должен, значит, может.
и нетленную жизнь для всех - выше человека. Но разве он отделен какою-нибудь
непроницаемою стеною от того, что выше его? Ведь скрытое нормальное существо
человека так же ясно реаги рует в религиозном чувстве на немощь
человеческую, как в стыде оно реагирует на плотские влечения, а в жалости -
на эгоизм. И та же совесть, приняв новый вид страха Божия, говорит ему: все
твое долженствование и все твое могущество - в Боге; ты должен, з начит,
можешь всецело отдаться ему и чрез Него дать действительное совершение своей
целости - насытить до конца и целомудренную любовь и жалость свою, добыть
для себя и для всех бессмертную и нетленную жизнь. Твоя немощь есть в
сущности такая же аномалия , какую ты сам видишь в бесстыдстве и
безжалостности; эта аномалия происходит от твоего разобщения с безусловным
началом всего должного и всего могучего, и чрез воссоединение с Ним ты
должен и можешь исправить эту аномалию70.
только идеальное совершенство. Совершенство в идее доступно и самому
человеку. Но человек бессилен дать своему совершенству действительность,
сделать свое добро настоящим благом. Здес ь глубочайшее основание
зависимости его от того, в ком абсолютное совершенство дано как вечная
действительность и кто есть нераздельное и неизменное тождество Добра, Блага
и Блаженства. Соединяясь с ним чистотою и полнотою своих добрых стремлений,
мы, в
потенциальной целости нашего всечеловеческого существа.
бы мысленного. Неотвлеченный какой-нибудь принцип или произвольное
какое-нибудь правило здесь нарушается. А сделан ложный шаг, произошла
задержка для нас и для других на едином верн ом пути к единой достойной и
дорогой цели - восстановлению бессмертной и нетленной жизни для всех.
необходимых условий столько же реального, сколько и высокого,
богочеловеческого дела.
действительного достижения настоящего блага, или блаженства, т.е. такого,
которое может дать человеку устойчивое и окончательное удовлетворение. Благо
(и блаженство) в этом смысле есть только другая сторона добра, или другая
точка зрения на него, - между этими двумя понятиями такая же внутренняя
связь и такая же невозможность противоречия, как между причиной и
следствием, целью и средством и т.п. Должно желать добра для него самого, но
эта ч истая воля нисколько не нарушается от нашего сознания, что само добро
непременно есть и благо для исполняющего его требования. С другой стороны,
естественно желать себе всякого блага, но это нисколько не мешает нам
понимать и принимать к сведению тот фак т опыта, что всякое благо, чтобы не
оказаться мнимым, или призрачным, должно быть обусловлено добром, т.е.
исполнением нравственных требований.
добром, то не может быть никакого противоречия между этикою чистого долга и
эвдемонизмом вообще. Добрая воля должна быть самозаконна (автономна); но
ведь противное этому - чужезаконност ь (гетерономия) воли состоит, конечно,
не в признании того, что должное поведение ведет к настоящему благополучию.
Такое признание, обусловливая благо нравственным добром, подчиняя благо
добру, совершенно согласно с нравственною самозаконностью; чужезако нность
же состоит, напротив, в отделении эвдемонии от нравственно-должного, в
подчинении желательного не нравственному, а другому, чуждому нравственности,
закону. Таким образом, основное противоречие в области этики относится не к
эвдемонизму вообще, а л ишь к эвдемонизму отвлеченному, или, точнее,
отвлекающему, именно отвлекающему или отделяющему благо и благополучие от
его действительных условий чисто нравственных, без которых возможно только
мнимое или обманчивое благо.
удовлетворения? Я так мало желаю уклоняться от этого возражения, что даже
усилю его: полного удовлетворения человеческая добродетель не дает никогда.
Но когда же сама эта добродетель бывает
((((?("91 когда-нибудь совершенно исполнил свой долг? Ясно, что полнота
добра никаким единичным человеческим лицом не осуществляется, и столь же
ясно, что сверхчеловеческое лицо, сп особное осуществить полноту добра,
найдет в этом и полное удовлетворение. Отсюда следует также, что автономия
(самозаконность) воли, т.е. способность хотеть только чистое добро ради него
самого, без всяких посторонних мотивов, и притом хотеть все добро,
объективной реализации должно еще приобрести способность на деле совершить
все добро и тем дать человеку совершенное удовлетворение. Без этого
добродетель имеет лишь отрицательный и недостаточный характер, который,
однако, из существа нравственного начала не вытекает. Так, во-первых, когда
это начало требует, чтобы дух имел власть над плотью, то в этом требовании
самом по себе не заключается никакого внешнего ограничения такой влас ти.
Норма здесь - совершенная и безусловная власть духа над плотью, его полная и
действительная самозаконность, вследствие которой он не должен подчиняться
чуждому закону плотского бытия - смерти и тлению. Значит, в этой сфере
только бессмертная и нетлен ная жизнь есть совершенное добро, но она же есть
и совершенное благополучие. Итак, нравственность, не ведущая к
действительному бессмертию и нетлению, не может, строго говоря, называться
самозаконною, ибо она явно подчиняется чужому закону материальной ж изни.
Точно так же в сфере альтруизма нравственное начало, предписывая всем
помогать, не ставит никаких принципиальных ограничений для этой помощи, -
очевидно, здесь полное добро требует доставления всем ближним полноты всех
благ, или абсолютного блаженс тва, и если наш альтруизм этого не исполняет,
то ведь эта недостаточность нашего добра имеет свое основание не в
нравственном законе, требующем наибольшего, а в чужом законе ограниченного
материального бытия, и, следовательно, альтруизм, подчиняющийся эт ому
чужому закону, не может уже признаваться в точном смысле автономною
нравственностью, а оказывается в сущности гетерономным (чужезаконным).
блага лишь тогда и постольку, когда и поскольку само это добро неполно,
несовершенно, или нравственный закон не исполнен до конца и еще уступает
место другому, чужому закону. Совершенно е же добро, т.е. свободное от
всякого чужого закона, дает и совершенное удовлетворение. Другими словами,
добро отделяется от блага не внутренним существом своих требований, а лишь
внешними препятствиями в их исполнении. Нравственный принцип, последовател
ьно до конца осуществленный, долг, совершенно исполненный, неизбежно
приводит к высшему благу, или блаженству, и, следовательно, между
эвдемонизмом и чистою нравственностью противоречие только случайное,
происходящее от эмпирического несовершенства челов еческого добра или же от
ложного понимания как добра, так и блага. В первом случае несовпадение добра
с благом ("бедствия праведных")92 свидетельствует только о недостаточности
или неполноте - незаконченности данного нравственного состояния, а во втором
отсутствует, все равно, совпадает ли ложно-понятое добро с ложно-понятым
благом или не совпадает. Так, например, когда кто-нибудь усердно молится
Богу, чтобы найти на улице кошелек с деньгами
относится к вопросу о несоответствии между добродетелью (в данном случае
религиозною) и эвдемонией, или добром и благом; ибо здесь действует лишь
ложное понимание того и другого: молитва , противная и Божьему и
человеческому достоинству, как средство для своекорыстной и низменной цели,
не составляет действительного добра, а получение незаслуженных денег еще не
есть получение блага, или действительное благополучие. С другой стороны,
когда человек занимается филантропией не из жалости и не по
альтруистическому принципу, а только для того, чтобы ему дали орден, каковой
и в самом деле получает, подобное совпадение ложно-понятого добра с
ложно-понятым благополучием имеет здесь так же мало зн ачения для этики, как
их несовпадение в первом примере: не нужно доказывать ни того, что подобная
филантропия, хотя ею можно пользоваться в видах социально-практических, не
есть, однако, добродетель, ни того, что орден есть благо только призрачное.
Ясно, что действительное благо может родиться только от чувств и дел
благородных, т.е. имеющих нравственное достоинство, согласных с добром, а
действительное добро в свою очередь не может окончательно приводить к
бедствиям, т.е. к злу. Весьма характерно, в са мом деле, что одно и то же
понятие "зло" одинаково выражает противуположность и добродетели и
благополучию - злом одинаково признается и злодейство и злополучие, что явно
свидетельствует о внутреннем сродстве между добром и благом, которые,
впрочем, и са ми по себе нередко отождествляются в общем словоупотреблении,
замещаясь одно другим.
благополучием) есть лишь условное явление, а что безусловное существо добра
заключает в себе и полноту блага.
фактом добрых чувств, заложенных в человеческой природе, ни теми принципами
должного поведения, которые разум выводит из нравственного сознания этих
чувств. От нравственных чувств
дающих полноты удовлетворения, и чувство и разум заставляют нас перейти к
самому Добру в его безусловном существе, которое не подчинено никакой
случайности, никаким внешним ограничени ям и потому дает действительное
удовлетворение, истинный и полный смысл всей жизни.
Самойлова Елена
Андреев Николай
Семенова Мария
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Лукин Евгений