ее частенько почитывала перед сном, подпитывая собственное
человеконенавистничество брызжущей со страниц этого пасквиля злобной
ненавистью ко всему живому, у которого между ног не болтается пенис), и
энное количество зеленых дензнаков. О многих нюансах она даже не
догадывалась... Но некоторые вещи оказалось удивительно просто сделать.
Было бы желание. Там, за железным забором, именно они стали бы
непреодолимыми проблемами...
все по-другому, так, как хотела она, а не как заведено у них, называющих
себя людьми, самцов вонючих. "Ваш страх и ваша ненависть вас и сгубила,
мужики, - ухмыльнулась Марина. - Не коварные пришельцы вас поработят, а я,
простая баба".
котором доминируют мужчины, обречен.
Слово "женщина", превращенное мужчинами чуть ли не в ругательное, претило.
"Вы говорите, самцы, что, дескать, есть люди, есть нелюди, есть женщины, -
таков был примерно ход ее мыслей, - вы сообщаете в своих сводках новостей,
что, мол, погибли две сотни людей от стихийного бедствия, среди них -
пятьдесят две женщины... Вы якобы выделяете подобным уточнением женщин,
якобы скорбь подчеркиваете, но даже не даете себе труда задуматься на
мгновение, что тем самым женщин ставите отдельно от людей... Ну что ж.
Женщины в вашем мире: дырки, в которые спускают сперму. В моем мире они
будут... нонками..."
"волки", "кошки", "Нонна"... Нонной звали медсестру в роддоме, сообщившую
о смерти ребенка Марине. Матерившую мужиков чернейшими словами. Лесбиянку.
Это она сказала Марине, что лучше уж партеногенезом размножаться, чем
ложиться под самцов. Мысль запала, запала в подсознание... Стала еще одним
тычком, ближе придвинувшим к принятию решения... Правда, до такой степени
Марина не собиралась низводить самцов. Зачем, когда есть средство быстрого
и малоотходного переналаживания психологии. "Я заберусь к вам в души и
забью их ненавистью под завязку. Я сделаю вас рабами собственной
несовершенности... Совершенством в моем мире будут лишь... нонки. А вы -
прислужниками. Безликими биороботами, удовлетворяющими прихоти хозяев. В
моем мире все вещи будут называться своими именами. Лишь одно слово будет
запрещено к произношению в мире моем: _л_ю_б_о_в_ь_. Ненавижу его! Даже
слово. Забыть его хочу. Нет ее. И слова - не будет...".
ты когда-нибудь любил, парень?
намекаешь, что не прочь трахнуться? О'кей, я не прочь. Прямо в машине или
номер снимем?
Семьдесят Девятая.
помощью отражения в зеркале.
что такое любовь...", - подумала с наслаждением Марина. - "Я к тому
времени буду в ином мире, но спрошу как-нибудь Кэри, как "обслужили"
бугая, пришедшего со мной трахнуться в штаб-квартиру "Noncky's Terror"..."
Сорок Шестой. Чем не название? Не хуже прочих. Звучит. А в эмблемы возьму
кошку. Эти псы говорят, что бабы, мол, кошки, им бы только потрахаться,
тварям... Как там у этого уродского импотента Фридриха: "...Цель женщины -
беременность...". Досублимировался. Неудивительно, для типа, твердящего:
"Идя к женщине, возьмите плетку". Неудивительно, что его бабы не любили, и
приходилось бедняге сублимировать вовсю, в иных областях применяя
энергию... Будто собаки меньше трахаются, черт возьми. Ну, кошка, так
кошка. Подспудный смысл имеется... Собаки и кошки никогда в мире не жили.
Вечно воевали. Пес - "друг человека", кошка гуляет сама по себе. Раб и
свободная. Так и будет в мире моем, да. Только в нем, я уж постараюсь, ни
одна собака на кошку гавкнуть не посмеет. Не будет грызни, как здесь, где
собаки и кошки живут, как... Мужчины и женщины. В извечном антагонизме.
Разные потому что. И женщины - не люди. (А сами они - кто? Любопытно,
понимают ли они, кто в таком случае они сами, если учесть, что: ТЕ, кто
дают _и_м_ всем жизнь - и НЕлюди...) Граждане второго сорта во всем мире,
мире мужчин, разве не так? Так. Еще и как. Надоело. Настала пора показать
собакам их место. К ноге! К ноге, бобики! Лежать, я сказала! То-то. Здесь
ваше место. Там, где в вашем мире лежала я... На земле. В дерьме. С
надеждой глядя в небо, будто с небес может свалиться счастье. С неба лишь
говно падало. Больше ничего. Поползала в говне, хватит. В яму вы меня
столкнули. Выбираться из нее - самостоятельно пришлось. Выбралась! Думали,
захлебнусь? А кукиш вам. Я распрямилась как ветка, на которую снег валит.
Его все больше и больше, а она, несчастная, все сгибается и сгибается... а
потом, глядишь, о-о-оп, и распрямилась упруго, сбросила снежную шапку вон,
и снова к солнцу почки подняла, в ожидании Весны.
сходя с места. Что мы сейчас с успехом и продемонстрируем. Стой где
стоишь, ничему не удивляйся. - Грэй обхватил Неудачника, прижался к нему
всем телом. "На гомика вроде не похож...", - подумал Вилли, и тут
взорвался мир. Вилли куда-то провалился, словно с крыши небоскреба
сверзившись; вопль ужаса, раздирая гортань, полез на волю, но самым
необъяснимым манером не сумел ее заполучить, ибо губы Неудачника, крепко
стиснутые, в таком положении остаться и решили, и крик застрял под небом,
меж зубов, под языком, надул щеки, клоком ваты закупорил глотку, и ничего
не осталось ошарашенному (не то слово!), сброшенному с коптера без
парашюта и предупреждения ("...ну Торопыга зверь, вот я ему врежу, ежели
жив буду!"), пулею мчащемуся вниз, к неведомой цели, Неудачнику, ничего
ему не осталось ("Вилли вечно не везет!"), как удовольствоваться
ублюдочным мычанием. Однако даже помычать, как выяснилось, не получилось:
резко затормозив, Вилли из пули превратился в кабину лифта, и тут же
остановился - на самом-самом первом этаже, судя по стремительности
падения, уж никак не выше. А стоя в живых на твердой почве, мычать мужику
уже как-будто и ни к чему, хотя поджилки и трясутся мелкой дрожью...
все кишки в горло лезут, а, Вилли?..
расстраивайся, это все нервы шалят. Адаптация скоренько произойдет.
Понимаешь, организм человека, хотя и обладает феноменальной
приспособляемостью, что позволяет телам привыкать к обитанию хоть в жопе,
в отличие от разума и души, несколько больше подвержен...
со мной сделал, гомик агрессивный?..
не было. И уж тем паче - агрессия! Эх, кабы во мне заместо моей угрюмой
пассивности в свое время побольше энергии было...
давай, куда это мы с тобой рухнули?
Так это нам интерпретируется в объективных ощущениях. Кабы в будущее,
вместо пикирования свечкой бы взмыли... Ощущеньице, я тебе доложу!
Пикировать гораздо приятнее.
мы торчим, что за контора?..
помещение, Вилли. Только сейчас здесь на самом деле рекламное агентство
некоего Джо. Короче говоря, смело себя чувствуй заправским героем
фантастического романа.
понимаешь, в двух словах на него ответить... - замялся Грэй. - Потом
как-нибудь, о'кей?
программе?
острый аромат в атмосфере помещения имелся... "Га-а-а-а-аз!!!" - мысленно
взвыл Вилли и лапнул чехол противогаза... Грэй едва успел удержать его
руки. - Тише, тише, ты что, это не газ, убери лапы... это след, брат.
Принюхайся еще разок, ничего знакомого не находишь?
природным одором воздух. Острый аромат наполнял помещение, витал между
шкафами, над столами, лез в ноздри из полумрака. Но ассоциировать с
нюханным раньше Вилли этот запах не сумел. - С чего ты взял, что я его
Акунин Борис
Максимов Альберт
Акунин Борис
Трубников Александр
Шекли Роберт
Контровский Владимир