не нашел близко помощи. В Горах живут горные великаны, но там и лютые
звери. В Степи властвуют степняки, но там живут и мирные поляне. В небе
жирные гуси-лебеди, но и совы, коршуны, кожаны...
дурак ищет помощи, а полян уже насмотрелись. Завтра с утра в Горы! Хуже не
будет. А теперь спите. Что-то чересчур бодрые. Опять есть хотите?
приподнялись на краю овида. После ливня, когда боги не попали огненной
стрелой в Таргитая, видать решили сжечь на медленном огне, а Мрак им
помогал. На небе ни облачка, небо белое от зноя -- Таргитай еще раз
полностью сменил кожу на плечах и спине, даже на груди висели светлые
лоскуты, а нос облупился, блестел.
все же выпрямился, бежал легко, а мешок за плечами сидел плотно, уже не
прыгал, сбивая в кровь спину.
тяжести, рубить для костра крепкие, как железо, кусты, спать на твердой
земле под открытым небом. На пятую ночь их дважды хлестал дождь, а на
шестую проснулись от потоков ледяной воды, падающей с неба. Таргитай
оказался в глубокой луже, спросонья нахлебался мутной воды с мусором
вперемешку, заорал, вскочил в панике, а проснулся чуть позже.
великанах, злобных гномах, огромных норах в которых живут горыни и
горынычи... но когда горы приблизились, люди невольно задержали дыхание.
знали доселе -- это вековая сосна на околице Большой Поляны. А горы
вставали дикие и страшные, блистающие как боги. На вершинах, на которые
больно смотреть, блистали снега. Облака ходят ниже вершин, хотя еще
сегодня невры были уверены, что облака трутся горбатыми спинами по
небесному своду.
ногами начала круто подниматься. Старая гора, разжиревшая и оплывшая под
своей тяжестью, подумал, подыскивая сравнения для своей новой песни,
Таргитай, больше похожая на холм, сплошь заросшая густой щетиной леса,
зато за ней горы помоложе и круче характером. Семя в их каменные стены не
вопьется, не всякая птаха решится свить гнездо!
страшно блестели многоверстными разломами красного камня. Однажды две
стены сблизились, изгои шли по узкому ущелью. Под ногами вроде все та же
степь, та же трава, только много выглядывает округлых камней, словно
гигантские вишневые косточки, которые обсосали и выплюнули великаны. По
бокам стены из камня -- шапка свалилась бы, если бы кто ее носил. Идешь
как в длинном колодце, верх так высоко, что острые края цепляют и рвут
проплывающие облака.
вверху будто целуются, палящего неба остается щелочка. Олег тоже не трясет
головой, как конь, отгоняющий оводов, капли пота не летят во все стороны.
Только Мрак спешит, все такой же могучий, как тур, грозный, лук и колчан
приросли к спине, большая секира в петле не мешает двигаться.
натаскивали хвороста, сушин, наполняли заново фляги чистой водой -- Олег
вычитал в книге, как в горах находить воду. К возвращению Мрака огонь
полыхал, на треноге висел котелок с кипящей водой, а изгои раскладывали на
отмытых гладких камнях дикие целебные травы, плоские перья чеснока,
трубчатые стебли, съедобные корешки.
клювами, однажды подстрелил дикую козу. Съедали все, от добычи оставались
лишь разгрызенные кости и перья или шерсть да копыта.
карабканье по скалам, оба быстро обрастали мышцами. Таргитай сбросил
лишний жирок, нагулянный еще на печи, тело стало сухим и упругим. Глаза
смотрели прямо, кожа на лице натянулась, а детски припухлые губы стали
тверже. Олег обрастал мясом, быстро догоняя Таргитая.
камня на камень, как горный козел, поторапливал изгоев, уводил в горы все
выше и выше. Таргитай и Олег спешили изо всех сил, не обращали внимания на
обвалы, лавины, оползни, что начинались от их неверных скачков. Усталые,
не обратили внимания, по крайней мере не перетрусили, когда за соседней
горой со страшным грохотом и сухим треском вспыхнуло жаркое пламя, словно
там разверзлась земля, открывая дорогу в пекло, а вдоль каменных стен
метнулся огонь. Дрогнула земля, донесся глухой грохот, рев.
два молодых Змея дерутся из-за созревшей Змеихи... Помнишь, как дрались
Брусило с Тетерей из-за Ждановой дочки?
на красное, словно залитое кровью, небо:
еще и летают. Тут большая секира Мрака не поможет! Даже из железа.
уязвленно:
Гм, я тоже... Нам бы сюда волхва, хоть завалящего!
холода. На камнях выступал узорный иней, невры утром жадно его слизывали,
страдая от жажды. Костры жгли всю ночь напролет, если находили хворост.
же неуклюжими мешками, но Мрак замечал, как плечи раздаются, пояса
затягиваются. Даже у волхва грудь начала вздуваться, хотя не замечает,
пробует привычно горбиться. Считают себя такими же слабыми, ведь от него
отстают, но Мрак помнил, что раньше он, щадя их, едва перебирал ногами, а
сейчас бежит, прыгает, но оба почти не отстают, хотя языки на плечах...
секиру, лишь потом повернулся.
взглянул снова. На этот раз увидел одну гору на другой. С третьего взгляда
понял наконец, что по вершинам исполинских гор осторожно ступает чудовищно
огромный конь, а на нем высится огромный, как скала, всадник. Странно и
страшно блестят доспехи, шлем, нарукавники.
расшибались о камни, перескакивали глубочайшие расщелины. Мрак подхватывал
обоих, тащил, пинал, перебрасывал через провалы, заставлял лезть через
гребни скал.
стороны тянулась каменная плита, из щелей выбивалась сухая трава и корявые
кусты. На краю плато, над самым обрывом росло с полдюжины огромных
деревьев. Облака скользили над верхушками, иногда цеплялись, оставляя
клочья белого тумана.
двумя лиственницами, достигавшими разве что до груди, с хрустом сорвал с
одной верхушку, другую выдернул с корнем. Так и двигался дальше,
равнодушно двигая огромными, как валуны, зубами, а на землю падали щепки с
руку человека размером.
скрывались в облаках, на широких плечах лежал снег. С мясистого обвислого
лица сумрачно смотрели полузакрытые веками выпуклые глаза. Огромный
железный шолом размером с шатер блестел, спускаясь по самые насупленные
брови, на которых тоже зацепился и не таял снег. Выгнутая стрела, пронзая
козырь шлема, укрывала расплюснутый нос от ударов. Длинные вислые усы и
длинная седая борода ниспадали на бронзовые пластины, наложенные поверх
кольчуги. Богатырь был в кожаных портках, боевых рукавицах и тяжелых
сапогах с огромными шпорами. На левом локте у него болтался щит с озеро
величиной, а исполинский прямой меч с резной рукоятью колыхался у бедра.
Из-за плеча выглядывал колчан со стрелами -- будь они поменьше, сошли бы
за копья.
полнейшее бессилие, замахал руками:
брови, а глаза полузакрыты.
голосами:
Потянувшись через головы невров, он с сочным хрустом сорвал верхушку
сосны. Огромная, как пещера, пасть поглотила ветви, раздался ровный треск
перемалываемого дерева. Святогор медленно-медленно открыл глаза. Он уже
закрыл было их снова, но что-то удержало, он всмотрелся в каменистое
неровное плато. Слышно было, как скрежетнул его доспех. Святогор впервые
шелохнулся. Огромная голова чуть наклонилась. Глаза были удивительно
чистые как у ребенка, серые, цвета хмурого неба.