вопрос. Из этого следует, что подлинным противником тоталитарного кича
является человек, который задает вопросы. Вопрос словно нож, разрезающий
полотно нарисованной декорации, чтобы можно было заглянуть, что скрывается
за ней. Так, впрочем, когда-то Сабина объяснила Терезе смысл своих картин:
впереди доступная ложь, а за ней проступает недоступная правда.
ли могут бороться вопросами и сомнениями. Им тоже нужны уверенность и
простые истины, которые были бы доступны как можно большему числу людей и
вызывали бы коллективные слезы.
выставку. Когда Сабина взяла в руки каталог, первое, что она увидела, была
ее фотография с нарисованной поверх нее колючей проволокой. Внутри была
помещена ее биография - ни дать ни взять жизнеописание мучеников и святых:
она страдала, она боролась против несправедливости, она вынуждена была
покинуть истерзанную родину, она продолжает бороться. "Своими картинами она
борется за свободу" - была последняя фраза этого текста.
преследуется?
оказавшись позже в Америке, постаралась даже утаить, что она чешка. Это была
отчаянная мечта спастись от кича, в который люди хотели превратить ее жизнь.
кресле старик и следил за каждым мазком ее кисти.
наклонившись, взял прислоненную к столу палку. Двери мастерской выходили
прямо на лужайку. Смеркалось. В двадцати метрах напротив стоял белый
деревянный дом с освещенными на первом этаже окнами. Эти два окна, бросавшие
свет в угасающий день, растрогали Сабину.
носит его в душе? Ее кич - это образ родного очага, спокойного, сладостного,
гармоничного, где надо всем витает дух доброй матери и мудрого отца. Этот
образ родился в ней после смерти родителей. Чем меньше ее жизнь походила на
этот сладостный сон, тем чувствительнее она была к его чарам и не раз
умилялась до слез, когда ей случалось видеть сентиментальный фильм, в
котором неблагодарная дочь обнимала покинутого отца и окна дома, где обитало
счастливое семейство, лили свет в угасающий день.
картины и жил с женой, того же возраста, на загородной вилле. Напротив виллы
стояла старая конюшня. Он оборудовал ее под мастерскую, пригласил туда
Сабину и целыми днями следил за движениями ее кисти.
доченька!", но по всем признакам как раз наоборот: Сабина здесь как мать с
двумя детьми, что виснут на ней, восхищаются ею и готовы слушаться ее,
только захоти она ими командовать.
которых когда-то, еще девушкой, выскользнула? Или она нашла наконец детей,
которых у нее самой никогда не было?
что иное, как короткая остановка. Старик серьезно болен, и его жена, как
только останется без него, уедет к сыну в Канаду. Сабинина дорога
предательств продолжится, и в невыносимую легкость бытия время от времени из
глубины души ее будет изливаться сентиментальная песня о двух светящихся
окнах, за которыми обитает' счастливое семейство.
серьезно. Она слишком хорошо знает, что эта песня - красивая ложь. В ту
минуту когда кич осознается как ложь, он оказывается в контексте не-кича.
Теряя свою авторитарную силу, он становится трогательным, как любая иная
человеческая слабость. Ибо никто из нас не представляет собой сверхчеловека,
чтобы полностью избежать кича. И как бы мы ни презирали кич, он неотделим от
человеческой участи.
Женщина?
католический, протестантский, иудейский, коммунистический, фашистский,
демократический, феминистский, европейский, американский, национальный,
интернациональный.
одних стали называть левыми, других - правыми. Однако определять одних или
других какими-то теоретическими принципами, от которых бы они отталкивались,
почти невозможно. И ничего удивительного: политические движения строятся не
на рациональных подходах, а на представлениях, образах, словах, архетипах,
которые все вместе создают тот или иной политический кич.
кич, связывающий левые силы всех времен и направлений. Великий Поход - это
блистательная дорога вперед, дорога к братству, к равенству, к
справедливости, к счастью, она простирается все вперед и вперед, невзирая ни
на какие преграды, ибо преграды не могут не быть, коли поход должен быть
Великим Походом.
общества или требование расширенного производства? Гильотина или отмена
смертной казни? Все это вовсе не имеет значения. То, что левого делает
левым, есть не та или иная теория, а его способность претворить какую угодно
теорию ? составную часть кича, называемого Великим Походом.
его жизни примерно ту же роль, что и сентиментальная песня о двух освещенных
окнах в жизни Сабины. За какую же политическую партию Франц голосует? Боюсь,
что он не голосует вовсе и в день выборов предпочитает отправляться в горы.
Это, впрочем, не означает, что Великий Поход не тревожит больше его
воображения. Как приятно мечтать о том, что мы часть марширующей веками
колонны, и Франц не перестает видеть этот прекрасный сон.
поход в Камбоджу, и пригласили его присоединиться к ним.
бомбардировки, бесноватость отечественных коммунистов, сокративших народ
страны на одну пятую, и наконец оккупацию соседним Вьетнамом, который сам в
те годы был уже не чем иным, как орудием в руках России. В Камбодже
свирепствовал голод, и люди умирали из-за отсутствия медицинской помощи.
Международная организация врачей много раз обращалась с требованием
разрешить ей въезд в страну, но вьетнамцы не соглашались. Тогда группа
видных западных интеллектуалов решила пешком отправиться к камбоджийским
границам и этим великим спектаклем, разыгранным на глазах у всего мира,
добиться того, чтобы врачам был наконец разрешен вход на оккупированную
территорию.
то маршировал по парижским улицам. Сперва он пришел в восторг от
приглашения, но затем взгляд его упал на студентку в больших очках. Она
сидела напротив в кресле, и ее глаза за круглыми стеклами казались еще
больше. Франц чувствовал, что эти глаза просят его никуда не уезжать. И
потому, извинившись, отказался.
деле, он пошел навстречу своей земной возлюбленной, но пренебрег небесной
любовью. Разве Камбоджа не то же самое, что it Сабинина родина? Страна,
оккупированная соседней коммунистической армией! Страна, на которую
опустился кулак России! Францу вдруг представилось, что ею полузабытый друг
звонил ему по тайному Сабининому указанию.
походе, Сабина бы смотрела на него и радовалась. Она поняла бы, что он
остался ей верен.
очкастую девицу, которая сожалела о каждом дне, проведенном без него, но не
решалась ему об этом сказать.
аэродроме вместе с двадцатью врачами и примерно пятьюдесятью интеллектуалами
(профессорами, писателями, депутатами, певцами, актерами и мэрами); их всех
сопровождали четыреста журналистов и фотографов.
интеллектуалов и журналистов направились в большой зал интернационального
отеля, где их уже поджидали другие врачи, артисты, певцы, профессора-
лингвисты, а с ними еще несколько сот журналистов с блокнотами,
магнитофонами, фотоаппаратами и кинокамерами. В зале на сцене стоял
продолговатый стол, а за ним сидело примерно двадцать американцев, уже
приступивших к руководству собранием.
Акунин Борис
Каргалов Вадим
Корнев Павел
Белов Вольф
Контровский Владимир
Посняков Андрей