походите на самого себя, давайте ж поглядим, не помогу ли я вам узнать
кое-что новое. Вы, верно, строите догадки об отношениях между батюшкой
вашим и дядей? Да, это удивительная повесть, и меня, право, смущает на-
добность объяснить ее вам. Ибо, - при этих словах стряпчий и в самом де-
ле сметался, - всему виной любовная история.
зал я.
чий, - и, что вас, очевидно, удивит еще сильнее, не вечно был безобра-
зен. Облик его дышал отвагой и благородством, люди спешили на порог,
чтобы взглянуть, как он проносится мимо на ретивом скакуне. Я видел это
собственными глазами, и, честно вам признаюсь, не без зависти, потому
что сам был нехорош собою и незнатен, так что в те дни мог бы сказать:
Odi ie, qui bellus es, Sabelle [13].
ды. Мало того, в нем чувствовалась недюжинная и многообещающая личность.
В 1715 году он убежал из дому, и как бы вы думали, для чего? Чтобы
примкнуть к мятежникам. Не кто иной, как ваш батюшка, устремился за ним
вдогонку, отыскал где-то на дне канавы и, к веселию всей округи, multum
gementem [14] водворил под отчий кров. Однако, majora canamus [15]:
братья полюбили, и притом одну и ту же особу. Мистер Эбенезер, всеобщий
баловень, привыкший к обожанию, был, надо полагать, твердо уверен, что
покорит ее сердце, и, когда понял, что обманулся, закусил удила. Вся ок-
руга знала о его муках; то он валился в постель от сердечного недуга, а
безмозглое семейство его в слезах толпилось у изголовья; то бродил из
одного кабака в другой, изливая свои печали каждому встречному и попе-
речному. Ваш батюшка, мистер Дэвид, был человек добрый, но слабодушный,
непозволительно слабодушный; всю эту дурь он принял всерьез и в один
прекрасный день, изволите ли видеть, ради брата отказался от дамы серд-
ца. Девица сия, однако, была много умнее - это вам от нее, видно, дос-
тался ваш превосходный здравый смысл - и не пожелала, чтобы ею перебра-
сывались, как мячом. Оба молили ее на коленях, и дело кончилось тем, что
она и тому и другому указала на дверь. То было в августе - подумать
только, в тот самый год, как я воротился из колледжа! Да, препотешная,
верно, была картинка!
мой отец, и этого нельзя было забывать.
зал я.
дия предполагает предметом спора нечто значительное, нечто dignus
vindice nodus [16].
меру избаловали и которому ничто так не пошло б на пользу, как если бы
его стреножить и угостить кнутом. Однако ваш батюшка придерживался иного
взгляда; он шел на одну уступку за другой, меж тем как дядя ваш все нео-
бузданнее предавался приступам уязвленного себялюбия, и завершилось все
своеобразным соглашением между ними, губительные последствия коего вам
довелось за последнее время столь болезненно ощутить на себе. Одному
брату досталась избранница, другому - имение. Знаете ли, мистер Дэвид,
много ведется разговоров о великодушии и милосердии, а я вот частенько
думаю, что на подобном жизненном распутье счастливейший исход бывает,
когда идут за советом к законнику и принимают все, что полагается по за-
кону. Во всяком случае, донкихотский поступок вашего отца, несправедли-
вый в самом корне своем, породил чудовищный выводок несправедливостей.
Родители ваши до самой смерти прозябали в бедности, вам было отказано в
должном воспитании, а каково тем временем пришлось арендаторам имения
Шос! И каково (хотя меня это не слишком беспокоит) пришлось тем временем
мистеру Эбенезеру!
бен был настолько измениться.
У него не было причин считать, что он сыграл достойную роль. Те, кто все
знал, от него отшатнулись, а кто не знал, видя, что один брат исчез, а
другой завладел поместьем, пустили слухи об убийстве, так что он остался
в полном одиночестве. Деньги - вот все, чего он добился от этой сделки;
что же, тем выше стал он ценить деньги. Он был себялюбец в молодые лета
и ныне, в старости, остался себялюбец, а во что выродились его высокие
чувства и утонченные манеры, вы видели сами.
батюшка ни подписал, наследником остаетесь вы. Однако дядя у вас таков,
что будет оспаривать неоспоримое и, вероятней всего, попробует утверж-
дать, что вы не тот, за кого себя выдаете. Тяжба в суде всегда обходится
дорого, при семейной же тяжбе неизбежна постыдная огласка. Кроме того,
случись, что вскроется хоть доля правды о ваших похождениях с мистером
Томсоном, мы же на этом можем и обжечься. Похищение, разумеется, было бы
для нас решающим козырем, если б его удалось доказать. А доказать его,
пожалуй, будет трудно, и мой совет, памятуя обо всем этом, решить дело с
вашим дядей полюбовно, даже, возможно, дать ему дожить свой век в замке
Шос, где он за двадцать пять лет пустил глубокие корни, и удовольство-
ваться покамест солидным обеспечением.
желал бы предавать гласности семейные дрязги. А между тем в голове моей
начал понемногу созревать замысел, который лег потом в основу наших
действий.
похищения? - спросил я.
суда. Сами подумайте, мистер Дэвид: конечно, мы могли бы отыскать ка-
ких-то матросов с "Завета", которые покажут под присягой, что вас держа-
ли взаперти, но стоит им встать на свидетельское место, и мы более не в
силах будем ограничить их показания, и кто-нибудь уж непременно обронит
словцо про вашего друга мистера Томсона. А это (судя по тому, что я слы-
хал от вас) не весьма желательно.
сказал он, когда я замолчал.
Нет, мистер Дэвид, боюсь, что замысел ваш неприемлем. Я ничего не хочу
сказать против вашего друга, я ничего предосудительного про мистера Том-
сона не знаю, а если б знал - заметьте себе, мистер Дэвид, - мой долг
повелевал бы мне его схватить. Судите ж сами: есть ли нам резон, встре-
чаться? Как знать, а вдруг на нем лежит еще иная вина? А вдруг он вам не
все сказал? Вдруг его и зовут вовсе не Томсон! - вскричал, хитро мне
подмигнув, стряпчий. - Такой народец походя себе подцепит больше имен,
чем иной ягод с ветки боярышника.
жением, ибо, покуда нас не позвали к обеду, пред ясные очи миссис Ранки-
лер, он все обдумывал что-то про себя; и не успела хозяйка дома уда-
литься, оставив нас вдвоем за бутылкою вина, как он начал придирчиво
выспрашивать у меня подробности моей затеи. Когда и где назначено у нас
свидание с другом моим мистером Томсоном, вполне ли можно положиться на
порядочность означенного Томсона; согласен ли я буду на такие-то усло-
вия, в случае если старый лис-дядя попадется на приманку, - эти и им по-
добные вопросы неспешной чередою шли ко мне от мистера Ранкилера, меж
тем как он глубокомысленно смаковал вино. Когда же я на все ответил, ви-
димо, так, что он остался доволен, он впал в еще более глубокое раз-
думье; даже и красное вино было теперь забыто. Потом он вынул лист бума-
ги, карандаш и принялся что-то писать, тщательно взвешивая всякое слово;
а дописав, звякнул колокольчиком, и явился письмоводитель.
сана начисто; а как управитесь, будьте добры надеть шляпу и приго-
товьтесь сопровождать нас с этим джентльменом - вы можете понадобиться
как свидетель.
кал. - Ну, а теперь оставимте дела. Торренс своим появлением привел мне
на память забавный случай, какой произошел несколько лет назад, когда у
нас с сим злополучным растяпою условлено было о встрече на главной пло-
щади в Эдинбурге. Каждый отправился по своему делу, а к четырем часам
Торренс успел пропустить стаканчик и не узнал хозяина, я же забыл дома
очки и без них, по слепоте своей, даю вам слово, не признал собственного
служителя. - И стряпчий громко рассмеялся.
обычных, но удивительное дело: весь день мистер Ранкилер вновь и вновь
возвращался к этому происшествию и пересказывал его сначала с новыми
подробностями и, новыми раскатами смеха, так вскричал я, едва что мне
под конец стало не по себе от этой блажи моего новоявленного друга и я
не знал, куда девать глаза.
му: мистер Ранкилер об руку со мной, а позади, с бумагою в кармане и
крытой корзиной в руке, - Торренс. Пока мы шли по городу, стряпчий на
каждом шагу раскланивался направо и налево, и всякий встречный норовил
его остановить по делу личного или служебного свойства; видно было, что
Шилова Юлия
Мичурин Артем
Якубенко Николай
Контровский Владимир
Смоленский Вадим
Лукин Евгений