он описывал преступный мир того времени, шел он по линии политики. Пройдя
чудовищное унижение, он спасся и вернулся, ибо примкнул к
воинам-фронтовикам, которых посадили тоже почти ни за что. В Карлаге, на
лесоповалах, в Джардасе, где за неделю из камеры выносили до пятнадцати
трупов - свои же, блатные, убивали своих - надо было выжить. И он выжил,
несмотря ни на какие мрачные предсказания следователей. В последнее время
майор бывший в Джардасе работал по линии снабжения, и там узнал от одного
честного начальника, что жену его давно уже поставили к стенке.
всем неправедным прошлым делам. Были же они когда-то! И чтобы этот суд
показывали по телевизору - для всех, особенно для молодых. Чтобы потом
никогда такого не было, чтобы не повторилось подобное"...
район, где работал теперь бывший майор опять же снабженцем. У него был в
районе один из лучших домов. Он меня сразу предупредил: "Это не
ворованное. Мое, заработанное". Новая жена его, узнав, по какому вопросу я
заявился, поджала губы, скривилась и сказала бывшему майору:
пить напропалую. После первой, второй рюмок он еще не узнавал меня. А
потом стал признавать. Даже сказал, что помнит меня по танцам. И еще
по-другому... Однажды, когда они в тылах своих получили дивизионную
газету, долго гадали, что же такое "рачительный старшина": в заголовке
газеты было такое словосочетание. Думали, ругают, выходило - хвалят.
Кто-то вроде приходил в редакцию и меня, тамошнего старшину, спрашивал.
приревновал когда-то меня к своей жене.
она кидала мяч тебе. Когда я ей сказал, она обиделась: мы с ним поем же!
Мы собирались тогда в отпуск, а когда вернулись из отпуска, еще было два
дня отдыха, и мы ходили на танцы. И она мне сказала: "Гляди, как
тангирует! Я бы хотела потанцевать!" И опять с тобой, понимаешь! И опять:
"Мы же с ним поем дуэтом!"
потангировать. Тогда можно было в танце к партнеру прижаться. И она меня
злила. Я ее крепко любил.
Соломии Яковлевне Зудько.
детей, у нас было трое детей. И слава Богу, в тот год мы увезли их сюда, к
бабушке. И они остались так, как мы тут их оставили. К ним, слава Богу, со
стороны нашего государства не было никаких претензий. Теперь они
выучились, меня почитают. И только с женой немного не ладят. Она очень
жадная. Видел, как зыркнула на водку и ликер? Поглядела! Вроде сама
заработала и поставила бесплатно! Черти, а не бабы!
Вместе с вами они шли? Или их допрашивали поодиночке? Без вас?
допрашивали вместе с сержантами - с майора сам Берия сорвал погоны и
сказал, что отныне майор - рядовой), что они шли вместе.
Берия не бил так, как он.
дело? Все - импровизация. Все - вихрь!
него не буду наговаривать. Он не заслужил... А генерал... Генерал -
сволочь.
заставлял меня...
Успокойтесь!
видел все. Видел! Я-то знал, что майор влюблен в эту Мещерскую! Я все ведь
помню. Он же, когда приехал, ко мне в снабжение пришел. В игре... ну
карточной... пока в наш город доехал, - вчистую проигрался. Кальсоны и те
проиграл... Ты что, не знал, что он картежник? Причем - мелкого пошиба.
Ума мало в картах, а амбиций много. У нас в гарнизоне его чесал всегда
подполковник Силаев... Ну тот, про которого говорили, что - импотент. А он
с женщинами трали-вали! И все выходило хитренько. И обчешет, и жену...
удовлетворит! Я его ревновал... Железновский пришел ко мне, и я его
обмундировал тогда... За это, может, он выход нашел. Не поставил к стенке.
Хотя было бы, может, и лучше! И сержантов он спас...
Блатные убили. Он самозащищался в первый раз. И одного приварил. За
приставания. Там же мясники были. Те, которые убивали, чтобы их потом
куда-нибудь перевели на более легкие работы. Такая система. А Матанцев
одного мясника, который выполнял прихоти паханов разных, подсадил. Одним
словом, задушил, когда тот его хотел прикончить уж не знаю за что.
Блатяги, когда в первый отдел Матанцева отослали, в Долинку, чтобы снова
судить, и подкараулили там. Я был в Долинке тоже, с фронтовиками нас туда
пригнали, тоже на суд новый - вроде из подчинения администрации вышли! А
его там, Матанцева...
забрали. И не нашли... - Я повторялся.
Признался он мне как-то - сидели с удочками на озере маленьком - покушение
хотел совершить на генерала. Не вышло. Да и сыновей жалко. Если тогда их
обошли, не тронули, стоит ему, майору бывшему, что-то такое еще
"совершить", как им перекроют кислород. Это у нас могут сделать - в два
счета!
бывшего майора на убийство. "Смешно, - думал я, - возвращаясь из
командировки, где впервые ни о чем не хотел писать, - смешно! Все страшно
и смешно! Генерал Ковалев живет. Здравствует. И разве один он такой?
Сколько их, которые вели дела фронтовиков, пограничников, слесарей,
врачей... И как убить их за зло, которое они причинили тысячам, миллионам
людей? Как сказать им, что они испортили жизнь, которая могла бы для
человечества быть в качестве примера?
своих родственников. Я ходил в гости к Шмаринову. Он переехал тоже в
Москву, но навсегда. Я собирал материал и в его доме. И мчался к своим
дорогим занятиям. И не знал, что подстерегает меня.
люди! Можно ли кому верить после всего этого?
оказалось: укатили на дачу, хотя было еще холодно.
молодая особа, которую мои родственники звали Юлечкой Аврамовной, - к вам
страшно пробивается некто Кривцов. Он обивал тут пороги и всякий день
звонит и требует вас. А в сих апартаментах я одна. И он слышит лишь мой
ответ.
заправилами.
Кривцов - это значит неприятность.
пожал плечами. Юлечка Аврамовна высунулась из-за двери:
впечатлению. Он куда-то торопится, хотя поезд его давно ушел.
пошел мыться. Слышу, кто-то тарабанит по телефону. Юлечка Аврамовна что-то
не особенно рассыпается в любезностях. Потом кричит, мне в ванную слышно:
"Он приводит себя в порядок! Не буду же я тащить его, извините, из ванны!"
звоню и ей надоедаю: