гиен?
способны затравить буйвола, когда голодны".
девушкой портила радость от похода. Ирдик приворожила его не хуже настоящего
мага. Кэр чувствовал ее, как флейтист чувствует флейту. Оставаясь с ней, он
забывал, что существует что-то еще. Только жестокая школа клана Мечей
позволила его совладать с собой и покинуть Великондар, едва пригубив из чаши
Любви. Предстоящие две недели (столько, как сообщили войскам продлится
поход) казались бесконечностью. И то, что сама Ирдик не проронила ни единой
слезинки, когда они расставались, было для него уроком. В Ирдик Шера Кэр
чувствовал крепость, не уступающую его собственной. Ирдик была похожа на
свою мать. Сложись жизнь Вардали иначе, о ней бы слагали песни. Ирдик знала,
что ее слезы будут неприятны любимому -- и слез не было. И девушка не пришла
провожать Кэра. Так они договорились.
землю Карнагрии. Ряды финиковых пальм и абрикосов, росшие у дороги,
ухоженные сады и поля, на которых медленно двигались упряжки волов.
Пришедшая из Эгерина пшеница понемногу вытесняла традиционную зерновую
культуру Карнагрии, ячмень. Пшеница требовала лучшей почвы и потому запах
навоза забивал благоухание цветущих фруктовых деревьев. Выращивались в
Карнагрии и бобовые, чечевица, горох (эти входили в обязательную дневную
норму солдата), лен и конопля, репа и рапс. И еще обширные травяные луга, на
которых пасли скот. Конечно, горец Кэр мало разбирался в сельском хозяйстве.
Но ухоженность земли и величина плодов произвели на него впечатление. Весь
первый день юноша разглядывал сады, поля, пальмовые рощи. На второй день
картина ему наскучила. Тем более, что дорога, по которой они ехали, была
пустынна. Как объяснил Кайр, вестники царя двигались впереди и именем
Императора требовали освободить путь.
должно было занять дней пять. При желании даже пехота могла достичь Райно в
три дня. Но, во-первых, Фаргал не желал выматывать отвыкшее от переходов
войско, а во-вторых, считал, что зрелище марширующих солдат благотворно
сказывается на состоянии умов его подданных.
вождя должен был испытывать неприязнь к царю: после событий на Судной
площади. Но этого не было. Наоборот, юноша ощущал странную тягу к великому
человеку.
что таить, не раз сравнивал себя с ним. Пожалуй, с поправкой на время,
сейчас у Кэра было даже некоторое преимущество. Он не безродный бродяга, а
сын вождя Хардаларула из клана Мечей. И уже сейчас Кэр -- воин, а не
бродячий циркач. Будет угодно Судьбе, и он, Кэр, через несколько лет будет
взирать на бесконечные шеренги марширующих копейщиков и неторопливо рысящих
всадников: свое войско!
присягу верности царю, как всякий наемник, во-вторых, сын вождя прекрасно
понимал, что сейчас именно Фаргал -- на своем месте, а он, Кэр,-- на своем.
При взгляде на спокойно-уверенное горбоносое, как у самого юноши, лицо
императора сын вождя ощущал странное тепло в груди. Словно глядел на отца
своего, Хардаларула. Но при этом Кэр был совсем не прочь скрестить с
Фаргалом клинки. Царь считался лучшим фехтовальщиком, нет, лучшим бойцом в
Империи. Изрядное искушение для юноши, чей "скорпион" в тренировочном
поединке доставал своим жалом даже такого мастера, как Кайр.
от стоянки и до первых звезд изнурял себя упражнениями. Вернее, пытался
изнурить. Тело слушалось безупречно и серебрящийся в сумраке клинок,
казалось, подогревал сына вождя собственным огнем. Кэр возвращался взмокший,
страшно голодный, но способный бодрствовать хоть целую ночь. Правда, стоило
ему, завернувшись в одеяло, улечься на охапку соломы неподалеку от шатра
Кайра, как звуки ночи и голоса людей сливались в одно и Кэра окутывало
дыхание Повелителя снов.
рассчитывал царь, вокруг было спокойно. Владыки трех земель, которые
пересекла армия, обеспечивали солдат всем необходимым. И ничего
сверхъестественного не наблюдалось, пока не наступила третья ночь похода.
царь открыл глаза. Еще миг -- и Фаргал уже стоял на ногах, глядя , как
сквозь разрыв в стене шатра протискивается чудовищная чешуйчатая тварь. Царь
замер в готовности. Красноватый свет лампы озарял обнаженное человеческое
тело с напрягшимися мускулами и тускло блестящую чешую на широкой спине
твари.
тварь походила на огромную черепаху без головы. Ростом -- по плечо Фаргалу,
а шириной с бортовой щит колесницы. Шесть коротких толстых лап вспахивали
ковер кривыми когтями. Фаргал ждал нападения. Но тварь медлила, бестолково
топталась на месте. Фаргал попытался отыскать уязвимые места бестии, но с
тем же успехом он мог искать их у гранитного валуна. Глаза, уши, пасть...
Если они и есть, то где-нибудь под чешуйчатым панцырем. Снаружи -- ничего
похожего на голову. В голове Фаргала мелькнула мысль о стражнике снаружи.
Быть не может, чтоб треск разрываемого полотна остался не услышанным!
не было, и владыка Карнагрии позволил себе немного расслабиться. Разумней -
позвать на помощь. Или отправить кого-нибудь за магом. Но Фаргал не любил
просить помощи. К тому же его меч -- это не просто отлично выкованная и
отточенная полоса металла. Сей клинок разил, не взирая на чары.
месте, она заковыляла к человеку. Фаргалу ничего не стоило ускользнуть, но
он поступил иначе. Меч царя взлетел и опустился на чешуйчатую броню твари.
отскочил бы от панциря сухопутной черепахи. То, что произошло, царь
предвидеть не мог.
трещины и ударило в Фаргала, едва не сбив с ног. Лицо, грудь, живот царя
оказались залепленными горячей отвратительно пахнущей массой. Он успел
закрыть глаза, но ядовитая слизь проникла в ноздри и рот, обжигая, как
кислота. Сознание начало мутиться, словно от дурманного дыма. Царь выронил
меч и зашатался под тяжестью повисшего на нем существа. Почему-то Фаргал
знал, что должен устоять на ногах. Но через полсотни неистовых ударов сердца
перестал различать, где верх, а где низ, стоит он или уже повержен. Фаргал
ослеп, оглох, потерял оружие и возможность дышать. Но стать покорной жертвой
был просто не в состоянии. Воин сражается до конца!
накрывшую его. Ярость утроила силы. Чудовищным напряжением мускулов царь
отодрал порождение зла от своего лица. Он по-прежнему ничего не видел, но
наконец сумел вдохнуть -- рот освободился.
медвежьей лапы обрушился на его лицо, до костей раздирая плоть.
заканчивалось острым закрученным когтем.
свободными, полосовали когтями лицо царя и руки, которыми Фаргал пытался
защитить залепленные кровавой слизью глаза.
сдавливали ребра кольцами огромного удава. Когти воткнулись в его тело и
начали ввинчиваться в живое мясо, как головы гигантских клещей.
скользкими от слизи и собственной крови и, когда царю это удалось,
оказалось, что удержать щупальца почти невозможно. Казалось, пальцы
сдавливают скользкие, тугие, оплетенные сухожилиями внутренности. Через
несколько мгновений щупальца освободятся и докончат дело. Или когти, что
вбуравливались в тело, все глубже и глубже, пронзят мышцы спины и живота и
доберутся до внутренних органов: легких, печени, сердца. Царь проигрывал
бой.
путь к спасению...
разящие щупальца твари, царь инстинктивно, не размышляя, намотал склизкие
конечности на руки. Так наматывают канат для прочности захвата. Еще миг -- и
Фаргал вновь позволил ярости выплеснуть еще оставшуюся в нем силу. Суставы
затрещали, мышцы напряглись так, что еще чуть-чуть -- и разорвутся.
чмокающий звук... и оторванные щупальца обмякли в руках Фаргала.
стены царского шатра... и тварь, потеряв свою силу, повисла на впившихся в
тело царя щупальцах.
ему: смерть чудовища еще не означает, что опасность миновала. Потому с тем
же яростным хриплым рычанием царь вырвал из своей плоти, одно за другим,
Корнев Павел
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Лукин Евгений
Самойлова Елена
Посняков Андрей