Не думаю, что во Вселенной столько цивилизаций, чтобы сразу отказаться от
знакомства.
равно драка.
контакт. Война - это очень страшно, но мир для них еще страшней. Мир - это
проникновение новых идей и новых понятий в замкнутый круг нашей
цивилизации.
появляется у нас. Идет процесс деградации экономики, и новые технологии
так же совместимы с ее структурой, как электродвигатель с деревянной
сохой.
структурой общества, нам приходится тормозить собственные разработки и
уничтожать собственных ученых, чтобы это противоречие не переросло в
кризис.
искусства и собственной философии, превратив их в подсобный инструмент для
оглупления масс.
закостенел, чтобы принять какие-либо перемены. Собственно, чтобы что-то
изменить, нужно просто уничтожить аппарат. Как, по-вашему, это возможно?
послать космический корабль наугад - просто к другой звезде - то, узнав о
существовании цивилизации, тем более захотят исследовать этот объект. Как
вы считаете, господин Нод, мир за 20-30 лет изменится к лучшему?
у них макушки не видно!
коррупция, прорастание в аппарат уголовных элементов. Боюсь, контакт
станет для нас трагедией. Знаете, что хуже всего? Совершенно не важно,
спровоцируем ли мы их на враждебные действия. Самая невинная попытка
вступить в контакт с населением запустит механизм уничтожения всех
сколько-нибудь выдающихся людей. Если даже они устрашатся и оставят нас в
покое, цивилизация не скоро оправится от такого удара.
вмешаться: предотвратить, спасти, навязать нам свое понимание добра...
обожать будем!
навязали. Пусть даже хорошее, но если тебе это навяжут...
не трепыхаться? Пусть сами разбираются, живые.
не трусят. Легче всего сказать: я - никто, я - мелкая сошка, чего это я
должен отвечать за Мир? Должны, никуда не денетесь. Слишком много у вас
накопилось долгов. Сколько людей погибло, потому что вы не хотели
рисковать? А сколько людей рисковало, чтобы вы не погибли? Извольте-ка
отдавать долги, пока вы еще живы.
дороже всего. Жаль только, что за наше равнодушие обычно платим не мы.
всякая боль - твоя.
что - твоя забота. Сдохни, в лепешку расшибись, а людям надо жить.
Чиркнул взглядом по пустой комнате, покосился через плечо. Кто-то стоял в
дверях. У него похолодело внутри. Сидел и шелохнуться боялся.
напугал! Да так, схожу с ума помаленьку. Ты чего?
отвечаешь? Четырнадцать часов... что я должен думать?
Четырнадцать часов, говоришь? Быстро время идет в приятной компании.
застоявшийся за десять лет мертвый воздух станции.
Фаранела и вернулись на станцию. Работать.
стол в центральном отсеке и один за другим клепал какие-то блоки. Спаивал,
сваривал, свинчивал хитроумные разъемы, и Хэлан был при нем лишь подсобной
парой рук. Подать, принять, придержать, подкрутить - но и от этого к ночи
валился с ног. А Майха ничего не брало. Какое-то холодное остервенение
вдруг одолело его, этакая расчетливая ледяная ярость. Вкалывал, как
автомат, без передышки и без суеты, а когда Хэлан совсем выбивался из сил,
усаживался за журналы и дневники.
мертвечина, вон до чего дошел - покойники мерещатся. А вышло наоборот.
Спал на постели, где кто-то умер, ел оставленные мертвецами запасы, дышал
десятилетней затхлостью - и ничего не мешало.
идти, безысходное решение, навязанное ему мертвецами - а он был свободен,
как никогда. Самая лучшая пора: все уже решено, осталось только сделать.
Голова отдыхает: главное есть, а случайного не угадаешь, и совесть
угомонилась до поры. (Она еще свое возьмет, стерва такая, а покуда пусть
отдохнет, рано ей меня жрать.)
через это надо пройти, все равно надо, никуда не денешься. Ничего, малыш,
не пропадем, это мне еще себя ломать и ломать, а ты... А ты?
для Хэлана, и он не сожалел о нем, нежась в навязанном покое своей
безысходной свободы.
лаборатории, а Хэлан дощелкивал невеселые загадки станции.
где чего только нет, да хорошая вычислительная машина, да купол наблюдения
с мощнейшими локаторами. Наверняка не тюрьму они здесь строили, а что-то
военное. Вот только Фаранел им подгадил, старый убийца, не потерпел людей
под боком. А Ктен? Строили-то в одно время? Ну да, так, небось, и было
задумано: какой-то секретный комплекс. А когда намронскую станцию
прикрыли, так и Ктен оказался ни к чему. Вот ему и нашли применение - на
свой лад. А раз на Ктене тюрьма, пришлось запечатать и Намрон - самым
надежным способом.
зеркальце, отражается Мир. Вывороченная, нечеловеческая логика и
бессмысленная жестокость.
потому, что если его не защитить, будет еще хуже? Желать ему гибели? Но он
прихватит с собой лучших из своих людей, ведь даже лучшие из нас слепы и
глухи, и они увидят только то, что Мир, их Мир, гибнет, и его надо
спасать. И даже не страх - просто тоскливое недоумение: почему именно я?
Что я могу?
мысли потихоньку текли сквозь него. Вот сейчас Майх закончит считать,
растолкует режимы и уйдет. Хорошо, что я буду один. Все равно я один,
когда мы вдвоем, черт его знает что: только научился быть с людьми, и надо
терять, надо успеть отвыкнуть, пока мы вдвоем. Майх должен улететь. Да,
только так. Приключение длиной во всю жизнь, и ни в чем не виноват. Это
мне теперь: что ни сделал - все равно виноват...
первое, что пришло на язык.
Контризлучатель... ну, понимаешь, такая штука, которая сделает нас
невидимыми для локаторов.
чтобы она не отказала, потому что у меня есть еще кое-что.
пришлось дать слово, что никто не узнает, как это работает. Даже ты.
Хэл. Думал: ты поймешь.
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Березин Федор
Прозоров Александр
Контровский Владимир
Суворов Виктор