полными ужаса глазами следила, как я завязываю булинь вокруг пояса. Го-
лос ее откровенно дрожал. - Она же тоньше моего мизинца! - В перестра-
ховке винить ее было затруднительно: тонкий витой трос, не толще обычной
бельевой веревки, вряд ли рассчитывался на внушение уверенности кому бы
то ни было. Даже мне он ничего подобного не внушал, хотя я и знал его
свойства.
веревками пользуются альпинисты в Гималаях. Вы ведь не думаете, что они
доверяют свои жизни тому, в чем сами абсолютно не уверены? На ней можно
повесить легковую машину - и то не лопнет. - Сьюзен смерила было его
своим коронным взглядом "вам легко говорить, не ваша жизнь подвергается
опасности", но прикусила губу и промолчала.
"Твистера", максимальное время задержки взрыва, которое можно было уста-
новить, - это шесть часов. Предположим, Каррерас перехватит корабль точ-
но в намеченные пять ноль-ноль. По меньшей мере час ему нужен, чтобы
скрыться. Таким образом, бомба могла быть приведена в боевую готовность
только после полуночи.
взятым у Тони Каррераса ключом, так что охранники не могли неожиданно
войти в разгар событий. Если же они что-нибудь заподозрят и ворвутся си-
лой, на этот случай у Макдональда имеется пистолет.
Марстоном перетащили его туда. Док Марстон, чтобы унять боль, сделал ему
укол. Я получил в два раза большую дозу - ведь мне, в отличие от боцма-
на, в эту ночь нога должна была понадобиться, а ему только руки да пле-
чи. А руки и плечи у Макдональда были в полном порядке. Самые сильные на
"Кампари". Я чувствовал, что в эту ночь мне их сила пригодится. Только
Макдональд знал мою цель. Только Макдональд знал, что я собирался вер-
нуться тем же путем, что и уходил. Остальные верили в мой самоубийствен-
ный план атаки капитанского мостика, верили, что в случае успеха я вер-
нусь через дверь лазарета. Они, правда, не верили, что я вернусь. Обста-
новка была праздничная, но не очень.
цом. Одет я был в тот же вечерний костюм, что и прошлой ночью. Он еще не
успел высохнуть, был покрыт коркой запекшейся крови. Я был босиком. В
одном кармане лежал складной нож, в Другом - завернутый в клеенку фона-
рик, на лице маска, на голове колпак. Нога болела, я чувствовал себя как
после тяжелого приступа лихорадки. Но это уже не в моей власти. Было
сделано все, чтобы подготовиться как можно лучше.
стало темно, как в могиле. Я отдернул занавеску, открыл иллюминатор и
высунул голову наружу.
через иллюминатор полетели на койку. Небо черное и без единой звезды.
"Кампари" по-прежнему качался - немного с борта на борт, немного с носа
на корму - но это была ерунда по сравнению с минувшей ночью. Корабль де-
лал около двенадцати узлов. Выкрутив шею, я сумел посмотреть вверх. Ни-
кого. Высунулся еще дальше и посмотрел вперед и назад. Если этой ночью
на "Кампари" и светился какой огонек, то я его не заметил.
что он привязан к ножке койки и выбросил бухту наружу, в темноту и
дождь. Сделав последнюю проверку другого троса, который был завязан у
меня вокруг пояса и конец которого держал в руках Макдональд, сказал:
большим красноречием, но в тот момент ничего другого мне на ум не приш-
ло. Капитан Буллен отозвался:
Марстон что-то буркнул. Сьюзен совсем ничего не сказала. Извиваясь, впе-
ред ногами, оберегая больную ногу, я полез через иллюминатор и вскоре
уже весь висел снаружи, опершись о проем локтями. Я скорее чувствовал,
чем видел боцмана, готового травить конец, завязанный у меня на поясе.
все кончится хорошо.
он. - Смотри, не потеряй мой ножик.
вниз с той скоростью, с которой боцман успевал травить свой конец, и че-
рез пять секунд оказался в воде.
пад температуры между теплым лазаретом и холодным океаном буквально па-
рализовал меня. На мгновение я непроизвольно отпустил трос, отчаянно за-
махал руками и снова поймал его, не успев даже как следует испугаться.
Боцман наверху трудился в поте лица - неожиданная нагрузка, должно быть,
едва не выдернула его из иллюминатора.
чального теплового удара, холод еще можно некоторое время терпеть, сми-
риться с ним нельзя, но привыкнуть можно. К чему нельзя привыкнуть, что
невозможно вытерпеть - это насильственное глотание соленой воды в боль-
ших количествах каждые несколько секунд. А со мной именно это и происхо-
дило.
надцать узлов, не слишком приятно, но никак не мог подумать, что это до
такой степени плохо. В своих размышлениях я забыл учесть один фактор -
волны. Сначала меня тащило вверх по волне, в следующий момент она прохо-
дила надо мной, я повисал в воздухе и тяжело грохался в растущую передо
мной громаду новой волны. Каждый такой удар норовил вышибить из меня
дух. А когда у тебя вышибают дух, желание снова глотнуть воздуха настой-
чиво, безотлагательно и неудержимо. Но зарывшись лицом в волну, я глотал
отнюдь не воздух, а огромные количества соленой воды. Сходные ощущения,
вероятно, можно получить, направив себе в глотку струю мощного бранд-
сбойта. Я барахтался, извивался, крутился, выпрыгивал из воды, как по-
павшая на крючок рыба, вытянутая на поверхность быстроходным катером.
действовать. Я понял, что надо возвращаться, и немедленно. Я задыхался и
давился морской водой, она жгла мне ноздри и глотку, переполняла рот и
желудок, и я чувствовал, что вода уже попала и в легкие.
но дергать за завязанный вокруг пояса трос, уцепившись за другой левой
рукой. Я дернул раз десять, сначала медленно в каком-то порядке, потом,
не получив ответа, неистово, отчаянно. Никакого ответа. Я так бился в
волнах и до этого, что Макдональд постоянно чувствовал то напряжение, то
ослабление троса. Он не мог отличить один рывок от другого.
на меня воды это было невозможно. Когда ослаблялось натяжение троса, за-
вязанного на поясе, мне требовалась вся сила обеих рук, чтобы просто
удержаться на месте, вцепившись в другой трос. Собрав в отчаянии все си-
лы, попытался подтянуться хоть на дюйм. Но и этого сделать не удалось.
Понятно, что не долго еще смогу так провисеть.
ло. Особенно тяжелая волна перевернула меня на спину, в этом положении я
провалился в очередную яму и врезался в следующую волну спиной и плеча-
ми. Как раньше, от удара я выпустил весь воздух из легких, как раньше,
судорожно стал хватать воздух ртом - и тут же обнаружил, что могу ды-
шать. В легкие врывался воздух - не вода. Я дышал. Когда лежал так на
спине, наполовину вытащенный из воды спасительной веревкой, нагнув голо-
ву к груди между вытянутых рук, рот у меня был на воздухе.
можность Макдональду осторожно травить второй, привязанный к поясу. Я
по-прежнему глотал воду, но теперь уже в не заслуживающих упоминания ко-
личествах.
борт корабля в поисках каната, опущенного с юта минувшей ночью. Мокрый
трос скользил теперь по ладони правой руки и обдирал с нее кожу. Но я
почти не замечал этого, так как обязан был найти привязанный к леерной
стойке канат, если нет - можно было опускать занавес. Это был бы конец
не только моим надеждам выполнить план, но и мне самому в равной степе-
ни. Мы с Макдональдом вынуждены были действовать в предположении, что
канат будет на месте, и затаскивать меня обратно он должен был лишь по
получении установленного сигнала. А я обнаружил, что подать подобный яс-
ный сигнал, находясь в воде, невозможно. Если не найду каната, меня
просто протащит до конца нейлонового троса, после чего я утону. Много
времени это не отнимет. Проглоченная соленая вода, яростные атаки волн,
неоднократные удары о стальной борт корабля, потеря крови, искалеченная
нога - все это быстро отнимало остаток сил. Много времени это не отни-
мет. Левая рука вдруг задела канат. Я вцепился в него - утопающий, хва-
тающийся за свою последнюю соломинку в необозримых просторах океана.
руку, подтянулся на канате, пока целиком не вылез из воды, захлестнул
канат петлей вокруг здоровой ноги и повис так, жадно хватая воздух широ-
ко открытым ртом и дрожа, как загнанный пес. Неожиданно меня стошнило, и
я освободил свой желудок от запасов собравшейся там морской воды. После
этого почувствовал себя лучше, но появилась страшная слабость.
преодолев фута два, я уже горько сожалел о том, что не поддался искуше-
нию и не завязал минувшей ночью узлов. Канат намок и стал скользким -
мне приходилось изо всей силы сжимать руки, чтобы не съехать вниз. А
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Марко Джон
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Сапковский Анджей