Чтение 42–й страницы книги ~Гроза Византии~

- Я пойду с тобой...

- Благодарю... Но войдем в эту хижину, а вы, - крикнул он, обращаясь
к стругу, - готовьтесь на рассвете к обратному пути.

Вернувшиеся в это время рыбаки с низкими поклонами встретили княжьего
наперсника.

Из струга были принесены разные яства и пития. Часть их Всеслав отдал
рыбакам в виде угощения; другую же он оставил для себя и велел подать в
той хижине, где нашла себе приют его сестра.

Вплоть до рассвета они беседовали.

Зоя подробно рассказала брату о своей жизни в Византии - о том, как
разлучили ее с отцом и матерью на рынке невольников, как она сумела
заставить полюбить ее знатного и богатого византийца, который из рабыни
сделал ее своей женой и наследницей, и, наконец, сообщила брату о своей
случайной встрече с детьми Всеслава, где так удачно помог им Василий
Македонянин.

- Ты - христианка? - спросил ее Всеслав, когда она кончила рассказ.

- Да.

- А дочь моя? Ты назвала ее Ириной...

- Она - тоже христианка...

- Что же, вы будете молиться снова славянским богам?

- Нет, мы останемся верными Христу...

- Ну, это - ваше дело; молиться кому угодно, только бы это не
помешало мести...

6. ГОСТЬЯ АСКОЛЬДА

На другое утро, с рассветом, струг, по приказанию Всеслава, распустил
паруса и тронулся вверх по Днепру, направляясь к Киеву.

Всеслав казался мрачным и встревоженным.

- Что с тобой? - спросила его Зоя. - Или ты не рад, что мы, наконец,
нашли друг друга?..

- Нет, я рад, но мы, варяги, не умеем выражать своей радости шумом.

- Разве ты - варяг? Ты - славянин...

- Я стал варягом и, привыкнув к обычаям чужой страны, не желаю
меняться в родной.

- Расскажи мне о себе...

Всеслав махнул рукой.

- Что рассказывать! А, впрочем, если ты хочешь...

Он сообщил Зое о своей жизни в суровой Скандинавии, о битвах под
начальством Рюрика и, наконец, о возвращении на родной Днепр.

- И ты никогда не попытался узнать, что стало с твоим отцом, матерью,
сестрой, дочерью в плену?..

- Этому многое мешало.

- Не вижу - что.

- Сперва я был в дружине простым воином, а потом уже успел добиться
того, что князья стали считать меня своим другом.

- И ты не предпринял ничего?

- Как ничего! Я поднял норманнов и славян на Византию; давно уже
собирается народ. Мы разгромим это проклятое гнездо... Меня беспокоит
теперь только одно...

- Что, брат?

- Наши князья...

- Аскольд и Дир?

- Да, их так зовут... Очень они кротки и миролюбивы и совсем не
похожи на норманнов. Ну, да если они не пойдут, я призову на Днепр Олафа с
Ильменя, великий Рюрик отпустит его к нам, и тогда - гроза Византии...

Зоя с наслаждением слушала брата. Часы пути летели для нее незаметно.
Вот промелькнули ревущие и кипящие днепровские пороги - близко и Киев.

Вот, наконец, и он...

Зоя едва-едва узнала прежний маленький городок, каким она помнила
Киев в своем детстве. Теперь он разросся, расширился, принял совсем другой
вид, чем это было раньше.

Струг подошел к богатой пристани, вблизи которой высились княжьи
хоромы.

- Ты не устала? - спросил ее Всеслав.

- Нет, силы мои бодры и свежи.

- Тогда мы пройдем к князьям сейчас же. Они знают и о моем горе и о
моей радости - я рассказал им все...

- Пойдем, я готова!

Лишь только струг пристал, они поднялись на пристань. Зоя видела, с
каким почетом встречают повсюду ее брата, и поняла, что это очень и очень
высокое лицо в Киеве.

На нее же кругом смотрели с удивлением и любопытством.

- Кто она? Неужели это - сестра Всеслава! Такая молодая! - слышался
кругом шепот любопытных.

Еще по дороге Всеслав узнал, что Дир был на охоте, и в Киеве
оставался один только Аскольд.

Он вышел сам навстречу своему любимцу.

Зоя со свойственной женщинам наблюдательностью заметила его красивое,
подернутое легкой дымкой грусти, лицо, задумчивые, так и проникающие в
душу, глаза, румяные щеки, и, когда она услышала его голос, сердце ее
почему-то сильно-сильно забилось.

- Это - твоя сестра, Всеслав? - заговорил первым Аскольд. -
Приветствую тебя от своего имени и от имени всех моих киевлян!

- Благодарю тебя, князь, на ласке твоей, - ответила Зоя. - Я
счастлива за мой народ, во главе которого стоит такой глава, как ты.

Перед ярлом снова была византийская матрона, бесстрастная, несколько
льстивая, умеющая преподнести лесть так, что она казалась правдой.

Киевлянки были не такие. Их простота давно уже прискучила Аскольду.
Теперь он видел пред собой совсем другую женщину, каких еще не было в
Киеве.

- А я счастлив тем, что вижу тебя и знаю, что увижу еще не раз, - в
тон ей сказал Аскольд. - Надеюсь, что в моих палатах ты не будешь ни в чем
нуждаться, об этом позаботится не только мой верный Всеслав, но и я сам, и
дорогой друг и названный брат мой Дир.

Ему хотелось еще говорить. Разговор с этой женщиной доставлял ему
несказанное удовольствие, но он понимал, что после такой долгой дороги
гостья утомлена и нуждается в отдыхе.

- Прежде чем ты уйдешь в свои горницы, скажи мне свое имя, - сказал,
однако, он.

- Меня зовут Зоей.

- Любуша! - воскликнул молчавший до того времени Всеслав.

- Дорогой брат, я так привыкла к этому имени... Позволь мне и здесь
остаться Зоей...

- Ты и останешься ею... Мы все будем звать тебя так, - промолвил
Аскольд, не спуская очарованного взора с молодой женщины...

7. ЛЮБОВЬ

Словно сладкая греза, словно видение Валгаллы промелькнула пред
Аскольдом эта женщина. Князь сам не свой вернулся в свою гридницу. Голос
Зои все еще звучал в его ушах, ее образ был пред его глазами. Он заслонил
собой все, и из-за него Аскольд ничего не видал вокруг себя...

"Кто она, откуда? Неужели это - славянка? Неужели в Византии женщины
все таковы? Ах, если бы она только осталась здесь в Киеве!" - такие думы
волновали Аскольда, когда он остался один в своей гриднице.

Теперь он с нетерпением ждал Всеслава. Ведь от него он мог узнать
что-нибудь новое об его сестре. Ах, ведь он думал встретить такую же, как
и все в его Киеве, но эта Зоя... Аскольд помнил женщин своей родины,
помнил рыжеволосых стройных британок, изящных женщин страны франков, но
всем им было далеко до этой женщины, которая с первого же взгляда
заставила так сильно забиться его сердце... Бедное измучившееся его
сердце...

Давно это сердце ждало такого светлого радостного видения, давно в
пылу битв и в тиши опочивальни так и рисовалось оно в его мечтах, в его
воображении. Сердце стремилось к нему, но мечты оставались мечтами, грезы
грезами, и ни одна из тех женщин, которых Аскольд когда-нибудь видел в
течение своей жизни, не подходила под созданный его воображением образ...

Вдруг сердце мечтательного норманна болезненно сжалось под влиянием
новой гнетущей мысли...

Свободна ли она? Нет ли для его любви какого-нибудь препятствия?
Может быть, она уже любит кого-нибудь?..

Горе тому...

Он найдет соперника, хотя бы в морской глубине, хотя бы в самой
Валгалле, хотя бы под защитой самого светлого Одина...

Он сотрет его с лица земли, уничтожит даже самую память о нем!..

Но кто же может стать ему таким соперником?

Может быть, он остался в Византии?

Тогда он сотрет с лица земли всю Византию, а вместе с нею и его.

Россы и его варяги достаточно храбры для этого.

А если он здесь?..

Здесь его теперь быть не может... Но это теперь, а кто знает
будущее?..

Только кого бы могла избрать, кроме него, здесь, на берегах Днепра, в
Киеве, властелином своего сердца эта красавица?

Варяги грубы, славяне полудики...