Чтение 42–й страницы книги ~Святой Грааль~

Монах пролетел несколько шагов по воздуху, упал в пыль и остался там,
распластавшись, как раздавленная колесом лягушка. Олег сказал громко,
оправдываясь:

-- А чего царапается! Еще укусил бы... Правда, я тогда бы точно все
зубы вышиб.

Томас смотрел на него выпученными глазами. Старший монах опомнился от
столбняка, прошептал -- не рявкнул! -- несколько слов, двое монахов бегом
ринулись к упавшему. Олег с беспокойством и сочувствием смотрел, как
пострадавшего переворачивают, разводят ему руки, вдыхают прямо в рот
воздух. Наконец один закричал что-то высоким птичьим голосом, старший
монах бросил на Олега острый взгляд, и неудачливого супротивника бегом
унесли в раскрытые ворота.

Вперед шагнули двое монахов с суровыми, словно вырезанными из темного
камня лицами. Один злобно скривился, метнул на Олега лютый взгляд, второй
взвизгнул страшно, зябко передернул плечами, словно в лихом танце. Лицо
его перекосилось, а жилы на шее вздулись, как гребень на спине большой
ящерицы. Старший монах оглядел их с одобрением, спросил резко у Олега:

-- С которым будешь?

-- Драться, что ль?

-- Сражаться.

-- Ну, чтобы по честному... то с обоими.

Старший монах вскинул брови, повторил медленно, не веря ушам:

-- С двумя? Одновременно?

-- А что нет? -- удивился уже Олег.-- Если не до смерти, то че не
потешиться малость? В молодости, помню, стенка на стенку...

Монахи пошли на него с разных сторон. Олег чуть отступил от одного,
но проворонил маневр другого. Тот подпрыгнул, как ошпаренный, оскалил зубы
и даже замахнулся, но неожиданно ударил ногой, да так высоко, что попал
голой пяткой в голову. Олег даже сплюнул от досады -- так провели! Он
хотел было ухватить за щиколотку, как предыдущего, но не сумел, а тем
временем другой прыгнул слева прямо с разбега да так шарахнул обеими
ногами в шею, что Олег едва не упал. Он повернулся, занес кулак в
богатырском замахе, но оба монаха юркнули у него под руками за спину,
замолотили с той стороны кулаками, локтями, ногами и даже головами. Олег
развернулся снова как рассерженный медведь, оба монаха-воина тут же снова
скользнули за спину, лупили как по бревенчатой стене, орали тонкими
голосами, стукали головами, хорошо хоть не кусались и не царапались.

С пятой или шестой попытки Олег изловчился, цапнул одного не глядя,
оказалось -- за голову. Осторожно, чтобы не раздавить, перехватил за ногу,
раскрутил над головой и кинулся гоняться за вторым. Тот с отчаянным воплем
носился кругами, Олег с радостным ревом бегал следом, как за шкодливым
котенком, размахивая над головой первым монахом-воином.

Наконец боец споткнулся, упал в пыль и в диком страхе закрыл обеими
руками голову, а потом еще и натянул полу халата.

-- Сдаешься, значит, -- понял Олег. Он перехватил второй рукой свое
"оружие", опустил в дорожную пыль рядом с первым.-- Живи, паря!

Второй монах, которого Олег использовал как дубину, хоть ни разу и не
ударил, лежал с рачьи выпученными глазами. Лицо и шея страшно побагровели,
налились дурной кровью, жилы на висках вздулись, пошли тугими ветвистыми
узлами.

Монахи в ужасе пятились. Их ровный строй изломался, вытаращенные
глаза перебегали от распростертых собратьев до ухмыляющегося громадного
варвара. Старший монах в растерянности оглянулся на родные монастырские
стены, словно ища поддержки, а Олег предложил:

-- Давай еще парочку!.. Или сам с ними выходь. Я только разогреваться
начал. Мы, славяне, народ северный, запрягаем медленно... Давно не шалил в
кулачном бою. Не грех потешить малость себя и наших богов!

Предводитель монахов растерянно и обозленно посматривал на Олега и
Томаса, бросил несколько слов визгливым голосом, как уличная торговка
рыбой, один монах стремглав ринулся в раскрытые ворота. Распростертых
монахов унесли следом. За стеной слышались вопли, конское ржание.

Из ворот шустро выбежало трое воинов в странных соломенных шляпах,
похожих на шляпки грибов, но с красными кисточками, в желтых куртках. Все
трое держали в стиснутых кулаках короткие копья, у каждого на поясе
болталась тонкая кривая сабля.

-- Серьезные ребята, -- сказал Олег.

Он попятился к своему коню, на седле которого оставил лук и колчан со
стрелами, там же висел его гигантский меч. Томас пустил коня вперед,
перегораживая дорогу, сказал торжественно:

-- Сэр калика, мне совестно прятаться за мирной спиной святого
схимника. Как-никак, я все-таки благородный рыцарь, что значит --
профессиональный боец за правое дело. Дозволь теперь разогреться мне. Тебе
еще браться за меч, а мой уже в руке!

Он тяжело слез с коня, медленно пошел вперед, остановился перед тремя
монахами-воинами, похожий на сверкающую башню из металла. Доспехи блестели
так, что глазам было больно. Томас медленно опустил забрало, вытащил меч.
В солнечном свете голубые искры рассыпались по обоюдоострому булатному
лезвию.

Старший монах пятился, запрокинув голову и раскрыв рот, наконец
опомнился, проговорил нетвердым голосом:

-- С кем из моих воинов будешь сражаться, франк?

Томас, который уже присмотрел среди троих самого, по его мнению,
слабого, покосился на Олега, подавил горестный вздох и сказал как можно
надменнее:

-- Неужели я, сэр Томас Мальтон из Гисленда, выберу одного, когда мой
смиренный друг, который и мухи не обидит, сражался с двумя? Конечно же,
всех троих.

Старший монах круто развернулся к монахам-воинам. Они часто дышали,
их руки подрагивали от напряжения, в тишине почти что слышался скрип
натянутых до предела мышц. Все трое неотрывно смотрели на блестящего
рыцаря, острия копий нацелились ему прямо в грудь. Томас оглянулся на
своего огромного коня, где на седле осталось гигантское копье, толщиной с
молодое дерево, а стальной наконечник -- с лезвие боевого топора, но
махнул рукой:

-- Благородные сэры! Прошу начинать с тем оружием, которое у нас
есть. Мое копье больше пристало для рыцарских турниров.

Старший монах истошно взвизгнул, трое отважных бойцов метнулись
вперед. Томас успел лишь покрепче сжать рукоять обнаженного меча, как в
грудь ударили три копья. Он ощутил сильный толчок, перед глазами мелькнули
белые щепки. Один монах-воин с разбега врезался головой в стальную грудь
рыцаря, охнул и пал к ногам Томаса. Двое отступили, шатаясь, смотрели зло
и растерянно. Обломки копий усеяли землю перед рыцарем, один монах тряс
окровавленной кистью.

Томас наклонился, сочувствующе похлопал обеспамятевшего монаха по
затылку:

-- Благородный сэр! Не спи, уже все кончилось.

Олег крикнул:

-- Унянчили дитятка, и не пикнуло. Не бей по голове! У тебя ж
перчатка железная, а голова у него как у меня гм... кулак.

-- Да я не бью, -- пробормотал Томас испуганно, он поспешно убрал
руку.-- Я гладил, ибо Христос завещал любить даже врага... А это какой
враг? Так себе. Благородный сэр герольд! Пришлите других бойцов. Эти
что-то устали.

Старший монах отчаянно завизжал, сорвал с головы шляпу, люто истоптал
ее, словно давил прыгающую гадюку. Глаза его были выпученные, как у совы,
налились кровью. С тонких губ летела пена. Он нетерпеливо оглядывался на
ворота, просветлел, когда оттуда выбежали еще трое.

С копьями наперевес, страшно визжа, словно им защемило дверью, они
понеслись, быстро-быстро перебирая ногами. Томас ухватился за меч и снова
опоздал. Одно копье ударило прямо в лицо, поддело забрало, два копья
переломились о грудь. Тройной удар был настолько страшен, что Томас
невольно качнулся назад, даже отступил на шажок, но бросил пугливый взгляд
на калику, тот следил очень внимательно, и Томас поспешно шагнул вперед.
Двое отступали, шатаясь, зажимая ладонями разбитые в кровь лица, третий
лежал у его ног, широко раскинув руки. Из расплющенного носа и рассеченной
брови обильно бежала кровь.

Томас с досадливым ворчанием выдернул наконечник копья, тот застрял в
решетке, брезгливо повертел в стальных пальцах низкосортное сыродутное
железо, отшвырнул.

-- Эти тоже устали, -- сказал он громко в пространство.-- Драться не
начали, а заснули, как рыбы на бегу.

Олег посоветовал обеспокоенно:

-- Больно шустрые, как мыши! А ты хлебалом щелкаешь, чешешься да
запрягаешь... Не славянин, случаем? Дерись, а то поразбивают головы, а ты,
истукан булатный, все никак не соберешься!

-- Я не соберусь? -- удивился Томас. Он нервно огляделся по
сторонам.-- Я давно готов! Поджилки трясутся, все жду, когда свое боевое
искусство начнут применять. А у них все ритуалы преддрачные...

-- Какие-какие? -- переспросил Олег.

-- Преддрачные, -- повторил Томас.-- Перед дракой которые... ломают
свои прутики, лбами колотятся... Я уже уморился дрожать ожидая, когда их
знаменитые бойцы явятся!

Легко раненных увели, подхватив под руки, а недвижимого унесли. Из
ворот выбежало еще с десяток монахов-воинов -- с шестами, копьями,
саблями, некоторые даже со странными цепами, такими в русских селах
молотят на току пшеничные снопы... Все остановились возле ворот,
переговариваясь резкими щебечущими голосами, напоминая Олегу большую стаю
мелких лесных птиц. Старший монах погнал одного обратно в монастырь, мол,
одна нога здесь, другая там, похоже -- с донесением.

Олег все-таки сходил к коню, вытащил из ножен меч и повернулся лицом