вошел Бувилль, первый королевский камергер.
желто-черный плащ густо облепила пыль; на груди блестел вышитый крест - знак
того, что посланный принадлежит к числу папских гонцов. В левой руке он
держал шапку, тоже побелевшую от пыли и забрызганную грязью, и резной жезл,
который указывал на его должность. Гонец сделал несколько шагов в
направлении короля и, преклонив перед ним правое колено, отцепил от пояса
ящичек черного дерева с серебряными инкрустациями, где лежало послание.
одинаковым движением, невольно попятились, и лица их покрыла бледность.
Молчание, воцарившееся вслед за этим сообщением, было поистине ужасным.
Филипп открыл ящичек, достал оттуда пергаментный свиток, быстро сломал
печать и поднес послание к глазам; читал он медленно и внимательно, как бы
желая удостовериться в том, насколько верна сообщенная ему гонцом новость.
Царствии Божием, - вполголоса произнес он, протягивая свиток Мариньи.
гонец.
же подсчеты. Сорок дней, не больше и не меньше. Ровно сорок дней прошло с
того дня, когда на Еврейском острове, среди языков пламени, раздался вопль
Великого магистра Ордена тамплиеров: "Папа Климент, рыцарь Ногарэ, король
Филипп, не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий..." - и вот не
прошло еще шести недель, а проклятие уже обрушилось на голову первого из
троих.
колен, - при каких обстоятельствах скончался наш Святой отец и что он делал
в Карпантрассе?
своей воли. Уже некоторое время он страдал от лихорадки и томился в тоске.
Он говорил, что желает умереть в родных местах, там, где увидел свет Божий.
Лекари усердно его пользовали, даже заставляли его глотать растертые в
порошок изумруды, каковые, как говорят, являются лучшим лекарством против
подобного недуга. Но ничто не помогло. Он умер от удушья. Вокруг его
смертного одра собрались кардиналы. Больше я ничего не знаю.
дыханием четырех мужчин, застывших там, где их застигла неожиданная новость,
да ровным дыханием борзой, которая сладко спала, пригревшись у камина.
Филиппа Красивого стали еще больше, еще пристальнее стал их взор. Его лицо
покрылось неестественной бледностью, и казалось, складки пышного
королевского одеяния скрывают застывшее, холодное тело, от которого уже
отлетел дух.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КАРАЮЩАЯ ДЛАНЬ
Глава 1
УЛИЦА БУРДОННЭ
заточили до конца их дней принцесс-прелюбодеек, а по всему Парижу уже
поползла легенда, где в равной мере действовали любовь, жестокость и
бесчестье.
бессознательно упростить ход событий, вся тяжесть вины падала на одну лишь
Маргариту Наваррскую. Ей приписывали не одного, а десять, пятьдесят
любовников. И прохожие опасливо поглядывали на Нельскую башню, которую с
наступлением темноты окружали бессонные стражи с пиками наперевес, готовые
расправиться с любым смельчаком, рискнувшим заглянуть в это проклятое Богом
место. Ибо конец истории еще не наступил. Шепотом передавались из уст в уста
весьма странные слухи. Что-то слишком много стали вылавливать в тех местах
утопленников из Сены, и люди рассказывали, что его высочество Людовик
Сварливый, запершись в своем Нельском отеле, собственноручно пытает слуг,
причастных или заподозренных в причастии к любовным приключениям королевы, и
что изуродованные тела их спускают в реку.
вышла из особняка графини Маго. Майское солнце отражалось во всех окнах.
Беатриса шла не спеша, подставив лицо ласкающему прикосновению теплого
утреннего ветерка. Она словно купалась в лучах солнца; с наслаждением
вдыхала она запахи молодой весны, ей нравилось ловить взгляды встречных
мужчин, особенно незнатных... "Если бы они знали, что я собираюсь делать.
Если бы они только знали, что я несу в кошеле", - весело думала она.
Странное это было место: на улице Бурдоннэ шла своя особая, тайная жизнь.
Уличные писцы держали здесь свои лавочки. Тут процветала торговля воском,
ибо писцам требовались вощеные таблички для письма, тут мастерили свечи
обычные, свечи церковные и мастику для мебели. Но в задних комнатах лавчонок
улицы Бурдоннэ шла необычная торговля. Там по баснословным ценам и с
бесконечными предосторожностями отпускали таинственные снадобья, которыми
пользовались те, что занимались ворожбой и магией; змеиные жала,
превращенные в порошок, растолченных жаб, кошачьи мозги, языки висельников,
волосы распутниц, а также всевозможные растения, из которых изготовляли
любовный напиток или яды, чтобы извести своих недругов. И поэтому правы были
те, что называли Улицей Ведьм этот узенький переулок, где сам дьявол правил
торг рука об руку с торговцами воском, ибо, как известно, воск -
необходимейший предмет при ворожбе.
делается вокруг, Беатриса д'Ирсон незаметно проскользнула в лавочку, над
дверью которой была намалевана надпись:
низкое и темное помещение. С потолка свисали связки свечей самых различных
размеров; на широких полках, идущих вдоль стены, были выставлены пучки
свечек, связанных дюжинами, а рядом красовались витые свечи коричневого,
красного или зеленого воска, которым пользовались тогда вместо сургуча для
печатей. Все вокруг пропахло воском, и все предметы были чуть-чуть липкими
на ощупь.
усердно раздувал маленький горн и наблюдал за свечными формами. При виде
Беатрисы его морщинистый беззубый рот растянулся в приветливую улыбку.
долг по дому Артуа.
ладан дышит. Задушили налогами, а налог - это дьяволово изобретение. Если и
впредь так пойдет, придется лавку закрывать! - заключил мэтр Анжельбер,
вытирая закопченные руки о фартук.
нахмурив брови, стал вглядываться в ряды цифр.
старика несколько серебряных монет.
рассмеялся старичок, тщательно пересчитав деньги. Затем добавил с
заговорщицким видом:
жалуется и язык за зубами держать умеет... Эй, мэтр Эврар!
тридцати. Лицо у него было костистое, запавшие глаза в темных глазницах,
тонкие губы.
когда он неловко наступал на больную ногу.
состоял в командорстве Артуа. После пыток, длившихся двенадцать часов, ему
удалось бежать, но эта ночь нечеловеческих страданий, о которых напоминала
искалеченная нога, сломила его разум. Он разучился верить и научился
ненавидеть. И теперь его удерживала в живых лишь упорная жажда мести.
тревожный блеск глаз, он мог бы даже показаться в женских глазах не лишенным
своеобразного, грубоватого очарования. Вырвавшись из рук палачей, он, как
загнанный зверь, укрылся в конюшне при особняке Артуа. Беатриса поместила
бывшего тамплиера у мэтра Анжельбера, который его кормил, давал ему ночлег,
а главное, избавил от преследований властей, за что Эврар выполнял все
тяжелые работы и вдобавок вел счета, помогая взыскивать долги.
первым попавшимся предлогом удалялся прочь. И удалялся со спокойным сердцем.
Если придут покупатели, Эврар сумеет им угодить и пополнить скромную кассу.
А вот что касается торговли воском для иных целей, для всяческих колдовских
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Самойлова Елена
Березин Федор
Посняков Андрей
Лукин Евгений