ненаглядный твой сыночек уже толкается тук-тук в июне поеду рожать к
твоим хочу назвать Сереженькой телеграфируй согласие. Твоя Марфуша".
Выдержали Серегу неделю - и хлоп на стол новую радиограмму: "Согласно
заявлению гражданки Петриковой Антонины Николаевны и показаниям свидете-
лей двое близнецов рожденных упомянутой гражданкой зарегистрированы вашу
фамилию тчк Соответствии законом алименты взыскиваются вашего расчетного
счета тчк Завзагсом Рудаков". Серега чуть не слег, но батя велел
добавить еще. Добавили - радиограмму от родителей: "Приехала из Рязани
Раиса на седьмом месяце говорит твой сообщи срочно принимать как
невестку или нет". Тут Серега озверел, стал заикаться, и батя при всех
сказал: "Поможем тебе, Попов, выручим, но обещай коллективу: о бабах больше
ни звука". - "Да я... чего хочешь! Землю есть буду!" - "И с этим делом
покончишь?" - "Батя! Клянусь!" Тогда признались...
скажите, что записали и расшифровали! Если даже нет у Макарова на карте
той проклятой вехи, хоть совесть будет спокойна... Вахты за вас нести
буду, полы мыть в рубке!
работали микрофоном, а у самого Мирного - морзянкой, и то слышимость
будто комариный писк.
вызывает поезд, как слышите меня, прием... Гаврилова вызывает Макаров, у
рации Макаров... Ваня, твой запрос не разобрали, не поняли... Если
тянешь технику на буксире, разрешаю все оставить, иди на одной
"Харьковчанке", на одной "Харьковчанке"... У тебя дома все нормально, у
ребят тоже. Ваня, уверен, что молчишь из-за поломки рации, из-за поломки
рации... Как понял меня? Прием... Ваня, дружище, каждый час буду
выходить на связь, слежу на всех частотах. Твой Алексей Макаров.
не поняли... Зови ребят. Начнем, сынок, все сначала.
бутылку спирта - лучше бы сам ее выпил. Всю ночь Сергей Попов просидел с
Мишкой Седовым, день проспал, а вечером выбрался из дома подышать свежим
воздухом - нет "Оби", ушла. Жалко! Друзей не проводил, не помахал рукой
с барьера...
Макаров и начальники отрядов слушали внимательно, задавали вопросы,
уточняли. Того, чего Попов опасался, не произошло: никто не осуждал его,
не упрекал за то, что он выбрал самолет. Прочитанное вслух письмо
Гаврилова подтверждало: в обратный поход пошли только добровольцы, и
никаких претензий к тем, кто улетел, у него нет.
Макаров.
однако, не усмехнулся, будто не слышали.
когда отпустить.
усмехнулся. - Куликов, возьмешь его к себе?
части. - На камбуз, мыть посуду.
ветру разгоряченную голову. Он, Сергей Попов, штурман четырех
трансантарктических походов, будет кухонным мальчиком? Дудки!
проворонил "Обь". Хлопнул бы на стол заявление - и будьте здоровы! Не
было еще такого, чтобы один человек за всех мыл посуду. Каждый отряд по
очереди обслуживал камбуз. Значит, решили наказать, отомстить за то, что
не улыбается начальству, как другие... Кто другие - в голову не
приходило, но было ясно, что они наверняка имеются. Еще пожалеете о
Сереге!
Мишка Седов в трех комнатах жил), курил одну сигарету за другой. Утром
следующего дня явился на камбуз.
своими вывертами запел повар.- Запамятовал, ты по каким наукам главный у
нас специалист?
выдраить два котла и десять штук кастрюль?
га", - остался бы. Ноги не шли в самолет, на каждом шагу оборачивался,
прислушивался, не зовет ли кто, но никто не звал, даже проститься не
пришли.
Почему? Любили их больше? Ну, Петя, положим, ангелок без нимба, его
всякий погладит, а с Васей близок разве что его кошелек. Кто на стоянках
в инпорту не считал валюты для-ради приятелей? Он, Серега. Кого ни
минуты в покое не оставляли, теребили: "А дальше что было?" Серегу. Кому
из штурманов батя верил больше всего? Ему, Сереге! Так почему же не
подошли, не сказали по-человечески: "Брось ерепениться, кореш, поползем
вместе"? Ломал голову, не мог понять, почему им поклонились, а ому нет.
антипатию: он как бы присматривается к новым товарищам, не торопится
лезть в компанию и потому кажется высокомерным, много о себе мнящим. Но
понемногу обнаруживается, что это вовсе не высокомерие, а сдержанность и
скромность, высокоразвитое чувство собственного достоинства; в деле нет
лучше таких людей. И уважение товарищей приходит к ним не сразу, зато
надолго и прочно.
сам входит в компанию, заражает всех своей жизнерадостностью. Не
человек, а дрожжи! Распахнутая душа - залезай, для всех места хватит! Но
проходит время, и выясняется, что это внешний блеск - мишура, пленка
сусального золота, под которой скрывается обыкновенная железяка. А
жизнерадостность, веселость новичка - колокольный звон: отгремел и
исчез, оставив после себя пустоту. И былое очарование уступает место
равнодушию, которое тем глубже, чем больше обманулись товарищи в своих
ожиданиях.
копаться в причинах и следствиях не привык; жизнь, пожалуй, ни разу не
оборачивалась к нему сложной своей стороной. Повидал он немало, бывал во
всяких передрягах, но обычно за чьей-нибудь широкой спиной, и поэтому
легкость в мыслях и порою разгульная лихость не мешали ему лавировать
меж многих подводных камней, встречавшихся на его пути.
Иначе Гаврилов не брал бы его третий поход подряд. Веселый, никогда не
унывающий, Серега мог в трудную минуту снять напряжение немудреной шуткой,
не обижался на критику - стряхивал ее с
себя, как попавший под дождь кот стряхивает капли воды, и лишь в работе
серьезнел - далеко не безразличен был к оценке своего штурманского
ремесла. За исключительное умение точно определиться ему прощались и
безудержное хвастовство, и цинизм, от которого коробило даже воспитанных
не в цветочной оранжерее походников, и неразборчивость в средствах -
простительная, когда Серега, например, стащил со склада три бутылки
шампанского на день рождения бати и потом обезоруживающе признался в