голову. "Да что же он медлит-то..." И тут Данилов увидел, что прямо перед
ним стоит огромный Кармадон. Данилову стало страшно. И зябко. Нет,
Кармадон стоял не перед ним, понял Данилов, он был на своем огневом
рубеже, но он вырос, он увеличил себя, он стал верст в сто ростом, глаза
прикрыл мертвыми веками, холодным великаном готов был раздавить любую
мелкую тварь! "Да что он пугает меня! - подумал Данилов. - Что он ужасы-то
рисует! Будто я младенец или трус какой..." Данилов возмутился, и чувство
возмущения чуть успокоило его, разбудило в нем обиду, а то после
напряжений на меловой черте Данилов расслабился и чуть ли не стал
благодушным. Белое пятно возникло на экране системы слежения, ракета пошла
в сторону Данилова. Данилов быстро выдвинул вперед летучий шит с сетью,
челюсти сжал, все теперь зависело от усилий его воли, окажись она слабая,
никакой щит не помог бы ему, а разлетелся бы на куски, и в ничто, в
пустоту превратилась бы сущность Данилова. Но нет, воля еще была в нем, и
не слабей Кармадоновой, она-то и бросила щит навстречу ракете, уперлась на
лету в нее или в Кармадонову волю, а потом, когда Кармадон устал и
отчаялся, сетью захватила ракету и унесла ее в сторону угасающей звезды.
Вдали что-то зашипело, и новый волдырь вздулся на розовом теле звезды.
сравнялся со мной?" Нет, Кармадон не уменьшился, стоял, голову гордо
подняв, глаза открыл и теперь с некоей усмешкой смотрел на Данилова.
"Ну-ну! - рассердился Данилов. - Гусарит! Пусть и пеняет на себя!" Однако
Данилов чувствовал, что острого желания убивать Кармадона у него нет.
Важно было то, что он, Данилов, не спустил Кармадону пошлости, уберег от
него Наташу, а вот гибели ему он уже не желал. Он знал, что, если он
сейчас промахнется, поединок продолжится, до первой крови, и очень может
случиться, что кровь эта будет его кровью. Однако злость теперь словно бы
вышла из Данилова.
включил систему наведения, проверил, не изъят ли из ракеты заряд, и нажал
на кнопку Огненные вихри обдали Данилова. Данилов тут же почувствовал, как
трудно лететь ракете, как упирается и упорствует Кармадон, Данилов
собственной волей толкал, толкал ракету вперед. Шла ракета трудно, как бур
в гранитных породах, и были мгновения, когда ракета застревала в
сопротивлении Кармадона. Однако остались в Данилове еще силы, остались в
нем еще соки, и он гнал, гнал ракету, толкал, оберегая заряд, и вдруг
почувствовал, что Кармадон ослаб, что он, Данилов, победил, одолел
Кармадона, что Кармадон теперь висит над бездной, вцепившись рукой в
корень или камень, и пальцы его вот-вот разожмутся. Следовало еще одним
напряжением воли вмять, вдавить ракету в сущность Кармадона, кончить все
разом. И тут Данилову стало жалко Кармадона, он выпрямился, челюсти разжал
и позволил Кармадону дрожащим щитом отвести ракету в сторону.
Кармадон понял, что он, Данилов, пощадил его. Ему казалось, что теперь
поединок мог быть и прекращен. Он свои отношения с Кармадоном выяснил, и
довольно. Кармадону же следовало вспомнить о порядочности. Или хотя бы
проявить благоразумие. Естественно, ни обнимать Кармадона, ни жать ему
руку Данилов не стал бы, но они могли разойтись честно и навсегда.
возникли мысли о примирении.
звезда планетой и имела бы жизнь, стекла бы сейчас вылетели там из окон,
вода бы вскипела в реках и воздушные корабли потеряли бы управление.
Данилов увидел: Кармадон вырос еще, вовсе стал гигантом. Волосы его
посинели, весь он покрылся оранжевыми пятнами, как струпьями, когти
отросли на руках у Кармадона и десятью мечами висели в черно-розовом
пространстве, клыки кривые, сверкающие торчали теперь у Кармадона из
пасти, и пена падала с них, да и весь Кармадон находился в какой-то
зеленоватой сфере из слизи, и в слизи этой копошились, дергались,
переплетались, грозили Данилову уродливые щупальца, отростки, серебристые
тела, рога, присоски, молибденовые шпаги и антенны, мятые рыльца, рыбы
плавали или неизвестно что, они повизгивали, позванивали, взвивались в
истерике, поддерживая жуткий хохот Кармадона. Но страшнее всего был теперь
взгляд Кармадона. Надменный, огненные, мертвящий. Данилов растерялся.
Значит, Кармадон движение его души посчитал слабостью, пощаду воспринял
как оскорбление и был уверен, что теперь его снаряд получит убойную силу.
"За кого же он меня принимает? - думал Данилов. - Что он вырядился
монстром или вурдалаком?" Но Кармадон действовал не так уж и наивно, имел
некое представление о земных суеверных и поэтических чувствах, - смотреть
на него было теперь Данилову неприятно. Жутко было смотреть. И Кармадон
нажал на кнопку пуска.
висела на волоске... Об этом Данилов подумал мгновениями позже и
похолодел.
никакого желания продолжать поединок. Но что оставалось? Данилов
чувствовал, что и Кармадон сейчас еле дышит, клыки и когти его исчезли, в
зеленоватой сфере прекратилось копошение, лишь что-то, остывая, еще
дергалось там, скрипело и клацало. А потом Кармадон вдруг стал
металлический, строгих линий, будто броневик или робот.
истекли. Данилов надавил пальцем на кнопку.
чуть-чуть расслабиться, чтобы, когда придет очередь соперника, уберечься
от его ракеты. А потом, может быть, силы и восстановятся... Данилов чуть
ли не развалился на зеленом жестком сиденье, ракета его шла тихо, но
ровно. И вдруг Данилов скосил глаза на экран системы слежения. Белое пятно
дрожало и увеличивалось на нем! Значит, вот как! Прежде чем Данилов нажал
на кнопку, Кармадон послал в него ракету, не имея на это права, и ракета
его была с куда более страшным зарядом, с куда более совершенной системой
ускорения, нежели полагалось по условиям поединка! "Это же подлость!" - в
мыслях вскричал Данилов. И опять жутко, победителем захохотал Кармадон.
Данилов понял, что сейчас все кончится.
воли, последние усилия своей сущности вложит, вместит в движение ракеты и
ее удар! И тут что-то оглушило Данилова, стало взрываться в нем, потекли
цветные видения, и чьи-то лица были, и женские, сначала будто бы Наташино,
а потом - Анастасии, музыка мучила Данилова болью, или это была просто
боль, но тут все потеряло цвет и звук и исчезло...
ночи? Так смешнее?
тело, пальцы дрожали. И вдобавок ко всему была в Данилове, на правом его
плече, черная дыра. Дыра потихоньку уменьшалась, шелковые нитки,
оставленные ловкой иглой, стягивали ее. Поначалу черная дыра была размером
с будильник, теперь же ее можно было закрыть и двугривенной монетой. Дыра
не болела, а только тяготила Данилова. Она была в нем, но и как бы сама по
себе. Сверху дыру заклеили прозрачным пластырем. Данилов на кухне, задумав
рассмотреть дыру, осторожно оттянул пластырь. Тут все пришло в движение,
все потянулось в дыру. Данилов быстро приклеил пластырь, однако одна из
кухонных табуреток успела подлететь к его плечу, рассыпалась в воздухе и
крошками, со свистом исчезла в черной дыре. Тут же последовали и вилки, не
убранные со стола. Прочие вещи удалось сохранить. "Ну ладно, - успокоил
себя Данилов, - она сама превратится в точку, а потом и вовсе затянется...
Известное дело - гравитационный коллапс..." Все же ему было не по себе
оттого, что на его плече начинался тоннель во вселенную, неизвестно какую,
на нашу не похожую. Но каков Кармадон, коли так постарался!
Леонович. Данилов решил, что Кармадон, прежде чем совершить подлость,
убрал свидетелей - секундантов. Он был уверен, что и Данилов исчезнет, вот
их и убрал. Погиб домовой Бек Леонович, и выходило, что Данилов погубил
его. Напрасно станут теперь ждать Бека Леоновича замурованные им жены. И
восточных подруг Данилов жалел, но в них ли было дело! Эх, Кармадон,
Кармадон!..
ближайшие мгновения, он понимал, что ему следует приниматься за житейские
дела. Данилов сдвинул пластинку на браслете, вернул себя в человеческое
состояние. Он жив! Случай спас его, случай вернул его в существование, что
ж, надо было благодарить случай - или Анастасию - и жить дальше.
их или предать огню, но посчитал: а зачем? Еще пригодятся... Все его
распоряжения были уместны, ни от чего он не желал отказываться, даже от
отписок в пользу Клавдии. Лишь письма о симфонии Переслегина Данилов
положил задержать. Он мог и по телефону позвонить адресатам. Зато самому
Переслегину Данилов написал новую открытку и решительно попросил
композитора зайти к нему в ближайшее время.