"Послушай, Трубадур, когда сцена с поцелуем, не надо так всерьез, ведь
малыши смотрят!.." Отец: "Падать тоже нужно уметь. Иван, ты расслабься, ты
не грохайся, а шлепайся!.." И дядя Атос... И дядя Арамис... Мама: "Ах ты
мой Ванька-Зайка, возьми гребень, расчеши маме волосы, учись,
Золотистик-Пушистик, будешь невесте волосы расчесывать..."
и пытка кончилась. Ваню развязали, и он мешком шлепнулся на железный пол.
Над лицом его низко склонилась, поводя сизыми бельмами, уродливая ряха -
на кончиках страшных серповидных челюстей дрожали мутные капли яда.
Конопатая Сколопендра проскрежетала:
красавчик, в бело личико!.. Ладно, живи пока. - И она скомандовала
тарантулам: - В тюрьму его, в камеру к тем!
голова не держалась, но он громко пел:
шевеля распухшими губами. Его втащили в гулкое помещение, залязгало
железо, его раскачали и швырнули, и он упал на заботливо подставленные
руки.
флагман! Смотрите, он же седой весь! Ах, гады!
сюда... Да тихо же, вы!
улыбнулся и провалился в бездонное забытье.
поработал над повреждениями, которые причинили ему палачи огнем и железом,
а флагман Макомбер с помощью Двуглавого Юла вправил ему вывихнутые
суставы. Здесь стоит упомянуть, что к описанному времени каждого землянина
едва ли не с грудного возраста вытренировали на самоисцеление, так что
Ваня, очнувшись после глубокого сна, вновь был совершенно здоров, бодр и
готов к новым переживаниям. Только был он теперь и остался до конца дней
своих седым как лунь, да еще почерневшее, обтянутое лицо его напоминало о
перенесенных страданиях.
лютая жажда. Он наспех пожал руки флагману Макомберу и Двуглавому Юлу и
весьма выразительно щелкнул зубами. Флагман немедленно придвинул к нему
обширную пластмассовую кювету, наполненную с верхом каким-то сероватым
крошевом, и помятое жестяное ведро. При ближайшем рассмотрении крошево
оказалось смесью мелко нарубленной сушеной рыбы и лапши из сушеных медуз,
в ведре же была мутная тепловатая вода. Ваня вопросительно взглянул.
Флагман Макомбер объяснил, криво усмехаясь:
арктической водички и сама водичка, слегка опресненная.
напоминало изношенную резиновую подошву, но зубы у Вани были превосходные,
а пресность угощения прекрасно компенсировалась соленостью арктической
водички. Ваня грыз и молол с таким усердием и треском, что у Двуглавого
Юла запищало за ушами, а флагман Макомбер стал невольно приговаривать:
"Легче, Ванюша, не так усердно!.."
зубами и задумчиво произнес:
низким каменным потолком, стенами из железных прутьев и с решетчатой же
дверью, запертой снаружи на тяжелый амбарный замок. Под потолком на голом
шнуре висела лампа, пыльная, но мощная, излучавшая не только много света,
но и заметное тепло. За железными прутьями стен справа и слева
располагались такие же клетки, и шеренга таких же клеток видна была по ту
сторону коридора, проходившего перед решетчатой дверью. И в каждой из этих
клеток - и справа, и слева, и за коридором - Ваня, прикрывшись ладонью от
света лампы, разглядел щетинистые бурые туши величиной с барана, задранные
углами мохнатые лапы, россыпи больших, будто лошадиных, глаз. И они слабо
шевелились, эти туши, издавали шипение и шорохи, невнятно переговаривались
поскрипывающими голосами...
пленники, только им еще хуже, чем нам.
хотелось бы знать, что произошло, каково наше положение и что нам надлежит
предпринять.
решила заняться им сама, и его поволокли к ней в "особую" пыточную камеру,
оборудованную по последнему слову техники. Там была и циркульная пила для
грубого расчленения, и центробежный насос для закачивания во внутренности
разных жидкостей, и металлический обруч переменного диаметра,
оборудованный микрометрическим винтом, и ультразвуковой вибратор для
максимально болезненного отделения эпидермиса, и лазерная установка для...
тьфу, право, перечислять противно. Коротко говоря, технические
приспособления у Конопатой Сколопендры были какие угодно, только выбирай.
относительно наиболее уязвимых для боли участков организма пытуемого. Об
организме же Двуглавого Юла старая ведьма не знала ничего. Особенно
ставила ее в тупик двуглавость. Она задала прямой вопрос. Юл резонно
ответил, что никогда не был и не будет себе врагом. "Дурак, - сказала
Сколопендра. - А ежели я нажму тебе на что-нибудь не то и ты в одночасье
загнешься?" Юл упорствовал. Тогда она кликнула взвод тарантулов и
приказала им отыскать у Юла болевые точки силой. Произошла свалка.
Двуглавому Юлу было не впервой иметь дело с тарантулами: в свое время он
не раз дрался с тарантульими патрулями в портовых кабаках, озаренных
кроваво-красным блеском Протуберы и мертвенно-синим сиянием Некриды. В
свалке он откусил семь ног у трех тарантулов, но в конце концов его
одолели и связали.
драки кто-то крепко лягнул ее в подбрюшье, и она начисто отказалась от
намерения позабавиться с Двуглавым Юлом по всем правилам науки. "На пилу
его!" - завизжала она, и Юла швырнули на платформу циркульной пилы. Он
совсем уже приготовился пустить в ход свой последний ресурс... гм-гм...
сказать последнее прости своей прекрасной жизни, как вдруг в камеру
ворвался жирный бас Великого Спрута.
мерзавец и бывший владыка Планеты Негодяев заговорил через динамик
облупленного интеркома и начал с того, что обрушил на Конопатую
Сколопендру град ругательств. Выяснилось, что Конопатая Сколопендра -
никуда не годный политик, растратчица хозяйского добра, бесполезная
дармоедка, беспардонная авантюристка, неумеха, каких обозримая Вселенная
не видывала, и вообще дура набитая. Сколопендра выслушала все это с
должным смирением, а когда Великий Спрут задохнулся, смиренно вопросила,
чем это она прогневала батюшку. Видимо, смирение это несколько охладило
делового носителя разума, и он перешел к конкретным обвинениям. Вот тут-то
и началось самое интересное.
тарантулы попрятались по углам, Конопатая Сколопендра в почтительной позе
мотала хитиновым черепом перед интеркомом.
назад бывшему вольному пирату, а ныне предателю Двуглавому Юлу был в счет
расходов на экспедицию за мозгами землян выдан аванс в размере ста
миллионов, а также вверен в аренду контрактор стоимостью в сто пятьдесят
миллионов. Таким образом, на упомянутом Двуглавом Юле, бывшем вольном
пирате, а ныне предателе, висит должок на сумму в двести пятьдесят
миллионов. Он, Великий Спрут, готов с полным пониманием отнестись к
садистским увлечениям Конопатой Сколопендры, но с кого он тогда эти двести
пятьдесят миллионов получит? Совершенно очевидно, что Двуглавый Юл,
распиленный циркульной пилой на произвольное число обрезков, станет
неплатежеспособным, и тогда ему, Великому Спруту, останется только
взыскивать сумму долга с нее, Конопатой Сколопендры, а это дело совершенно
бесперспективное, ибо всем известно, что она, ядовитая карга, не имеет за
душой ни полушки, поскольку все свое огромное жалованье пропивает начисто.
Именно поэтому он, Великий Спрут, категорически запрещает учинять должнику
Двуглавому Юлу какие-либо членовредительства впредь до выплаты последним
начисленного на него долга.
этих неразличимых штуковин размером с тележное колесо и с хвостами вместо
всего прочего, не является чудо-доктором Итай-итай, все равно всех пленных
с Черной Скалы ни в коем случае нельзя доводить до смертного конца, ибо
для реального политика они представляют собой клад поистине неоценимый.