наглядно свидетельствовавшей о том, что положение изменилось. Журналиста
это удивило, и в ответ на эти знаки расположения он тоже решил быть лю-
безным. Через пять минут можно было подумать, что они знакомы лет десять
и души не чают друг в друге.
заглянуть в кухню.
вой пьесой и до того сходились во мнениях, что на их лицах отражалось
даже нечто вроде взаимной симпатии, мгновенно возникшей благодаря тому,
что между ними обнаружилось такое полное единомыслие.
вал себя в этом доме, у этой милой четы, что просидел до позднего вече-
ра.
Вот уж настоящий друг, испытанный, преданный, верный. Ах, если б не
он...
будем большими друзьями.
перед сном. Я не успела сказать тебе об этом до обеда, потому что сейчас
же пришел Водрек. Сегодня я узнала, что в Марокко произошли важные собы-
тия. Это мне сообщил депутат, будущий министр, Ларош-Матье. Нам надо на-
писать большую статью, которая должна произвести сенсацию. Факты и цифры
у меня есть. Придется сесть за работу немедленно. Бери лампу.
лись три вазы, за которыми Форестье накануне своей смерти ездил к заливу
Жуан. Лежавший под столом меховой коврик покойного Шарля ожидал прикос-
новения ног Дю Руа, - тот уселся и взял ручку из слоновой кости, слегка
обгрызенную на конце зубами его предшественника.
вать новости, затем поделилась своим" соображениями и наметила план за-
думанной статьи.
она кончила, он высказал свою точку зрения на этот вопрос, углубил его и
выдвинул свой план, но уже не одной статьи, а целой кампании против ны-
нешнего министерства. Это нападение должно было быть только началом.
Мадлену так заинтересовали широкие возможности, открывшиеся перед ней в
замыслах Жоржа, что она даже перестала курить.
времени шептала она.
трудом находил слова. Заметив это, Мадлена слегка оперлась на его плечо
и начала шептать ему на ухо фразу за фразой.
мешками председателя совета министров, до того остроумно чередуя издева-
тельства над его наружностью с издевательствами над проводимою им поли-
тикой, что нельзя было не рассмеяться и в то же время не подивиться мет-
кости ее наблюдений.
глубокий смысл и вместе с тем большую остроту. Кроме того, ему было хо-
рошо знакомо искусство коварных недомолвок, которому он учился, шлифуя
свои заметки для хроники, и если он находил, что какое-нибудь происшест-
вие, которое Мадлена выдавала за истинное, маловероятно или что оно бро-
сает на кого либо тень, то лишь прозрачно намекал на него и тем самым
придавал ему в глазах читателей больше веса, чем если бы говорил о нем
прямо.
улыбнулись так, словно только сейчас оценили друг друга. Они смотрели
друг на друга с нежностью, влюбленными глазами, а затем, почувствовав,
что ощущение близости духовной переходит у них в жажду физической бли-
зости, порывисто обнялись и поцеловались.
рила она.
пальца шею между волосами и воротником и этим подгоняла его, так как он
боялся щекотки.
много шуму. В палате начался переполох Старик Вальтер поздравил автора и
тут же назначил его заведующим политическим отделом "Французской жизни".
Хроника опять отошла к Буаренару.
кампанию против министерства. В этой искусной, всегда основанной на фак-
тах полемике, то язвительной, то серьезной, то шутливой, то злобной,
всех поражало ее упорство и уверенный тон. Другие газеты постоянно цити-
ровали "Французскую жизнь", приводили из нее целые абзацы, а те, кто
стоял у власти, осведомлялись, нельзя ли с помощью какого-либо ведомства
заткнуть рот неизвестному и дерзкому врагу.
своего влияния он судил по рукопожатиям и поклонам. Что касается его
супруги, то она изумляла и восхищала его гибкостью своего ума, своей
исключительной осведомленностью и своими широкими связями.
депутата, то судью, то генерала, и все они держали себя с Мадленой как
старые друзья, почтительно и непринужденно. Где она с ними познакоми-
лась? В обществе, утверждала она. Но как удалось ей завоевать их доверие
и симпатию. Это оставалось для него загадкой.
возбужденная, и, не успев снять шляпу, начинала выкладывать новости:
чил судьями двух бывших членов смешанных комиссий. Влетит же ему от нас,
- долго будет помнить!
давший на улице Фонтен по вторникам, вслед за графом де Водреком, крепко
пожимал супругам руку и предавался неумеренному восторгу.
теперь не одержим победы...
нистра иностранных дел, к которому он давно подбирался.
своего мнения, не блиставший способностями, не отличавшийся смелостью и
не обладавший солидными знаниями, - адвокат из какого-нибудь захолустно-
го городка, провинциальный лев, иезуит под маской республиканца, искусно
лавировавший между враждующими партиями, один из тех сомнительного ка-
чества либеральных грибов, что сотнями растут на навозе всеобщего изби-
рательного права.
ди своих коллег - среди всех этих отщепенцев и недоносков, из которых
делаются депутаты. Он был достаточно вылощен, достаточно хорошо воспи-
тан, достаточно развязен и достаточно любезен для того, чтобы преуспеть.
В свете, этом разношерстном, текучем и не очень разборчивом обществе
видных чиновников, случайно всплывших на поверхность, он пользовался ус-
пехом.
уверен больше, чем кто-либо другой.
паньоном и соучастником многих его финансовых операций.
может ему пригодиться в будущем, возлагал на него некоторые надежды.
Впрочем, он лишь продолжал дело Форестье, которого Ларош-Матье обещал
наградить орденом Почетного легиона, когда настанет день его торжества.
Теперь этот орден предназначался для второго мужа Мадлены, только и все-
го. Ведь, в сущности, ничего же не изменилось.
этим глаза и доводили до бешенства.
путаю тебя с беднягой Шарлем. Это оттого, что твои статьи дьявольски по-
хожи на статьи Форестье. Тут всякий ошибется.