уверен, что боярское звание не заставит Дмитрия Борецкого отказаться от
своих планов, и так оно и произошло. Но Иван не казался рассерженным или
обманутым. Обычное спокойствие в делах не покидало государя.
Василия Васильевича приводило в недоумение рытье молодого князя в архивах.
Покойный отец Ивана не стал бы собирать грамоты, считывать тексты старых
договоров, искать по летописям, правы или нет новгородцы, а просто еще этою
зимой двинул войска на Новгород, вернул княжьих наместников на Городище и
взял откуп с непокорного города.
летописей, он от своей нынешней работы испытывал подлинное наслаждение.
Брадатого, таланты и усердие. Но Иван упорно собирал и перебирал грамоты,
сам считывал летописи, не доверяя вполне и Брадатому, советовался с
воеводами, никого не слушая полностью, а всех в какой-то мере, применяя их
мнения к своим, никому не высказываемым мыслям.
стали называть целеустремленностью, и драгоценное это свойство,
подкрепленное всем развитием Московского государства, счастливо миновавшего
полосу междоусобных войн, начинало давать свои плоды.
Калиты идущая, передалась ему в полной мере. Так же, как учитывался
родителями тот золотой пояс, из-за которого возгорелась война с Шемячичами,
учитывались им самим наследственные и приобретенные дорогие одежды, пояса,
кубки, ларцы, кресты. Но по мере того, как бледнели, залезая в долги,
удельные князья, богател великий князь Московский. И уже выстраивались в
кладовых ряды золотых и серебряных ковшей, кубков, чаш, блюд, овначей и
стаканов, множились ларцы костяные и кованые с золотом, кружевом, лалами,
яхонтами, мелким гурмыжским и крупным новгородским жемчугом... Уже он сам не
вдруг мог припомнить все шубы, терлики, опашни, кожухи, вотолы, саженные
жемчугом, крытые атласом и лунским, ипским или скарлатным сукном, на
соболях, бобрах, куницах, горностаях, кочи с узорами "из великих кругов по
бархату", цепи граненые на три грани, сквозные, сканные и черненые... Все
шелковые женские летники с вошвами из синего, черного и багряного аксамита,
из зеленой камки с золотом, и отделанные парчой меховые и крытые сукном
кортели, все белые, рудо-желтые, зеленые и черевчатые шубки, камчатные,
алые, белые и малиновые сорочки, взголовье и подушки из мисюрской камки, все
атласные одеяла, ожерелья, цепочки, рясы, серьги, чарки и золотые кресты
покойной жены.
Среди них выделялась своя знать - наследственное, неотторжимое имущество
великого князя. "Золотой крест Парамшина дела с цепью" и крест чудотворца
Петра, наследственно передаваемая, "золотая икона на изумруде", древний
цареградский кубок. И уже "сардоничная коробка" - переходивший из поколения
в поколение сердоликовый ларец, - стал ларцом самого римского кесаря
Августа. Золотые оплечные бармы - бармами византийских императоров.
Даниловичу Калите, превратилась в шапку Владимира Мономаха, будто бы
привезенную ему вместе с бармами в дар от кесаря цареградского.
Мономаха, Иван ревниво сравнивал себя с ними. Золотой киевский стол имел
величие, которого до сих пор недоставало Москве - величие древности,
величие, в котором даже мятежный Новгород обгонял столицу Ивана. Киевские
князья свободно роднились с кесарями Византии, и мысль о греческой царевне
из дома византийских императоров подспудно зрела в уме целомудренно
вдовствующего четвертый год государя (мысль эта, впрочем, начала уже и
воплощаться, пока - в виде переписки о невесте с римским папским престолом).
условием службы, никогда не даря в вотчинное владение, превращалась в
правило государственной мудрости. И толпы боярских детей, получивших землю в
условное держание, составляли все более грозную силу одетой в броню
дворянской конницы.
удельных князей, Иван постепенно прибирал к рукам их земли, готовясь к тому,
чтобы и вовсе уничтожить уделы. И точно так же кропотливая возня с
новгородскими грамотами нужна была ему как основание замыслов не только
нынешних, но и грядущих, загаданных на годы вперед.
свои и без того гладкие волосы, не без торжественности разложил рукописание
и начал читать ровным бесстрастным голосом книгочия, зарывшегося в харатьи
пожилого мирного человека, голосом, нарочито приноровленным им к обычной и,
как он уже понял, зачастую обманчивой сдержанности молодого государя,
имевшего обычай переспрашивать, казалось бы, досконально ясное.
святой, иже крести всю землю Русскую, держал Новый Город сынми своя,
Вышеславом, а после Ярославом. Сей же Ярослав Великий мудрый, иже книжному
научению споспешествова, и прослави Русь по всем землям, держал Новгород
честно и грозно, и двор его Ярославов до сего дне прозывается, где сии
высокоумные мужи новгородския злонеистовое вече свое держат!"
закону надлежит, а наместники своя держал. И Костянтина Добрынича казнил за
измены по воле своей: вывел, заточив в Муроме. И суд правил у себя, а не в
Новгороде, не по их закону лукавому. По смерти же Великого Ярослава на
киевском столе сел Изяслав, старейший, и Новгород в его руце был неотступно.
И паки, и паки тако же: кого Русская земля, того и Новгород!"
великокняжеском, вплоть до Владимира Всеволодича Мономаха.
приведе, а кого оковаше в оковы и поточи в Киеве. А они, мужи новгородския,
на грамоты Ярославли указуют, дак то опосле Ярослава было! И затем посади
Мономах в Нове Городе на столе сына своего, Мстислава, а сей, выйде Киеву,
остави на столе своего сына, Всеволода Мстиславича".
князи держали Новгород своими сынми, и великий князь Юрий Владимирович
Долгорукий, и сын его, Андрей Юрьевич, иже по селу своему излюбленному
Боголюбским прозывается.
Богородицы". "...И продаваху суждалец полоненых по две ногате", - отчетливо
перебил Иван, повторив летописную строку.
протянулись к толстой книге. Он, не глядя, разогнул листы на заложенном
месте, близоруко щурясь, отыскал нужное, приговаривая:
даже перстом указуя:
них вкоренилось крест ко князем преступати, и княжи внуки и правнуки
обесществовати и соромляти, а крест честный к ним целовавше, преступати. То
доколе господеви терпети над ними!
другую книгу, в тяжелых, черною кожей обтянутых досках, с медными чеканными
наугольниками.
церквах плакала икона "Святая Богородица", моля сына отвратить пагубу от
Новгорода, дабы Христос, царь наш небесный, не искоренил бы их, как Содом и
Гоморру, до конца, наказал, но помиловал, зане христьяне суть. Глаголет
Давид: "Наказая, накажи мя, Господи, а смерти не предай мене!" Тако и сия
люди новгородские наказал Бог, смиряя до зела за преступленье крестное и за
гордость их. Навел рать, но и милостью своею избавил град их от погубленья
конечного.
глядел на дьяка, не возражая более, но и не соглашаясь с ним. Сказал
коротко:
раздорами князей, добрался, наконец, до "Святого благоверного доблестного
князя Александра Ярославича Невского".
иные монастырям ли бояром высокоумным и дерзким. Александр Ярославич брал
села и пожни под себя (при этих словах Иван согласно склонил голову),
посуживал грамоты, суд вершил по своему князеву слову, в Торжке и Волоке
закладников принимал, взял себе Терьскую сторону, посылал туда даньщиков
княжих, а Новгород давал им подводы на путь". Непригоже тебе, государь, того
отступатися, что пращур твой, Александр, держал!
Александр Ярославич не уноровил им! А еще хочеши распытывати, разогни книгу:
"Летописец Великий Русский" и прочти от Великого Ярослава и до сего дни! "И
такоже он, пресвятой великий князь Александр Невский, медоточивых речей папы
Иннокентия не прия и веру православную сблюде. Немцы разбиша под Копорием, а
изменников, переветников, извеша!"
подчеркнул голосом и взглядом, но Иван оставался бесстрастен. (Не в отца!
Вешать, вешать их надоть, а он молчит!) Брадатый вздохнул и вновь принял тон
Володихин Дмитрий
Якубенко Николай
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Витковский Евгений