ни слова о способе погребения...
мертвого Руттула огромную награду. Предать им живого - над этим Малтэр еще
подумал бы, но выдавать тело мертвого на поругание врагам - этого Малтэр
допустить не мог. К таким делам он вообще относился щепетильно и никогда
не позволял своим людям глумиться над телами убитых врагов. Руттул же
последние пятнадцать лет был его другом, пусть не очень близким и вовсе
малопонятным, но другом, верным и надежным. И Малтэр понимал, что даже
если б над могилой Руттула вознесся курган в сто саженей высотой, майярцы
все равно бы его срыли, только чтобы добраться до тела ненавистного врага.
каковы на этот счет были обычаи той страны, откуда пришел Руттул? Вдруг он
вышел из народа огнепоклонников, подобных кринассцам, почитающих предание
мертвого огню осквернением божества? Малтэр, правда, припоминал, что
Руттул скорее поклонялся одной из звезд в созвездии Горного Льва. Он
посматривал порой на эту звезду в ясные ночи, она неизменно притягивала
его взгляд, может быть, он и молился ей украдкой. Но все-таки, думал
Малтэр, как же он отнесся бы к огненному погребению? Малтэру вовсе не
хотелось поступать кощунственно с его духом.
нарушить молчание:
могилу...
глянув на Малтэра, глухо проговорила: - Нет, об этом после. А сейчас...
сейчас вели приготовить лодку и... прикажи Мирау подать черный плащ
Руттула - тот самый, праздничный.
подошла к Руттулу. В руках его, сложенных на груди, она вдруг заметила
странные четки, которых никогда не видела раньше в доме Руттула. Она
осторожно высвободила из его пальцев нитку янтарных бус и поднесла к
глазам.
играла ими когда-то очень-очень давно. Потом они незаметно куда-то исчезли
- и вот объявились на другом конце страны в руках покойного правителя
Сургары.
меч.
Малтэр, с почтением рассмотрев меч, поцеловал его и вложил в ножны. Мирау
стоял рядом с лучшим плащом Руттула, которому предстояло стать его
саваном.
черная пушистая шерсть скрыла лицо Руттула, еще раз поцеловала его.
машинально подобрала подол, чтобы драгоценный бархат не пачкался о еще
сырой ил, нанесенный наводнением.
сумерках отвели лодку согласно приказу к глубокому омуту.
Тяжелый кувшин с золотом. Главным предназначением этого кувшина было
снабжение сургарского принца в загробном мире наличными деньгами; вдобавок
он должен был послужить грузом, чтобы тело не всплыло.
уходящее в темную воду черное пятно. Она собиралась бросить вслед телу и
бусы, но что-то удержало ее от этого; может быть, приятная теплота бусин,
совсем неказистых на вид. Теплота бусин...
его пальцы, когда стыла кровь, они вобрали в себя его дыхание...
сомневается, надежна ли могила. - Омут бездонный.
этом месте оставалась не менее двадцати саженей; Руттул когда-то промерял
озеро, подыскивая тайник для глайдера. Он отметил здесь еще мощный слой
ила. Глайдер тут держать было нельзя - он становился прямо-таки мохнатым
от грязи... Ах да, глайдер!
Праери, где глайдер прятался до прошлого вечера. Сава очень быстро
ощутила, что глайдер вышел из поля действия "ключа"; случайно она поднесла
"ключ" к бусам, и тот крепко прицепился к крайней из бусин. Сава с силой
отцепила "ключ", а потом опять вернула его на прежнее место. Похоже, одни
руки сделали и "ключ", и "бусы"...
встревоженный, расхаживал по берегу.
они возвращались к дому.
глянула на него сухими глазами. - Я вообще не хочу жить, Малтэр.
устала, у тебя горе. Но так говорить нельзя. Не гневи богов. Поплачь, моя
госпожа. Слезы смягчают горе...
хоть у меня на сердце камень. Тяжело, Малтэр. И знаешь, у меня сейчас
такое чувство, будто я не живу, а смотрю со стороны на себя как на
чужую...
завещанием.
подозвал нотариуса. Тот развернул свиток.
Карэне Оль-Лааву владетельное право на Сургару. Также завещаю ей все, что
имею, и даю разрешение на повторный брак по собственному выбору, но не
ранее трех лет после моей смерти".
свидетелей и расписка нотариуса. Какое короткое завещание... Иные господа,
знатные и не очень, перечисляют в завещании каждую подушку или ночную
сорочку; Руттул же обошелся двумя фразами...
завещание? Что завещать-то, благородные господа? Страна разорена; в
верховьях Ландры рыскают саутханцы, а майярцами осажден полупустой после
наводнения Тавин.
тобой, Сургара?
опускается тишина, нарушаемая разве что свистом ветра и резкими криками
морских птиц. Но в каменных коридорах эти звуки теряются, и мертвенная
тишь до утренних молитв охраняет сон монахинь.
холщовых одеяниях отбрасывала дневное дремотное оцепенение и отправлялась
по темным коридорам искать что-то, что могло бы помочь ей выбраться из
суровых стен Святого острова.
потерявшей разум, зато долгая зимняя ночь была в ее распоряжении. В ночных
блужданиях она уже украла длинную веревку, достаточно крепкую, чтобы не
оборвалась под ее весом, и место, куда зацепить веревку, она подыскала;
оставалось только выбрать ночь, когда можно рискнуть.
насквозь. Да и куда она денется, покинув монастырь? Заросшие редким
кустарником холмы не могли служить серьезной защитой от стужи. Двух лиг,
которые ей предстояло проплыть до гортуского берега, она не очень боялась;
теплое течение омывает этот берег, вызывая частые туманы; можно не
Василенко Иван
Акунин Борис
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Контровский Владимир