
предстояло здесь обманов, прежде всего среди людей, совершенно
подобных земным и столь отличных душевно!
около сотни сотоварищей и знакомых. Несмотря на удивительную
однородность группы, гости с Земли посоветовали исключить около
тридцати человек. Такой высокий отсев вначале ошеломил Таэля. Земляне
об(r)яснили, что они отметили не только прямых носителей зла или
скрывающих поврежденную, неполноценную психику завистников, но и тех,
чьи стремления к знанию и духовной свободе не были сильнее
естественных для нетренированного человека недостатков психики.
начинать сеансы. К удивлению землян, это были только "джи" -
долгоживущие: техническая интеллигенция, ученые, люди искусства. Фай
Родис потребовала, чтобы пригласили и "кжи" - краткоживущую молодежь.
Инженер Таэль смутился.
общаемся с ними. Поэтому я не знаю заслуживающих доверия... А главное,
зачем это им?
если вы до сих пор не поняли, что будущее может принадлежать или всем,
или никому.
воскликнула Чеди.- Отдает рабским строем!
фанатические глаза на Родис с такой собачьей преданностью и мольбой,
что Чеди стало неловко.
и необразованные. Но ведь они выбираются по реальным способностям из
всей массы рождающихся детей. И они вполне счастливы, эти люди "кжи"!
делом, творите, делаете открытия. Тогда к чему ваши поиски и душевные
томления? Нет, я вижу, что мы достигли еще немногого. Это мой промах!
Прогулки отменяются, и мы с вами займемся исторической диалектикой.
Чеди.- Вероятно, здесь это способ обращения с людьми".
шестнадцать дней.
ветром, были единственными признаками жизни, появился близкий,
ошеломительно реальный мир Земли.
внутренней поверхностью экрана и, меняя кривизну, создали под обрывом
холма большую сцену.
украдкой на низких надувных плотах по темному морю, внезапное
появление светящихся знаков на гониометре от невидимого
ультрафиолетового маяка, высадка под прибрежными кустами, под(r)ем в
гору с ориентиром на размытое светящееся пятнышко какого-то звездного
скопления, поиски двух невысоких деревьев, между которыми пролегал
вход в запретную теперь для всех других ложбину, необыкновенный
рассеянный и мрачный свет, исходивший ниоткуда и озарявший дно
котловины с бороздами промоин, между которыми рассаживались
взволнованные посетители. Это настолько отличалось от монотонной жизни
Ян-Ях, с ее отупляюще однообразной работой и примитивными
развлечениями, что создавало непривычную атмосферу нервного под(r)ема.
зал звездолета, где шестеро землян приветствовали гостей на их родном
языке. Вначале все пришельцы далекого мира казались тормансианам очень
красивыми, но одинаковыми. Мужчины - высокие, с решительными крупными
лицами, серьезные до суровости. Женщины - все с чеканно правильными
мелкими чертами, идеально прямыми носами, твердыми подбородками,
густоволосые и крепкие. Лишь когда глаз привыкал к этим общим
особенностям, обитатели Ян-Ях замечали индивидуальное разнообразие
землян.
пояснял тему стереофильма, и звездолет исчезал.
синей водой. Чистые пляжи черного, розового и красного песка манили
соединиться с солнцем и морем. Но великолепные берега были почти
безлюдны в отличие от заполненных людьми удобных для купаний мест на
Тормансе. В разные часы появлялись люди, плавали, ныряли и потом
быстро исчезали, раз(r)езжаясь в открытых вагонах маленьких поездов,
носившихся вдоль побережья.
упор приближение исполинского поезда внушало непривычному человеку
первобытный страх.
такие же беспредельные поля сказочной пшеницы с колосьями больше
кукурузных початков так резко контрастировали с бедными кустарниковыми
садами и бобовыми полями Торманса, что Гриф Рифт решил больше не
показывать щедрости родной планеты, чтобы не ранить гостей.
растительного желтка, икры и сахара как будто не имели никакого
отношения к полям, садам плодовых деревьев и стадам домашних животных.
Плоские прозрачные чаши уловителей радиации для производства белка
составляли лишь небольшую часть огромных подземных сооружений, в
которых при неизменных температурах и давлениях циркулировали потоки
аминокислот. Широкие башни заводов сахара таинственно, приглушенно
шумели, будто эхо отдаленной грозы. Это колоссальное количество
воздуха всасывалось в их приемники, осаждая лишнюю углекислоту,
накопившуюся за тысячи лет неразумного хозяйничания. Наиболее
красивыми были снежно-белые колоннады фабрик синтетического желтка,
сверкавшие на опушках кедровых лесов. Только увидев технический размах
пищевого производства, тормансиане поняли, почему на Земле мало
Ильин Андрей
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Браун Дэн
Афанасьев Роман
Шилова Юлия